Сьюзен Джонсон - Когда вас кто-то любит
– Вы причиняете мне одни неприятности.
Последняя фраза немало его ободрила, ибо он привык к изменяющимся настроениям женщин. И она так мило морщила носик, что он мгновенно потерял голову.
– Даю слово никогда не говорить с вами никаким тоном, кроме самого вежливого, и не предъявлять ни одного требования. Только останьтесь. Вы сделаете меня очень-очень счастливым! Понимаете, я, должно быть, лишился разума, если так открыто признаюсь в своих чувствах!
Он выглядел совершенно растерянным.
– Да еще женщине, – кивнула она.
– Прекрасно. Должен честно исповедаться в том, что до сих пор был полнейшим эгоистом, – вздохнул Дафф, понимая, что невозможно отрицать бесчисленные предыдущие романы, с таким жаром обсуждаемые светскими сплетниками. Но, – добавил он, остановившись на мгновение, словно сознавая важность того, что собирался сказать: – Но считайте, что с тех пор я полностью исправился.
Аннабел невольно рассмеялась.
– Будь я пятнадцатилетней девчонкой и к тому же далекой от театрального мира, я могла бы почти поверить раскаянию человека с вашей репутацией.
Ему следовало бы защищаться, опровергнуть ее издевательское заявление, но Дафф знал, что это ни к чему не приведет. Пусть он впервые испытывает нежные чувства к женщине, но в искусстве обольщения ему нет равных.
– Прошу, поверьте мне, – прошептал он искренне и с очаровательной улыбкой, – я исправился, по меньшей мере во всем, что касается вас.
– Значит, я особая и необыкновенная? – шутливо осведомилась она, все еще не спеша поддаться на лесть, но тем не менее наслаждаясь происходящим.
– Можно подумать, вы этого не знаете после стольких лет всеобщего мужского обожания! Но если хотите знать, вы действительно необыкновенная, чрезвычайно дороги мне, и я не хочу, чтобы вы уходили. Скажите, что я должен сделать для того, чтобы вы остались, и я с радостью подчинюсь.
– Любите меня!
Конечно, ей не следовало бы этого говорить. Нужно было с самого начала повернуться и уйти.
– Не издевайтесь надо мной, – нахмурился он.
– О, если бы это было так! Наоборот, я совершенно искренна, – заверила она.
Правда, в каждом слове звучала нерешительность, а губы были недоверчиво поджаты.
Дафф улыбнулся и покачал головой.
– Все же у вас остались сомнения.
– Причем так много, что и вам не мешало бы дважды подумать о том, на что идете.
– Ни в коем случае.
– Во всяком случае, один из нас уверен, – раздраженно вздохнула она.
– Почему бы мне не быть уверенным за нас обоих? – вкрадчиво осведомился он.
– Какая галантность! – сардонически бросила она, явно борясь с собой.
Он ждал, внешне спокойный и сдержанный.
– У меня есть одно требование, – выпалила она наконец.
– Только одно? Я готов выполнить куда больше.
– Никогда не смейте приказывать мне. Ни при каких условиях.
– О, за это можете не волноваться.
Аннабел тихо вздохнула, почему-то сразу поверни ему. Хотя… даже без его заверений она не смогла бы добровольно лишиться радости, которую ощущала в его присутствии. Скорее всего не смогла бы, иначе давно покинула бы и комнату, и этот дом.
– Простите меня за нерешительность, – улыбнулась она. – Вы проявили немало терпения и великодушия. Что же, продолжим? Полагаю, теперь можно на ты?
– Разумеется. – Его взгляд был обезоруживающим в своей чистосердечности, улыбка лишь отчасти дразнящей. – Не хотелось бы обижать тебя. И честно говоря, я не настолько отвечаю за свои чувства, чтобы гарантировать учтивость и обходительность. Как только происходящее достигнет… – он помолчал, пытаясь найти подходящее слово, – скажем, точки необратимости, ты не сможешь…
– Остановить тебя?
– Да. Именно не сможешь. Эдди утверждает, что временами я не совсем сознаю происходящее вокруг. А на этом этапе…
– Если бы я смогла сказать «нет», Дафф, давно бы так и сделала, – перебила она. – Не ты один не в силах справиться с ситуацией.
Невинность его улыбки могла бы сманить птичек с древесных ветвей.
– Странная мы парочка, верно?
– Питающая абсолютно неуправляемый аппетит друг к другу.
Отдавшись очарованию Дарли, она с удовольствием признавалась в своих чувствах.
– Неудовлетворенный аппетит, – мягко добавил он.
– И неистовый. К твоему сведению, слова «неистовый» до сих пор не было в моем словаре.
– В таком случае я ваш покорный слуга, мисс Фостер, – пробормотал Дафф. Обычная учтивость в этом случае приобретала совершенно новый смысл.
– Такая покорность необязательна.
– Решай, – ухмыльнулся он.
– В этом вся проблема, Дафф. Я ни на что не могу решиться. И не понимаю, чего хочу от тебя. Что хочу дать тебе. И сколько еще собираюсь пребывать в этом ужасающем состоянии нерешительности и сладострастия.
Для человека с его опытом ее признания звучали недвусмысленным приглашением и давали ему полную волю.
– Пока ты пытаешься решить, – пробормотал он, уверенный в победе, – я приведу эту постель в порядок.
Она уставилась на него как на сумасшедшего.
– Это займет не больше минуты, – заверил он, усаживая ее на стул. – Я не собираюсь уходить.
– Мне нужно быть дома к ужину, – твердо объявила она.
Расправляя простыню, он оглянулся на нее.
– Я привезу тебя вовремя.
– Своей хозяйственностью ты ужасно меня нервируешь.
Ее легкая улыбка согрела ему душу.
– Дай мне минуту, и я окончательно лишу тебя равновесия, – хрипловато пообещал он.
– Тогда я начинаю раздеваться… для экономии времени. Можно?
По какой-то причине он не позаботился попросить ее об этом.
– Нет… пожалуйста, – быстро поправился он, скрупулезно подчиняясь всем правилам этого причудливого танца. – Я хотел сам тебя раздеть.
Он поднял с пола покрывало и бросил в изножье кровати.
– Ну вот и все. Правда, быстро?
– А по-моему, ужасно долго, – возразила она, мило надув губки.
– А теперь скажи, кто стремится поставить на своем? – рассмеялся он.
– Мне позволено.
– А мне нет.
– Мы можем поговорить об этом, – засмеялась она. Дафф рывком поднял ее со стула.
– Отложим все разговоры на потом, – решил он, снова потянувшись к пуговицам на ее жакете. – После взаимного удовлетворения…
– Сначала моего, если вам угодно.
Он застыл, пораженный ее почти повелительным тоном.
– Ты хмуришься, – улыбнулась она. Лоб его тут же разгладился. Сейчас, в преддверии наслаждения, не стоит выходить из себя.
– Прошу прощения, – пробормотал он, принявшись расстегивать ее жакет.
– На самом деле тебе вовсе не стыдно, но я тоже извиняюсь. Это было очень грубо. Надеюсь, тебе не нужны наставления.
