Элоиза Джеймс - Во власти наслаждения
— Значит, — с непоколебимой уверенностью заявил Алекс, — мы поженимся ровно через неделю — по специальному разрешению.
— Нет, — ответила Шарлотта.
— Нет?
— Нет, милорд, — повторила она и повернулась, чтобы возвратиться к ожидавшим их экипажам.
Ее тело все еще дрожало от его поцелуев, но ум был ясен. Алекс не церемонился с женщинами. Если бы она не встретила его несколько лет назад, то сегодня ее, вероятно, одурманили бы его сладкие поцелуи и невероятная физическая притягагельность. Три года назад он точно так же очаровал ее, а затем спокойно оставил и тут же забыл — несмотря на то что отнял у нее девственность. Очевидно, то, что казалось ей необыкновенным любовным свиданием, для него было обычным делом И единственная причина, заставляющая его теперь жениться на ней, заключается в необходимости найти для дочери постоянную няню. Да будь она проклята, если выйдет за кого-нибудь только для того, чтобы нянчить его ребенка! К тому же муж, стоит ей отвернуться, будет заниматься совращением женщин в парках.
Она смотрела холодным взглядом на молча шедшего рядом Алекса. Если бы только он не заставлял ее сердце биться при одном лишь взгляде. Даже сейчас оттого, что он шел рядом, ее тело переполняло желание. Ей хотелось быть совсем рядом, взять его под руку…
Они подошли к экипажам. Вся компания уже собралась там. Пиппа казалась совершенно счастливой (и ничем не измазанной); один из слуг Алекса играл с ней, расположившись под деревом. Дафна, однако, была явно недовольна. Она постукивала элегантной туфелькой, выглядывавшей из-под легкого платья: как хозяин, граф Шеффилд и Даунз вел себя весьма непринужденно, что не соответствовало ее французскому представлению о приличиях. А леди Шарлотта, заметила Дафна с некоторой неприязнью, выглядит еще более растрепанной, чем час назад. Английские аристократы! Она никогда не сможет их понять. Никто и никогда не застанет ее в таком неопрятном виде, как у этой дочери герцога.
Алекс любезно проводил свою недовольную гостью, Дафну, до кареты, столь же любезно попрощался с Уиллом, провожавшим Шарлотту. Он предпочел не заметить ледяную улыбку, с которой Шарлотта попрощалась с ним. Его возлюбленная потрясена, это ясно, но с ней он разберется завтра.
Глава 7
На следующей неделе все светское общество Лондона наслаждалось, наблюдая, как красивый, но совершенно не годившийся в женихи граф Шеффилд и Даунз ведет решительную осаду первой красавицы — леди Шарлотты Дэйче-стон. Никто не мог понять, как она к нему относится. Она смеялась и флиртовала со всеми поклонниками, не оказывая графу особого предпочтения. Наблюдательные заметили, что она два раза танцевала с Александром Фоуксом, после чего (и тоже дважды) с другим графом — Брэддоном Четвином. А затем дважды с Уиллом Холландом и, к всеобщему возмущению, три раза с человеком, годившимся ей в отцы, — Сильвестром Бредбеком. Но все увидели в этом просто шалость: Бредбек был другом ее матери.
Так сказали ей или нет? Мать Шарлотты отмахнулась от десятка вопросов, в которых в осторожных выражениях крылось желание добраться до сути: объясняется ли прохладное отношение ее дочери к Александру Фоуксу тем, что она извещена о его «недееспособности», или же Шарлотта, пребывая в полном неведении, следует собственным наклонностям? Недоброжелатели же утверждали, что хитрая девица, зная, что ажиотаж, вызванный ухаживаниями графа, пойдет ей только на пользу, умышленно заставляет всех теряться в догадках.
А истина состояла в том, что ей никто не сказал. Весь Лондон судачил об импотенции Алекса, а Шарлотта о ней и не подозревала! Правда, у нее появились было подозрения относительно его предыдущей женитьбы — она услышала странные намеки, но эти намеки казались злонамеренными и ничего не объясняли. Мысль об импотенции никак не могла возникнуть у нее в связи с Алексом: именно она одна могла бы утверждать противоположное.
Ее мать терзали сомнения. Если бы Аделаида не догадывалась о том, что Алекс и был тем самым мужчиной с сединой в волосах, три года назад лишившим ее дочь невинности, она без колебаний рассказала бы Шарлотте правду и предупредила — нет, потребовала, — чтобы та больше никогда не общалась с ним. Но… дочь не поверяла ей свои секреты, а вела себя так, что Аделаида не решалась обсуждать с ней столь щекотливую тему.
Марселю же так и не рассказали о несчастье, случившемся три года назад с его дочерью в некоем саду. Поэтому он бурно возражал против того, чтобы Шарлотта приняла предложение Александра Фоукса.
— И я так ему и скажу, — грозно заявил он жене. — Так и скажу, если у него хватит наглости просить у меня руки дочери! Я не допущу, чтобы моя дочь вышла замуж за вялую морковку, а… — Тут он вспомнил, что есть вещи, которые джентльмен не произносит в присутствии леди, даже если эта леди — его жена.
— Я понимаю, Марсель, — поспешила успокоить его Аделаида. — И я, конечно же, с тобой согласна, дорогой. Но думаю, мы не должны запрещать Шарлотте танцевать, с кем она хочет.
— Не будь глупой курицей, Аделаида! Она ведь и приятия не имеет… — Марсель обернулся, нахмурив брови.
— Не имеет, — призналась Аделаида.
— Ты должна ей рассказать, вот и все. Понимаю, что это непросто, но девочка вправе знать правду — в определенных пределах. Проклятие! Но ведь ты, должно быть, рассказывала что-то Виолетте и Уинифред перед тем, как выдать их замуж, не так ли?
— Да, — с несчастным видом подтвердила Аделаида, — но…
— Ты просто обязана сделать это, Адди! Мы не можем допустить, чтобы весь Лондон издевался над нашей ничего не подозревающей дочерью. Половина из них, кажется, думает, что она — охотница за деньгами, которой все равно, что мужчина… калека. А другая половина просто смеется над ней. Я не потерплю этого, слышишь! — Лицо его угрожающе налилось кровью. — Знаешь ли, сколько человек имели неслыханную наглость спросить меня: как мне нравится, что за моей дочерью ухаживает Вяленький Цветочек?
— Вяленький Цветочек, — словно завороженная повторила Аделаида. — Это звучит бесподобно: Вяленький Цветочек.
— Господи, Адди, не повторяй. Это же неприличное выражение, — простонал муж. — Ты же понимаешь, что я имею в виду: люди просто состязаются в придумывании прозвищ для таких мужчин. Не думай, что я ему не сочувствую. Мне он очень импонирует как личность. На днях он произнес удивительно достойную речь в палате лордов о голодных бунтах в Суффолке. Тогда никто не шептался о его «недееспособности»! Беда в том, что он не тот человек, которого отец хотел бы видеть ухаживающим за своей дочерью. Не будет детей, Аделаида. Ты подумала об этом? — Он осуждающе посмотрел на жену.
