Сьюзен Кинг - Король чародеев
– Еще бы! – горделиво улыбнулась девочка знакомой, чуть скошенной набок улыбкой. – Ведь я – дочка феи.
– Вот как? – воскликнула Микаэла, пораженная живостью ее воображения. – Тогда понятно, в кого ты такая красавица: феи славятся своей красотой. А теперь скажи мне, это ты плакала?
Бригит грустно вздохнула:
– Конечно, я – здесь ведь больше никого нет. У меня по ночам иногда болит нога.
– Какая – правая или левая?
– Левая. Когда уж очень разболится, Лили или Иона приносят мне лечебное питье.
Микаэла поставила свечу на большой деревянный сундук, присела на краешек кровати и взяла Бригит за руку.
– Я немного разбираюсь в болезнях, милая, – сказала она. – Ты позволишь мне тебе помочь?
– Дядя привозил нескольких знахарок и настоящего доктора, но никто из них не смог меня вылечить, – печально ответила Бригит и простодушно добавила, подняв глаза к потолку: – Они говорили, что я безнадежная…
– И все же я попытаюсь, – спокойно сказала Микаэла. – Утром я как следует осмотрю твою больную ногу, а сейчас тебе надо спать. Дай-ка я устрою тебя поудобней!
Она вытащила из-под головы девочки одну подушку и подложила ей под тоненькие ножки. Бригит откинулась назад и зевнула.
– Так и правда лучше, – заметила она. – А дядя Дайрмид придет пожелать мне спокойной ночи?
– Он очень устал и, должно быть, уже видит седьмой сон. Не волнуйся, он навестит тебя утром. Спокойной ночи, милая!
Девочка снова зевнула, свернулась калачиком, нашарила под подушкой старую тряпичную куклу и крепко прижала ее к себе.
– Вы тоже фея! – пробормотала она сонным голосом.
– Почему ты так думаешь? – удивленно спросила Микаэла и погладила ребенка по худенькой спинке.
– Вы появились из темноты, как дух… К тому же вас привез в Даншен дядя Дайрмид, а все знают, что феи ему подчиняются. Ведь он их король… – девочка снова зевнула.
– Кто-кто? – переспросила удивленная Микаэла.
– Король чародеев, – раздался позади негромкий голос, и молодая женщина, вздрогнув от неожиданности, обернулась.
В ногах кровати стоял Дайрмид – чисто выбритый, в длинной темной рубахе, с блестящими мокрыми волосами. Микаэла отметила про себя, что без многодневной щетины он стал выглядеть моложе. Горец подошел поближе и наклонился к Бригит – на молодую женщину пахнуло ароматом травяного мыла.
– Здравствуй, моя маленькая, – сказал он девочке с невыразимой нежностью.
Бригит открыла глаза.
– Дядя Дайрмид! Как хорошо, что ты приехал!
– Я очень скучал по тебе, – он улыбнулся и погладил ее по головке.
– Ты привез мне чудо, как обещал?
– Пока нет, родная.
– А другой подарок? Ты же знаешь, как я люблю конфеты!
– Конечно, знаю. Но я уезжал не за покупками, а на войну, в королевское войско. Там совсем нет конфет. Ты получишь их в следующий раз, а сейчас спи, моя радость.
Микаэла изумленно хлопала глазами – куда подевался его громкий командный голос, откуда взялись эти нежные интонации? И разве можно было представить, что громадная рука лэрда, привычная к рукояти меча, будет ласково гладить по головке ребенка?
Через несколько минут девочка уже спокойно посапывала. Микаэла поднялась и взяла свечу, чтобы идти к себе, но передумала и спросила:
– Скажите, почему Бригит называет вас королем чародеев?
Дайрмид задумчиво потер чисто выбритый подбородок.
– Придется рассказать вам все по порядку, – вздохнул он. – Видите ли, после смерти родителей Бригит я стал ее опекуном. Но поскольку мне приходилось постоянно уезжать по делам, я отдал ее на воспитание другу, которому верил, как самому себе. Бригит была тогда еще совсем крошкой…
Горец замолчал, и Микаэла заметила, что у него начала нервно подергиваться щека.
– Несколько месяцев назад, – продолжал он, – я отправился навестить племянницу. И что же?! Я нашел ее одну ночью, на холме – она плакала от боли и ужаса под завывание ветра! Ее принесли туда и бросили умирать, потому что мой друг вместе со всей семьей погиб от какой-то странной болезни, а его мать, единственная оставшаяся в живых, считала Бригит бесовским отродьем из-за ее хромоты.
– Мне доводилось слышать об этом диком обычае, – нахмурилась Микаэла. – Теперь все понятно: Бригит считает вас королем чародеев, потому что вы нашли ее и забрали с собой.
– Да, и ее не разубедить никакими силами.
Вслушиваясь в бархатный голос Дайрмида, глядя в его облагороженное мягким светом открытое, мужественное лицо, молодая женщина мысленно согласилась с Бригит: он действительно походил на повелителя духов, пришедшего из нездешнего, чудесного мира…
Она тряхнула головой, освобождаясь от наваждения, и проговорила с улыбкой:
– Бригит еще совсем ребенок. Меня она приняла сначала за посланницу архангела Михаила, а потом, когда я сказала, что приехала с вами, – за добрую волшебницу. У детей такое богатое воображение!
– В голове у бедняжки все перемешалось: духи, ангелы, феи… Она каждый день молится своей покровительнице святой Бригите и архангелу Михаилу, прося здоровья и защиты. Малышка боится, что злые духи заберут ее к себе, – проговорил Дайрмид, и его голос дрогнул.
– Не огорчайтесь так, скоро она перерастет все свои страхи. Знаете, в детстве я тоже думала, что меня подбросили людям феи. И у меня было для этого больше оснований: меня пугал мой странный дар…
– Вот как? – Дайрмид улыбнулся ей своей чарующей улыбкой, и у Микаэлы тревожно забилось сердце. – А может, вы и в самом деле одна из фей?
– Что вы говорите?! Как такое могло прийти вам в голову? – Она испугалась, что он опять начнет требовать чуда, но ее опасения оказались напрасными.
– Ваши волосы… – задумчиво проговорил он, поправляя прядь, упавшую ей на лоб, – от них исходит свет.
Большая сильная рука на мгновение коснулась ее плеча. Дайрмид был так близко, что она слышала его дыхание… Микаэла молчала, не зная, что сказать. Один его взгляд, одно прикосновение – и она вновь оказалась в плену его чар. Сердце гулко билось у нее в груди, ей хотелось, чтобы он поцеловал ее, как тогда, возле священного пруда.
Дайрмид вдруг опустил голову и отступил на шаг.
– Спокойной ночи, Микаэла, – пробормотал он. – Спасибо, что заглянули проведать Бригит.
Он повернулся и скрылся в темноте, а Микаэла, не трогаясь с места, с тяжело бьющимся сердцем долго смотрела ему вслед.
8
Утро следующего дня выдалось теплым и ясным. Прислонившись к резному деревянному столбу, поддерживавшему балдахин над кроватью племянницы, Дайрмид наблюдал за Микаэлой, которая ласково беседовала с девочкой. В своем черном шерстяном платье и белом платке она действительно походила скорее на молодую монахиню, чем на опытного, знающего врача.
