Алекса Смарт - Тайные страсти
— Он сказал, милорд, что его дочь будет свидетельствовать в вашу пользу при единственном условии: вы должны жениться на ней, — с невозмутимым видом повторил сыщик. — Боюсь, сэр Бертрам Ханникат непоколебим на этот счет.
— И остается таковым и сейчас? — тихим голосом, но с угрозой проговорил Гарет, затем снова взял кружку и сделал глоток. — Черт побери, Чапел, почему вы просто не предложили им деньги?
— Поверьте, милорд, я пытался это сделать, но ее отец уперся, желая, чтобы его дочь стала графиней Шербрук.
Гарет осторожно поставил кружку на стол и в упор посмотрел на собеседника.
— Если мисс Ханникат и ее отец полагают, будто я поддамся на их жалкие попытки шантажа, они глубоко ошибаются. Прошу вас убедить эту мерзавку без промедления подписать заявление. Может быть, стоит привлечь стряпчего?
— Извините, милорд, но мне кажется, есть смысл обдумать вариант с женитьбой. И суд, и общество, несомненно, отнесутся к вам в этом случае более благосклонно.
— Возможно, мистер Чапел и прав, — раздался за спинами мужчин тихий голос, и Джессика Нортрап, вдовствующая графиня Шербрук, со спокойной грацией поднялась с обитого парчой кресла, которое Гарет специально велел принести в камеру для ее посещений.
Прошелестев по неровным плитам каменного пола платьем из черной тафты, женщина пересекла комнату, чтобы положить свою тонкую руку на плечо Гарета.
— Ты должен подумать о будущем, Уилл, — озабоченно сказала она и, покачав головой, добавила: — Извини, никак не могу привыкнуть к твоему новому имени. Впрочем, не важно, как тебя зовут. Как только установят твою невиновность, ты займешь в обществе место, которое принадлежит тебе по праву, и будешь носить имя графа Шербрука.
Леди Шербрук помолчала, с нежной улыбкой глядя на сына.
— Поверь, все пройдет для тебя гораздо легче, если рядом будет жена. Светское общество склонно к сентиментальности и, независимо от обстоятельств, сочувственно отнесется к новобрачным.
— Если бы у меня и было желание связать себя по рукам и ногам, — а я его пока не испытываю, — меньше всего мне бы хотелось рассматривать в качестве невесты кандидатуру мисс Ханникат, — возразил Гарет, что, впрочем, не совсем соответствовало действительности.
Всего лишь прошлой ночью сон Гарета несколько раз прерывался видениями лежащей рядом Марселлы. Совсем как в то памятное утро, в логове, ее теплые руки нежно и умело ласкали его тугую плоть. Он дважды просыпался, обнаруживая, что испытывает болезненное возбуждение.
Разумеется, графиня ничего не знала об этом обстоятельстве, но с упреком сказала:
— Тем не менее мисс Ханникат — единственная, кого следует рассматривать в качестве невесты… или ты уже забыл, что имеешь определенные обязательства перед этой девушкой?
Забыл?! Да разве можно забыть об этом, если его свобода зависела от того случайного факта, что этой дряни довелось провести ночь, когда был убит Роберт?
— Я знаю, что в долгу перед нею, но…
— Выслушай меня, — выпрямляясь во весь рост, сказала графиня, — Выслушай меня, — чуть тише повторила она. — При иных обстоятельствах я, очевидно, выбрала бы тебе в невесты другую молодую даму. Но поверь, мисс Ханникат будет не такой уж плохой женой, несмотря на ее… прискорбное грехопадение.
«Прискорбное для кого?» — горько вопрошал в душе Гарет, оставив, однако, свое мнение при себе. А мать тем временем продолжала:
— Девушка молода, из хорошей семьи, и, по словам мистера Чапела, за ней дадут приличное приданное, хотя мы и не нуждаемся в деньгах. Осмелюсь также предположить, если ты ценишь в женщинах то же, что и твой отец, — леди Шербрук сделала паузу и улыбнулась с тонкой иронией, — что мисс Ханникат недурна собой, — потом ее улыбка поблекла. — Но самое главное — это обязательства молодого человека, в особенности, если речь идет о графе Шербруке, который не соблазняет девушку хорошего воспитания, чтобы затем покинуть ее.
Скрипнув зубами, Гарет едва сдержал готовое сорваться с губ ругательство. Верным или нет было его решение, раз он предпочел играть роль графа Шербрука, следовало идти до конца. Уж лучше предстать перед священником, чем иметь дело с палачом. Деликатно кашлянув, Чапел прервал неловкое молчание:
— Прошу прощения, милорд, если вы согласитесь на этот брак, следует иметь в виду кое-что еще: я бы посоветовал вам некоторое время воздержаться от исполнения супружеских обязанностей после женитьбы на данной особе. Как только выяснится, что ребенка не предвидится, можно будет попытаться выпутаться из этой ситуации.
— Вы имеете в виду развод?
— Возможно, если иметь деньги в достаточном количестве… и намерение ввязаться с этой девушкой в довольно хлопотное дело.
Это означало, догадался Гарет, что он не должен делить ложе с Марселлой, поджидая, пока та обзаведется любовником, чтобы потом обвинить ее в адюльтере.
Осознав в полной мере, что ему предстоит, Гарет едва не запустил кружкой в противоположную стену, более чем когда-либо пожалев о своем решении стать Уильямом Гаретом Нортрапом. Разумеется, таким образом он избежит тюрьмы, но понесет наказание за каждый совершенный им грех.
— Неужели еще может быть и ребенок? — шепотом спросила графиня. — Это действительно возможно?
— Полагаю, вполне вероятно, — ответил Гарет, хотя ему так и не удалось извлечь из памяти сколько-нибудь четкое воспоминание о случившемся между ними той ночью. Проклятье, досадовал Гарет, если бы не обвинения девчонки и неоспоримый след крови, обнаруженный им на следующее утро на простыни, можно было бы легко поверить в то, что он спал на протяжении всей той роковой ночи.
К удивлению молодого человека, его неохотное признание вызвало румянец на бледных щеках Джессики Шербрук.
— Ребенок, — тихо повторила она, и ее лицо осветилось такой же радостной улыбкой, как в первый день появления в тюрьме. — Я не смела и мечтать о том времени, когда дети снова заполнят дом в нашем имении. О, я так соскучилась по детскому смеху…
Гарет долго смотрел на излучавшее радость лицо графини. Горечь обиды боролась в нем со странным нежеланием отнимать у этой женщины еще одну возможность стать счастливой. Но больше всего Гарета раздражало неприятное понимание того, что и графиня, и Чапел правы насчет женитьбы: брак — наилучший способ проложить себе путь в высшее общество.
Теперь у Гарета оставался только этот блестящий пустой мир высшего общества, мир, который он долгое время презирал, а теперь сам же и выбрал, вполне осознавая, какую цену придется заплатить за это. Для Вольфа, со всеми его богатствами, высший свет был закрыт навсегда, он никогда не стал бы частью этого мира, как не мог бы стать графом Шербруком. Вольф — порождение низов общества, где и раскинулись его владения.
