Мэри Бэлоу - Смятение чувств
* * *
– Я хотел бы сказать тебе несколько слов наедине, Дэвид, – обратился к нему граф, когда он поднимался из-за стола после ленча.
Последние десять минут, после того, как Дэвид сообщил, что Ребекка выходит за него замуж и в течение месяца переедет с ним в Стэдвелл, отец и сын в основном молчали. Луиза же почти не умолкала, вся сияя от возбуждения. Когда граф поднялся со стула, она оживленно обсуждала с Ребеккой ее венчальное платье. Лицо графини вспыхнуло, и она тоже вскочила.
– Простите, Уильям, – сказала она. – Я совсем забылась.
– Дэвид может, вероятно, не поверить, что обычно, моя дорогая, ты весьма спокойна, – заметил граф.
– Что, я говорила слишком много? – Она еще больше покраснела. – За эти несколько дней случилось столько хорошего. Вернулся домой Дэвид, и я обнаружила, что он отнюдь не людоед. Я посетила врача, и он подтвердил мои надежды. А теперь вот Ребекка помолвлена… с Дэвидом. Так почему же не всех охватило желание поболтать? – Она рассмеялась.
– Дэвид? – обратился к нему граф. Графиня вновь рассмеялась.
– Оказывается, чтобы по достоинству оценить свадьбу, надо быть женщиной, – сказала она. – Ребекка, пройдемте в мою комнату. Я скажу, чтобы туда подали чай. – Она взяла Ребекку под руку.
У графа настроение не было столь праздничным. Через несколько минут после того, как Дэвид закрыл за ними дверь библиотеки, отец, сложив руки за спиной, подошел к окну и стал смотреть в него.
– Дэвид, – спросил он, – ты все тщательно взвесил?
– По поводу брака? – сказал тот. – Да, папа. Очень тщательно.
– Зачем ты это делаешь? – продолжил граф. – Ради Джулиана?
Дэвид не считал нужным лукавить в разговоре с отцом – так или иначе ему придется сказать почти всю правду. Да, он это делает ради Джулиана. По крайней мере он не в состоянии забыть, как он поступил с Джулианом. Но основная причина проще – и вместе с тем сложнее. И вот в этом-то можно признаться отцу.
– Я люблю ее.
Граф отвернулся от окна. Он посмотрел на сына жестким взглядом.
– О да, Дэвид, – сказал он, – я это знаю. Я всегда это знал. Видишь ли, она и предназначалась тебе. Именно по этой причине наши семьи обменивались визитами, пока вы взрослели. Но ее выбор пал на Джулиана. Однако жениться на ней сейчас – это самое неразумное, что ты способен совершить.
– Только потому, что она в свое время предпочла его мне? – спросил Дэвид. Он не знал, что уже тогда Ребекку прочили ему в жены. Подобное открытие оказалось для него довольно болезненным.
– Да, – ответил граф. – Но главное в том, почему она так поступила. Джулиан просто вскружил ей голову. А сейчас Ребекка еще не пришла в себя после его гибели. Тяжело сказалось на ней и замужество Луизы. Положение Ребекки в нашем доме резко изменилось. Она чувствует себя всеми покинутой, одинокой и несчастной.
– Я избавлю ее от одиночества, постараюсь сделать счастливой, – возразил Дэвид, – она сможет иметь собственного ребенка.
Граф нахмурился.
– Прошедшие годы, Дэвид, – сказал он, – в том числе и армейские, не научили тебя лучше разбираться в жизни. Твоя любовь и забота не заставят ее забыть Джулиана. Ребекка будет мысленно сравнивать тебя с ним, сравнение всегда будет не в твою пользу, в ней будет расти чувство обиды, и в итоге она тебя возненавидит.
Возможно, Дэвид все-таки знал о жизни немного больше, чем думал отец. Дэвид понимал, на какой риск идет. Ему самому уже приходили в голову те же мысли, которые сейчас высказал граф. Но отцу ничего не было известно о других причинах, толкающих сына на этот брак. Дэвид просто обязан жениться на Ребекке – даже если она в конце концов и возненавидит его. Он должен опекать ее, заботиться о ней, сделать ее жизнь надежной и безопасной. Ведь он сначала сделал все возможное, чтобы состоялся ее брак с Джулианом, а потом сам же отобрал у Ребекки ее супруга.
– Я хочу ее, – тихо произнес он. – Мне нужна Ребекка.
– Сын мой, – сказал граф, – я лишь хотел, чтобы ты был счастлив. Все, чего я всегда хотел для тебя, так это счастья.
– Я буду счастлив, папа, – сказал Дэвид. – Я уже счастлив. Ребекка собирается выйти за меня замуж.
– «И жили они долго и счастливо», – устало проговорил граф. – Я любил Джулиана как сына, Дэвид. Да и обращался с ним как с сыном. Во всяком случае, мне так казалось. Но видимо, я просто себя обманывал. И все-таки тебя я всегда любил больше. А Джулиан постоянно усложнял тебе жизнь. Сейчас же создается впечатление, что ему даже из могилы удается омрачить твое счастье. Ты не будешь счастлив с Ребеккой.
– А я думал, что ты ее тоже любишь, – тихо промолвил Дэвид.
– Да, это так, – сказал граф. – И я буду продолжать любить ее и после того, как она станет твоей женой. Ребекка – замечательная женщина, она просто воплощение чести. Если она согласилась выйти за тебя замуж, то я уверен: она сделает все, чтобы стать тебе хорошей женой. Но я не думаю, что для этого достаточно одной ее доброй воли. Для тебя, сынок, этого мало. Тебе нужно больше, чем она сможет дать.
– Я ей сказал, что не ожидаю от нее любви, что понимаю все в отношении Джулиана. Я знаю, что она всегда будет его любить.
– Если так, то ты глуп, – произнес граф, тяжело усаживаясь в кресло за своим письменным столом. – Или просто наивен. Ты никогда не освободишься от тени Джулиана. Понимаешь? Более слабый тянет вниз более сильного.
Дэвид пристально поглядел на отца.
– Неужели ты всерьез полагал, что я настолько слеп или глуп? – спросил граф. – Ты разве не догадывался, что я всегда все понимал? Я знал, что девять из десяти порок, которые я задавал тебе в детстве, на самом деле должны были обрушиться на другого. Думаю, что мы оба любили его неразумно и чересчур сильно. Ты прикрывал его от моего гнева, потому что он не был моим родным сыном, как ты. А я наказывал тебя вместо Джулиана, желая продемонстрировать ему, что люблю его не меньше, чем тебя. Ну а теперь – эта твоя затея, Дэвид. Ты намерен жениться на вдове, которая с самого начала должна была стать твоей женой, и делаешь это по той причине, что она одинока и убита горем – из-за Джулиана.
Дэвид не знал, что на это ответить.
– Ну что же, – продолжал граф, – сейчас с этим ничего не поделаешь. Ты сделал предложение, и оно принято. Теперь чувство долга приведет тебя к алтарю. Остается уповать на то, мой сын, что ты обретешь счастье. И я буду горячо молиться об этом.
– Спасибо.
– Хочешь бренди? – спросил граф, поставив на стол два бокала, прежде чем взять графин. – Буду надеяться, что через несколько лет другом по играм моему младшенькому ребенку не станет какой-нибудь новый Джулиан. И все же, Дэвид, я любил его. Нужно было бы приложить уж очень много усилий, чтобы не любить его. Им всегда двигали добрые намерения. Он был просто слабее тебя. Мы оба испытывали потребность защитить его.
