Виктория Холт - Фаворитки
Так что если бы Генриетта решила вдруг ослабить свой железный контроль над чувствами и выболтала бы правду малышке Луизе де Керуаль, это не имело бы особого значения. Она смогла бы сообщить Луизе немногое, что той не было бы уже известно.
— Мы будем там не больше двух недель, — сказала Генриетта. — Братья встретят меня в Дувре. Сомневаюсь, что у меня будет время посетить столицу.
— Месье не согласится разлучиться с вами на более долгий срок, мадам, — ответила Луиза.
Генриетта бросила на нее быстрый взгляд, но в этом детском личике не было и следа злонамеренности. «Она еще ребенок», — подумала Генриетта, не отдавая себе отчета, что той было уже двадцать лет — не намного меньше, чем ей самой. Луиза, выглядевшая такой беспечно юной, производила впечатление совершенной невинности. «Надо постараться выдать ее замуж, прежде чем она утратит эту невинность, которая так очаровательна, — думала добрая мадам. — И пусть это будет более счастливое замужество, чем мое, и пусть она сохранит это доверие к жизни до конца своих дней…»
— Мой брат очень ждет этого визита, — сказала Генриетта, и лицо ее смягчилось. — Я не видела его уже несколько лет.
— Я слышала, мадам, что между вами и королем Англии существует крепкая привязанность.
— Это так, Луиза. Мое детство пришлось на такое неспокойное время. Мы мало встречались. Я жила с матерью, бывшей почти приживалкой при французском королевском дворе, а мой брат, король Англии, был странствующим изгнанником. Мы мало виделись, но как ценили мы те редкие встречи! И мы поддерживали нашу любовь друг к другу в письмах. Мы пишем друг другу почти еженедельно. Я считаю, что самыми трудными периодами в моей жизни были те, когда между Францией и Англией не было добрых отношений.
— Вся Франция, и я не сомневаюсь, и вся Англия знают о вашей любви к брату, мадам. А в настоящее время между Англией и Францией все хорошо.
Генриетта кивнула.
— И я надеюсь еще упрочить эти узы дружбы, Луиза.
Луиза знала об этом. Она присутствовала при встречах короля Людовика и Генриетты. Иногда они забывали о ее присутствии. А если видели ее, то, бывало, думали: «А-а, это всего лишь малышка Луиза де Керуаль — милый ребенок, совсем крошка, простушка. Она не поймет, о чем мы говорим».
Так и получалось, что в ее присутствии они раскрывали некоторые секреты, они часто невольно выдавали себя.
Они любили друг друга, эти двое. Людовик женился бы на Генриетте, если бы он не женился на скучной Марии-Терезе еще до того, как Карл Стюарт вернул себе королевскую власть. Луиза слышала разговоры о том, что до того времени мадам была робкой девушкой, которая совершенно терялась на фоне пухленьких бело-розовых красавиц, так нравившихся королю Франции, Но когда ее брат снова занял трон, неловкость и угловатость Генриетты как рукой сняло, и она выпорхнула, говорили придворные, как бабочка из куколки — блестящая, изысканная, самая грациозная, очаровательная, интересная и умная женщина при королевском дворе. Тут-то Людовик осознал, правда слишком поздно, что он потерял; теперь он довольствовался застенчивостью Лавальер и броской красотой Монтеспан, пытаясь восполнить все, что он потерял, упустив мадам.
Все это очень интересовало Луизу, и поэтому она радовалась, когда на нее пал выбор сопровождать ее госпожу в Англию.
Итак, она отправилась с мадам в Дувр; поездка была обставлена с подобающей королевскому визиту пышностью.
Она понимала, что Генриетта тревожилась, и догадывалась, что это связано с договором, к подписанию которого она должна была склонить своего брата.
Людовик уговорил Генриетту это сделать, и Луиза предполагала, что на договоре, который будет подписан в Дувре, король Франции очень хотел иметь подпись короля Англии. Генриетта была в раздумье. Луиза по ее отрешенному виду заключила, что в ней боролись два чувства — любовь к брату и любовь к королю Франции, и Луиза знала, что победила любовь к королю Франции. Несмотря на ее, казалось, бесконечную любовь к Карлу, королю Англии, она старалась ради короля Франции — ради своего любовника.
Из этого можно было извлечь лишь один урок: чувствам нельзя давать волю, если речь идет о твоем положении в обществе. Несмотря на всю ее умудренность и разум, Генриетта Орлеанская была всего лишь слабой женщиной, душа которой страдала из-за любви к двум людям.
