Бонни Винн - Безрассудные сердца
— Горячую лепешку, миссис Ферчайлд?
Она утвердительно кивнула, и он ловко шлепнул лепешку поверх ее миски с ужином. Стук вилок об оловянные миски создавал равномерный шум. Абигейль решила, что ей лучше поискать более тихое место, отошла немного в сторону и села, скрестив ноги по-портновски, прямо на жесткую землю. Ей пришло в голову, что земля в этом краю такая же жесткая, как и люди, которые ездят по ней. Она без интереса посмотрела в свою миску и узнала то же самое тушеное мясо, что ела днем. Но на ужин Генри сдобрил его свежевыпеченной лепешкой. Целый месяц такой еды? Она повела вилкой среди кусочков мяса, картошки и моркови, не испытывая ни малейшего желания отправить их в рот.
Вдруг чья-то тень заслонила свет костра. Она взглянула наверх. Перед ней стоял Бойд.
— Не возражаешь, если я сяду рядом?
— Как хочешь.
Не обращая внимания на отсутствие в ее голосе энтузиазма, он уселся рядом с ней.
— Ну, и что ты об этом думаешь?
— О чем?
— О перегоне скота.
Она не могла… не станет она выражать словами то, что думала о мучительном дне.
— А тебе самому это нравится?
— Сидеть весь день в седле, глотая пыль? Стараться не растерять скот до того, как мы доберемся до начала железной дороги? Дождь, жара, бобы и сухари? Кстати, все это считается нормальным рабочим днем.
Не следовало его спрашивать. Подцепив из миски кусочек картошки, Абигейль начала жевать, тем самым уходя от ответа. Последовала молчаливая пауза, во время которой она раздумывала о вариантах мести. Лучше всего медленная смерть, чтобы перед кончиной каждый его мускул просил ее о пощаде.
Один из погонщиков достал губную гармошку, и в темноте зазвучала мягкая мелодия. Простой незатейливый мотив был подхвачен погонщиками. Одни напевали слова песни, другие просто тянули мелодию. Эта была песня о трудной жизни и об одиночестве.
Тронутая их исполнением, Абигейль посмотрела на Бойда.
— Почему они поют такие печальные песни?
— Потому, что они честные люди. В этих песнях отражена их жизнь.
В ее всегда готовом к сочувствию сердце исчезли последние остатки гнева.
— Тогда почему они избирают для себя такую жизнь?
Бойд перевел на нее взгляд, но глаза его прятались в тени.
— Почему ты думаешь, что они ее избирают?
— Их никто не заставляет браться за такую работу, — возразила она.
— Их заставляет жизнь. У них не такой большой выбор. Как и у любого из нас.
— Абигейль вздрогнула и внимательно, с неожиданным любопытством посмотрела на него.
Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни, Как случилось, что ты стал работать на ранчо?
— Это неинтересно.
Раздражение в ее голосе сменилось мягкостью.
— Расскажи мне.
— Да нечего рассказывать. Мой отец имел небольшое ранчо, захотел расширить его, купил для этого много скота. Но была плохая зима, и он потерял половину стада, а весной не смог выплатить по кредитам. Крупное ранчо присоединило к себе наше. И я уехал.
— Ты служил в армии, не так ли? — Она вспомнила, что об этом ей рассказал Риз Мак-Интайр, муж ее подруги Джем. Они с Бойдом вместе служили в армии во время гражданской войны.
Бойд кивнул.
— Да, в конных подразделениях армии Шеридана.
К другим чувствам к нему прибавилось еще и уважение. «Еще бы, одно из самых прославившихся во время войны подразделений», — пробормотала она про себя, вспомнив также, что Джем Мак-Интайр рассказывала ей о Бойде, когда тот пришел в Трипл-Кросс наниматься на работу. Тогда среди его достоинств и положительных качеств она отметила наличие у него нескольких медалей, полученных на войне.
Явно чувствуя неловкость оттого, что на него смотрят как на героя, он прихлопнул комара.
— Да, тогда подобрались хорошие ребята.
Оценка была явно заниженной, но Абигейль не стала развивать эту тему.
— А твои родители?
— После того как у них отобрали ранчо, мать заболела и через год умерла. Отец еще жив.
Опечаленная, она накрыла его руку своей.
— Ты получаешь от него какие-нибудь вести?
— Иногда. Но прошел уже почти год со времени последнего письма.
Абигейль не могла представить себе такую непостоянную связь с родителями. Ее родители писали регулярно, хотя сейчас она жила в тысячах километров от них. Каждый раз, когда на ранчо привозили почту, она находила в ней письмо от родителей. Они приехали бы и остались жить с ней на ранчо после смерти Майкла, если бы она дала на это согласие. Отсутствие подобной близости с родителями должно порождать чувство глубокого одиночества.
— Ты был близок с родителями?
Он на мгновение опустил глаза.
— Да, до того, как мы все потеряли. Но смерть матери очень отразилась на моем старике. Он до сих пор еще не оправился.
Искренне сочувствуя ему, Абигейль проглотила появившийся в горле комок.
— Мне очень жаль.
— Что поделаешь. Такова жизнь. — Бойд, очевидно, решил, что рассказал слишком многое, и резко поднялся. — Должен проверить лошадей.
Она смотрела ему вслед, обводя взглядом контуры его фигуры, широкие плечи и узкие бедра. Длинные ноги в кожаных ковбойских штанах крупным шагом мерили землю, и звучный звон шпор сопровождал каждый его шаг.
Абигейль взяла свою миску и кружку и отнесла их в кучу грязной посуды, с удивлением обнаружив, что, разговаривая с Бойдом, незаметно для себя съела почти все мясо. Она догадалась, что таков был его план с самого начала.
Несмотря на усталость, она собралась с силами и развернула спальный мешок в подходящем, по ее мнению, месте, надеясь, что усталость сразу же заставит ее уснуть. Но ее поразил крик какого-то зверя. Абигейль начала тревожно прислушиваться к раздающимся в ночи звукам, раздумывая над тем, какие звери, разгуливающие поблизости, могут издавать их, и, вспомнив рассказы о волках, медведях, койотах, поглубже залезла в мешок.
Никогда раньше ей не приходилось спать на голой земле, и она сразу же представила себе, какие страшные существа или насекомые могут заползти в ее мешок. Как бы в ответ на эти опасения, зачесались ноги, и она не сомневалась в том, что кто-то уже забрался к ней. Что дернуло ее настоять на участии в этом перегоне?!
С заходом солнца температура стала быстро понижаться, и вскоре Абигейль уже дрожала от холода. Жаркий днем, ночью горный воздух становился чрезвычайно холодным. Сумасшествие, вот что толкнуло ее отправиться в эту поездку. Ей не нравилось ехать верхом под палящим солнцем. Ей не нравилось глотать пыль. Но особенно ей не нравилось спать на голой земле под открытым небом, когда от хищников, которые, без сомнения, готовы были растерзать ее, отделял только спальный мешок. Зарывшись в него с головой, она попыталась отогнать наваждение.
