Пенелопа Нери - Украденный миг
Эмма знала, что возражать ему бесполезно, помочь могла лишь дополнительная порция спиртного, после которой он просто засыпал. У нее всегда наготове была припрятанная для него бутылка рома или грога.
— Некогда, папа. Выпей лучше еще.
Когда он сваливался наконец без сознания на своей циновке, она ускользала незаметно из дому. В один из таких дней Эмма и повстречала Гидеона. Сначала она увидела привязанную лошадь и удивилась, не видя нигде хозяина. Потом рассмотрела и его, спрятавшегося в винограднике. Тогда Эмма решила растянуть игру и ничем не выдала себя. Из воды она спокойно смотрела в его сторону, словно в пустое пространство, хотя сердце в ней замирало от предчувствия чего-то нового.
На следующий день Эмма вновь увидела прекрасного незнакомца. Ровно в полдень он ждал на берегу. Девушка была заинтригована его загадочным поведением. Кто же это может быть — жгучий брюнет, высокий, красивый…
Наконец она узнала от своего дяди, что это некто Гидеон Кейн, единственный сын первого скотопромышленника на острове.
Но почему он такой застенчивый! Или ему нравится наблюдать за ней? Что ж, пожалуй, ей это даже нравится. Странно, ведь они родом с одного острова, почему же она никогда не встречала его прежде. Нет, кажется, она вспомнила. Эта встреча как раз и случилась в последнее лето перед ее отъездом.
Одним солнечным воскресным утром тетя Лео и дядя Кимо взяли ее с собой в маленькую деревянную белую церковь в деревне Вайми. Там она и увидела мальчика лет десяти-одиннадцати в смешном матросском костюмчике, вид у него при этом был таким, словно он носил на себе власяницу. Устремив пылкий взор на священника, он жадно впитывал слова проповеди. Ах, его непослушные волосы упрямо поднимались вверх черными цыганскими кольцами, а голубые глаза сверкали подобно далеким таинственным звездам.
Рядом на скамье сидели мужчина сурового, мужественного вида — Джекоб Кейн и прекрасная, изящная, как статуэтка, леди в шелковом платье цвета лаванды с высоким гофрированным воротником и даже небольшим шлейфом. Ее маленькие руки, затянутые в шелковые перчатки, лежали покойно на коленях. На уложенных в высокую прическу черных волосах покоился венок из лаванды с легкими вкраплениями красных и серых перышек. Он был похож на экзотическую корону.
— Это королева, тетя? — с замиранием сердца прошептала Эмма тогда.
Каково же было ее разочарование, когда тетя Лео шикнула на нее, а в добрых карих глазах вспыхнули насмешливые искры:
— Да нет же, глупышка. Эта прекрасная леди — миссис Мириам Кейн, она пришла на службу с мужем и сыном, вон с тем курчавым мальчиком — Гидеоном. А теперь успокойся и ни на что больше не отвлекайся, дитя, ты должна слушать проповедь отца Лайона.
Та детская встреча с Гидеоном была единственной. В следующем месяце дядя Кимо отвез ее в Гонолулу, и она забыла об этом немного странном, впечатлительном мальчике.
Восемь следующих лет своей жизни она провела в монастыре Святого Креста. До сих пор она с ужасом вспоминала час разлуки с дядей Кимо. Не слушая никаких объяснений, намертво вцепилась в него, крича и умоляя, чтобы ее не оставляли здесь, что не хочет, чтобы ее любили чужие; обещала быть очень хорошей, просто замечательной, если только он увезет ее обратно домой. Кончилось тем, что одна из монахинь сурового, непреклонного вида взяла шестилетнюю Эмму в охапку и вынесла из комнаты.
Девочка была потрясена. В голове у нее не укладывалось, как дядя и тетя, которых она так горячо любила и которые, казалось, любили племянницу, могли оставить ее совсем одну в таком холодном мрачном месте, среди странных женщин в одинаковых скучных одеяниях. Отвергая все разумные доводы, объясняющие их поступок, Эмма полностью предалась тогда своему отчаянию.
Особенно тяжело стало, когда из неуклюжего подростка она начала превращаться в изящную, стройную девушку. Монахини с отвращением поглядывали на ее округлившиеся формы и назойливо твердили о необходимости тщательно блюсти чистоту и добродетель. Особенно они любили напоминать, что в ней течет гавайская кровь, с этой примесью она более подвержена соблазну и греху, чем другие воспитанницы. Монахини настырно вбивали в ее голову всякие непристойности, о которых она, жалкая полукровка, никогда бы и не догадалась без их помощи. Они заставляли ее проводить бесконечно долгие часы на коленях в молитвах. Молиться надо было с раннего утра и до поздней ночи каждую свободную минуту между уроками, после тяжелого труда в монастырской прачечной, после чистки горшков на кухне или отдраивания полов в дортуарах. После короткого ночного отдыха все начиналось снова. Как ни кощунственно это звучит, но, получив письмо от дяди Кимо с известием о болезни матери, Эмма ощутила лишь острую пронзительную радость. Она может вернуться домой…
Эмма до сих пор помнила тот великолепный момент, когда, стоя на палубе шхуны, увидела свой родной остров, выраставший из бирюзовых океанских вод. Это было так прекрасно — зеленые холмы, бирюзовые волны… Тогда она поклялась никогда больше никуда не уезжать. Несмотря на болезнь матери, она была уверена, что жизнь ее станет гораздо лучше.
Но как она ошибалась! Жизнь не сулила ей ничего хорошего, Как обманчива была их встреча с Гидеоном! Не успела кончиться та незабываемая ночь, то волшебное полнолуние, как она осталась одна.
Вся ее жизнь с тех пор была наполнена лишь страхом и ожиданиями, мраком и слезами.
Как попадает беспечный мотылек в тугую паутину, сплетенную жадным пауком, так попалась и Эмма в тиски Джека Джордана, вернувшись со свидания. Лицо ее еще горело от поцелуев Гидеона.
— И с каких это пор ты с ним встречаешься? — крикнул откуда-то внезапно возникший Джордан. — Отвечай, девчонка, он уже имел тебя? Ах, этот сын шлюхи, я убью его! — Схватив за руку, он потащил ее с лошади, хрипло рыча: — Отвечай же, Эмма, остаешься ли ты все еще невинной девушкой?
— Мы только держались за руки, клянусь, папа! — лгала тогда она, безнадежно пытаясь защитить своего возлюбленного от ярости Джека.
— Ты проклятая маленькая лгунья! — рычал он.
— Нет! — испуганно она отрицала все, стараясь как-то уйти от этого взрыва. — Мы лишь бродили по берегу, клянусь тебе! Я не пришла раньше потому, что мы проговорили целую ночь. Он уезжает с островов. Да, он держал меня за руку и только один раз поцеловал, но обещал жениться на мне, когда вернется!
— И ты, конечно, поверила? — Кривая пьяная ухмылка исказила его вытянутое, хитрое лицо, обнажая желтые от никотина зубы. — Что ж, Эмм, очень скоро ты поймешь, что этот подонок всего лишь использовал тебя. Ему нужно было получить от тебя лишь одно… да, ты меня понимаешь. И я чувствую, что он уже получил это! Тебе надо забыть Кейна. Все его обещания, как и его любовь, всего лишь ненужное беспокойство в твоей жизни.