По приезде в Дувр они были, встречены не только высоким, смуглым королем Англии, но и его братом, герцогом Йоркским, а также внебрачным сыном короля, герцогом Монмутским.
Приемы и балы следовали один за другим. Договор был подписан и отправлен во Францию. Дни проходили быстро. Генриетта, казалось, всецело отдалась буйному веселью.
Она, несомненно, любила брата, и все же, спрашивала себя Луиза, до какой степени пожертвовала она своей любовью к нему в угоду Людовику?
Ей страстно хотелось знать это. Размышлять о подобных тайных планах и противодействиях им было очень увлекательно.
Настало время, когда они должны были покинуть берега Англии. Луизе никогда не забыть это событие. Это был очень важный момент в ее жизни, так как именно тогда открылись перед ней новые виды на будущее.
Король Англии смотрел на нее с интересом, который она тщетно пыталась пробудить в короле Франции. Он назвал ее драгоценностью, сияющей ярче тех, что его сестра предложила ему выбрать в ее шкатулке. Его темные глаза страстно и пристально смотрели на нее; и Луиза вдруг поняла, что король желал ее.
В этом не было ничего необычного. Король Англии желал многих женщин, и редко бывало так, чтобы его желание не осуществились. Тем не менее Луиза, дочь небогатого дворянина из Бретани, уже глубоко осознавала, что может означать восхищение короля.
Лицо ее вспыхивало при воспоминании о том, как король просил, чтобы она осталась в Англии, а ее госпожа отвечала ему, что не может этого позволить из-за своей ответственности за этого ребенка перед ее родителями.
Ребенок! Похоже, что они не знают, что ей двадцать лет.
Когда Луиза подумала о своем возрасте, ее вдруг охватила паника. А вдруг ей не удастся оправдать надежды родителей? Должна ли она будет вернуться в монастырь или, возможно, согласиться на замужество, не способное вытащить ее из нищеты, из которой она была полна решимости выбраться?
Восхищение королей может дать женщине очень многое. Она вспомнила Луизу де Лавальер, но всем было хорошо известно, что Лавальер — простушка, не умеющая использовать возможности своего положения любовницы короля. Если для Луизы де Керуаль настанет когда-нибудь такое время, она будет вполне готова использовать эти возможности наивыгоднейшим для себя образом.
Времени оставалось мало, но она решила сделать все, что было в ее силах, для того, чтобы король Англии не забыл ее. Она постоянно держалась вблизи своей госпожи, так как знала, что там, где будет Генриетта, будет и Карл.
И наконец состоялась та последняя встреча, когда она встретилась с ним наедине.
Возможно, Людовику и нравились матери семейств, но Карла явно привлекали чары более юных особ.
Не было никаких сомнений, что он ею заинтересовался. Он взял ее руки в свои и говорил с ней на родном для нее французском языке. Он поцеловал ее страстно и вместе с тем нежно; он сказал ей, что не забудет ее и что надеется, что она вновь приедет в Англию, и что он познакомит ее с английскими обычаями.
Она проклинала невезение, не позволившее ей встретиться с Карлом наедине раньше, чем они встретились, — непосредственно перед отъездом.
Ей очень хотелось сказать ему, что ее родители не будут возражать против того, что она останется при дворе английского короля, что они надеялись на то, что она станет любовницей короля Франции, и поэтому не станут возражать против того, что она будет любовницей короля Англии.
Но как она могла сказать все это? Ей оставалось лишь взойти на корабль, помахать на прощание и держаться поближе к своей госпоже, чтобы последним, что увидит Карл во время проводов, были его дражайшая сестра и ее фрейлина, так очаровавшая его.
Людовик радостно приветствовал их возвращение. Он был очень доволен своей дорогой герцогиней; от нее не отходил он на всех балах и маскарадах.
На одном из балов Генриетта обернулась к девушке, стоявшей рядом, и сказала Людовику: «Луиза произвела на брата большое впечатление».
— Неужели? — спросил Людовик.
— Да, именно так. Он просил меня оставить ее с ним в Англии.
Людовик весело взглянул на Луизу, опустившую глаза.
— А вы желали бы остаться, мадемуазель де Керуаль? — снова спросил он.
— Если бы осталась мадам, я бы тоже хотела остаться, сир, — ответила Луиза. — Мое желание — служить мадам.
— Так и должно быть, — заключил Людовик. — Как следует служите ей. Она заслуживает преданности. — Он смотрел на Генриетту с нежностью и любовью. Его мать к этому времени скончалась, как и мать мадам, и некому теперь было упрекать ни его, ни мадам за то, что они так часто появлялись вместе. Ныне никто не посмел бы упрекнуть Людовика.
