Мэйдлин Брент - Тени прошлого
– Из тебя никогда ничего не выйдет, парень, если ты не научишься сначала думать, а потом уже трепать языком. Да нет, у тебя не получится быть грубым, даже если ты захочешь, но тем не менее ты был груб, это точно.
Отхлебнув воды из бокала, Мэтти спокойно сказала:
– Сэр, я уже сделала замечание мастеру Джеральду. Не стоит вам повторяться.
Мистер Райдер уставился на нее через стол, но она, не дрогнув, встретила его взгляд, и – мистер Райдер, не прошло и минуты, пожал плечами и рассмеялся:
– Неплохо вы поставили меня на место, Мэтти. Все правильно, я виноват.
В эту секунду я восхищалась Мэтти, понимая, что ей понадобилось мужество исполнить то, что она считала своим долгом, несмотря на страх рассердить хозяина. Несчастный Джеральд сидел, не сводя глаз с нетронутого рисового пудинга. Не прошло еще десяти минут, как я дала себе слово помалкивать и ждать, когда меня спросят, но мне стало очень жалко мальчика, и я переменила свое решение.
– Мастер Джеральд! – Я подождала, когда он поднимет голову, и улыбнулась ему: – Все в порядке.
Это было все, что я могла сделать, не вступая в соперничество с Мэтти, чего я вовсе не желала. Тем не менее Джеральду и этого оказалось достаточно. Он с облегчением вздохнул и прошептал:
– Спасибо.
– Мы с Джеральдом, – вступила в разговор сидевшая рядом со мной Джейн, – очень любим кататься верхом, и мы вас научим, если вы не возражаете. Я лучше езжу, чем он, но он терпеливее меня, так что, наверное, он будет лучшим учителем.
Я посмотрела на ее отца.
– Если ваш папа не возражает, я буду только рада. Мистер Райдер покачал головой.
– На уроки французского отводится три часа в день, так что все остальное время в Серебряном Лесу принадлежит вам.
– Три часа! – недовольно воскликнула Джейн. – Но, папа, я уезжаю в школу в восемь и возвращаюсь в четыре. Где мне взять еще три часа на французский? Джеральд – другое дело. Он уже не учится, и вообще ему нужен французский, если он будет ездить за границу по делам, а мне не нужен, и...
– Помолчите, юная леди! – резко оборвал ее отец. – Ты не будешь заниматься три часа. Два часа Ханна будет учить Джеральда и один час, отдельно, тебя во время каникул. Когда же ты начнешь ездить в школу, то будешь заниматься по полчаса каждый день. Это тебя не уморит до смерти.
Он подозвал лакея, чтобы тот налил ему еще вина.
– А мы можем пить чай во время занятий? – спросила Джейн.
– Это зависит от Ханны. Она повернулась ко мне.
– Мы будем в основном разговаривать, – сказала я, – так что если ваш папа и Мэтти не возражают, чай нам совсем не помешает.
Мне показалось, что я уловила одобрительное выражение в глазах мистера Райдера.
– О нет, дорогая, – сказала Мэтти, – никаких возражений.
Джейн коротко кивнула.
– Ну что ж, вот все и улажено, – сказала она, и я еще раз подумала, как она похожа на отца не только внешне, но и внутренне.
После обеда мистер Райдер приказал подать в кабинет кофе себе и мне.
– Миссис Мэтьюз и дети, как обычно, будут пить кофе в гостиной, – сказал он, обращаясь к Фарроу, и встал из-за стола.
– Хорошо бы, папа, вы не называли нас детьми, – сказала Джейн. – Мы ведь уже взрослые.
– Все равно вы мои дети, даже взрослые, – упрямо возразил мистер Райдер. – Кроме того, я не собираюсь произносить два слова там, где могу обойтись одним. Прошу вас, Ханна.
Он направился к двери, которую Фарроу поспешил открыть перед ним. Я тоже встала, и лакей отодвинул мой стул, после чего я двинулась следом за мистером Райдером, пробормотав остальным:
– Прошу прощения.
У мистера Райдера был очень просторный и опрятный кабинет с застекленными шкафами, на полках которых расположились картотеки в ящиках и множество толстенных книг, наверное, справочников. Он указал мне на полированный красного дерева стул с прямой спинкой, а сам уселся за стол, обитый сверху тисненой кожей, на котором не было ничего, кроме бронзовой чернильницы, промокашки с кожаными уголками и вечерней газеты, положенной так, чтобы привлечь его внимание.
– Мы поговорим за кофе, – сказал мистер Райдер и углубился в чтение.
Я постаралась получше рассмотреть кабинет, насколько это возможно, не поворачивая головы, чтобы не показаться излишне любопытной. Часы на стене пробили половину десятого. На Монмартре у меня сейчас было бы самое напряженное время. Хорошо бы, папаше Шабрье удалось найти кого-нибудь на вечер, чтобы Арману было полегче.
Потом я молча помолилась, благодаря Бога за свое счастливое освобождение и обретение райского приюта в Англии. Правда, мой наниматель, мистер Себастьян Райдер, не проявил ни особого гостеприимства, ни участия по отношению ко мне, но, в сущности, какие у меня были основания ждать этого от него? Мэтти правильно сказала, что я тут не гостья, а всего лишь служанка с некоторыми привилегиями. А если так, то мне ужасно повезло заполучить расположение самой Мэтти, которая вполне могла оказаться драконом в юбке и ревниво оберегать свое положение. Джеральд тоже был очень мил со мной.
Ну а если Джейн вела себя, как отец, то тут уж ничего не поделаешь.
Через несколько минут отворилась дверь и вошел Фарроу с подносом, на котором стояли чашки и серебряный кофейник. Он поставил поднос на письменный стол, налил черного кофе хозяину и вопросительно посмотрел на меня.
– С чем вы будете пить кофе, мисс Ханна?
– Мне, пожалуйста, немножко молока или сливок и кусочек сахара.
Фарроу налил мне кофе, подал чашку и спросил мистера Райдера:
– Сэр?
– Вы свободны.
Дворецкий вышел, после чего мистер Райдер отложил газету и поглядел на меня.
– Я думал, официантка оробеет перед слугой, а вы нет. Это хорошо.
Я поняла, что он не хотел меня обидеть этим замечанием. В конце концов, всего сутки назад я была официанткой. Поэтому я улыбнулась ему и вежливо ответила:
– Сэр, у нас в колледже были слуги, так что я научена вести себя с ними.
Он кивнул и помешал ложечкой кофе.
– Конечно. Теперь к делу. У вас есть деньги?
– У меня нет английских денег, сэр, но есть около двадцати французских франков.
Он вновь потянулся за газетой, что-то изучал в ней несколько минут и сказал:
– Сегодняшний курс – двадцать четыре за один фунт. Завтра утром после завтрака принесите мне ваши франки сюда, и я их поменяю. К ним я добавлю десять шиллингов на булавки. Кроме того, вы будете получать три фунта в месяц в последний день каждого месяца, естественно, на всем готовом. Я оставляю за собой право разорвать наш с вами договор, предупредив вас за неделю, однако вы должны письменно удостоверить ваше согласие работать у меня два года. Ну как?
