Мэри Бэлоу - Смятение чувств
– Да, – сказал Дэвид.
– Он действительно погиб без мучений? – спросил граф. – В твоем рассказе Ребекке есть хотя бы доля правды?
Дэвид коротко вздохнул.
– Он погиб без мучений, папа, – ответил он. Граф кивнул и передал ему бокал.
– Жаль, что ты не ответил на мой второй вопрос. Но оставим его в покое. А что ты скажешь о Ричарде Эллисе? Ты его видел после возвращения домой?
– Вчера, – сказал Дэвид. – Малыш выглядит крепким и счастливым.
– Он, кажется, не похож на тебя, – заметил граф и снова сел и ласково поглядел на своего сына. – Только глаза у него вроде бы твои.
– Да, – ответил Дэвид.
– Ты по-прежнему будешь помогать своему сыну? – спросил граф, слегка выделяя последнее слово.
– Конечно. Я вчера заверил Флору в том, что Ричард, когда станет постарше, пойдет в хорошую школу, и я постараюсь, чтобы его подготовили для достойной работы.
– Хорошо, – сказал граф. – Я никогда не допускал мысли, что ты можешь забыть о своих обязанностях, Дэвид, даже после своей женитьбы и после рождения своего законного отпрыска.
– Я не забуду, – заверил его Дэвид.
Граф кивнул.
– Луиза собирается взять на себя организацию твоей свадьбы, – сказал он. – Ты, несомненно, за ленчем понял, что она весьма восторженная женщина. Будут и гости, и цветы, и разукрашенные экипажи, будет и свадебный завтрак, и множество других ужасов, которые мне сейчас даже трудно себе представить. Голова просто кружится от такой перспективы. Но придется ей в этом потакать, Дэвид. – Он довольно свирепо сдвинул брови, будто предполагал, что встретит решительные возражения. – Ты меня понял? Ей нужно разрешить сделать все, что она сочтет нужным для тебя и Ребекки.
Дэвид ухмыльнулся.
– Я готов подписаться под утверждением о том, что свадьба – это праздник, особенно моя свадьба. Видишь ли, папа, я был тоже настроен довольно восторженно, пока ты не наговорил мне всех этих мрачных вещей. Я буду помогать Луизе изо всех сил, как только смогу.
– О, сын мой, – сказал граф с неожиданной и непривычной для него тоской, – я хочу пожелать тебе, чтобы ты когда-нибудь познал в браке великое счастье любви.
Эти слова Дэвид никак не ожидал услышать от отца. Вертя в руках бокал и задумчиво глядя, как плещутся в нем остатки бренди, Дэвид внезапно ощутил глубокий страх и острую душевную боль. Отец пожелал ему нечто такое, чего его сын, возможно, никогда не изведает в своей жизни.
Глава 7
Крейборн, август 1856 года
Предсказания графа относительно Луизы полностью сбылись. Его супруга энергично и восторженно включилась в подготовку предстоящей брачной церемонии. Ее собственная свадьба, состоявшаяся год назад, обернулась событием довольно скромным. Граф в то время все еще соблюдал траур по своему крестнику, а его сын был на войне. Но теперь не осталось поводов как-то ограничивать торжественность свадьбы Дэвида и его возлюбленной Ребекки.
На утреннюю службу в деревенской церкви и свадебный завтрак, который должен был состояться после нее, пригласили соседей по округе, простиравшейся на много миль от дома графа. Приглашения послали также матери и тете Ребекки, которые жили на севере, ее брату и невестке в Лондоне, трем сестрам графа и их семьям, а также нескольким друзьям Дэвида по службе в гвардии.
Ребекке предстояло быть в подвенечном платье и иметь положенное приданое. Однако деревенская портниха не справилась бы с таким важным заказом. Она просто не успела бы все подготовить вовремя. Поэтому Ребекке пришлось примерно на неделю отправиться в Лондон.
Ребекка против этого не возражала и покорно отправилась поездом в столицу в сопровождении Луизы, их горничных и ливрейного лакея. Они вынуждены были остановиться в отеле, поскольку брата Ребекки в то время в городе не оказалось. Она не возражала против всех этих хлопот, ибо хотела, чтобы предшествовавший ее свадьбе месяц был всецело заполнен всяческими делами: тогда не оставалось бы времени на размышления. А думать Ребекка пока не желала. Стоит задуматься – и вновь начнет пробуждаться дремлющий где-то в глубине души страх.
Она не возражала против этой поездки еще и потому, что понимала необходимость покупки приданого. Почти два года она одевалась только в черный цвет. У нее было несколько сшитых ранее серых платьев, но даже они не подошли бы для новой жизни. Именно это Ребекка имела в виду, когда сказала Дэвиду, что, выходя замуж за него, считала бы невежливым по отношению к нему продолжать носить траур по первому мужу.
Ребекка не хотела бы рассматривать свое замужество как некую полумеру. Она, конечно, никогда не сможет одарить Дэвида своей любовью. Вновь полюбить она больше не в силах. Но она даст ему все остальное. Иначе она не могла бы выйти замуж за Дэвида с чистой совестью. Отдавать придется всю себя целиком. Вот почему в каком-то уголке ее сознания все время присутствовал некий ужас.
В свое время ей было легко отдавать Джулиану всю себя. Тогда не возникало и мысли о том, чтобы в чем-то ему отказывать – даже в том, на что она всегда шла без всякого удовольствия. Мужу должно было принадлежать все – и ее душа, и ее тело. Но с Дэвидом это вряд ли будет так уж легко.
В новой жизни новым должно быть все – и мысли, и чувства, и вещи. Платья, которые ей купил Джулиан и которые она носила до его смерти, уже упаковали в коробки и убрали на чердак в Крейборне. Теперь Ребекка решила: хотя в большинстве своем эти платья уже так или иначе вышли из моды, они не останутся в коробках. Ребекка намеревалась попросить Луизу раздать их слугам и беднякам. Ничего из своего первого брака она не возьмет с собой во второй.
Она отдала свое обручальное кольцо графу и спросила, не сможет ли он спрятать его понадежнее.
Джулиан мертв. Он ушел навсегда. Ребекка твердо решила оставить его в прошлом. Она жила настоящим, строила планы на будущее. Однако теперь она стала ощущать какую-то зияющую пустоту. Бороться с этим было во многом тяжелее, чем скорбеть по Джулиану. Тогда Ребекка испытывала какие-то эмоции, помогавшие ей выдержать. Теперь же не осталось ничего. Только страх, который снова и снова возвращался к ней, хотя Ребекка всеми силами старалась от него избавиться, погружаясь в повседневные заботы.
Она продолжала напоминать себе о решении, которое приняла еще перед тем, как согласиться выйти замуж за Дэвида. Она сказала себе тогда, что настала пора начать жизнь заново. Именно это она и собиралась теперь сделать. Возможно, она и совершила ошибку, приняв предложение Дэвида, – хотя Ребекка всячески старалась избегать подобных мыслей, – но в будущем ее ожидало и нечто радостное. Впервые в своей жизни она будет иметь собственный дом и множество связанных с ним важных забот. Это и станет началом новой жизни. Она будет слишком занята, чтобы погружаться в воспоминания, которые могли бы лишь истощать ее душевные силы. Ребекка находила нечто волнующее в том, что снова может заглядывать вперед. Бурная деятельность Луизы была в чем-то заразительна. И если Ребекке удавалось не обращать внимания на свой ужас, то этим она во многом была обязана супруге графа.
