Мэри Патни - Розы любви
— Хорошо, что мы не делали ставок, — заметила Клер. — Вы бы выиграли у меня последний пенни. Победа располагала к великодушию, и он ответил:
— Для новичка вы делаете большие успехи. Клер, Вы сокращали разрыв в счете с каждой игрой. При должной тренировке вы и сами могли бы стать бильярдным шулером.
Клер почувствовала себя до нелепости польщенной, хотя комплимент был весьма сомнительный.
— Сыграем еще раз? — предложила она.
Часы на каминной полке начали бить. Она взглянула на них и изумленно произнесла:
— Уже одиннадцать часов…
День неумолимо подходил к концу. Сейчас Никлас потребует свой поцелуй! От этой мысли все веселье Клер вмиг испарилось.
— Пора идти спать, — немного помявшись, сказала Клер в тщетной надежде, что он, быть может, забыл о своем праве па поцелуй. — У меня завтра куча дел, — торопливо добавила она. — Надо пойти в Пенрит — нанять там кухарку, договориться с Оуэном, чтобы он тайком показал вам шахту, проверить, как моя подруга Маргед справляется с занятиями в школе. В общем, забот будет невпроворот.
Девушка закрепила кий на подставке и повернулась к двери. Однако Никлас сделал резкий выпад кием, и тот с грохотом уперся в стенку, преграждая Клер путь к выходу.
— А вы ничего по забыли? — нарочито медленно произнес он.
Клер вздрогнула.
— Нет, не забыла. Я надеялась, что забыли вы. Он не спускал с нее глаз — красивый, изящный хищник, предвкушающий поживу.
— Забыть? Как можно? Ведь я ждал этого поцелуя весь день.
Никлас сделал шаг вперед. Когда он поднял руку, Клер невольно попятилась, и тут же почувствовала себя дурой, увидев, что он всего-навсего ставит на место кий.
Затем он обратил на нес задумчивый взгляд.
— Неужели мой поцелуй кажется вам таким ужасным? Я еще ни разу не слышал подобных жалоб. Совсем наоборот.
Клер стояла, прижавшись спиной к стене. Дальше отступать было некуда.
— Что толку в этих рассуждениях? Делайте свое дело, и покончим с этим, — холодно сказала она.
В его глазах мелькнула внезапная догадка. Коснувшись рукой подбородка Клер, он приподнял его, так что теперь она смотрела прямо ему в лицо.
— Неужели вас никогда не целовал э-э… мужчина, которому вы нравились?
Клер была слишком честна, чтобы отрицать этот унизительный факт.
— Ни у одного мужчины не возникало такого желания, — ответила она безжизненным голосом.
— Ручаюсь вам, что есть немало мужчин, которые мечтали о том, чтобы поцеловать вас, но ваш неприступный вид внушил им такую робость, что они не посмели — Он начал поглаживать се губы большим пальцем. — Расслабьтесь, Клариссима. Моя цель — уговорить вас, а не запугать.
От этих ритмичных чувственных движений Клер пришла в еще большее смятение, чем вчера, когда он распустил ее волосы. Ее губы сами собой приоткрылись, и она инстинктивно коснулась его пальца языком. Ощутив чуть солоноватый, чисто мужской вкус, Клер тут же покраснела от смущения, осознавая всю непростительную развязность своего поведения.
Не показав виду, что заметил, как она напряглась и опять плотно сжала губы, он сказал:
— Поскольку это ваш первый поцелуй, я начну просто. В конце концов, у нас в запасе еще целых три месяца.
Он положил руки ей на плечи и нагнул голову.
Клер приготовилась во всеоружии встретить его атаку; лицо ее окаменело. Но вместо того, чтобы поцеловать ее в губы, он припал ртом к нежной ямке под ее горлом.
Клер судорожно вздохнула; от обольстительного прикосновения его губ кровь застучала у нее в висках. Она считала, что готова противостоять ему, но оказалась совершенно беззащитной перед этой лаской. По ее телу разлилась горячая волна, на коже выступила испарина, упоительные, расслабляющие ощущения пронизали ее и сковали волю, распространяясь все ниже и охватывая потаенные, стыдные места.
— У вас чудная кожа, — прошептал он, лаская губами чувствительный изгиб между ее шеей и плечом — Кельтский шелк, гладкий и манящий.
Клер чувствовала, что должна что-то сделать, но не имела понятия, что. Нерешительно, неуверенно она коснулась руками его талии и ощутила твердые мышцы под тонким батистом его рубашки.
Ом выдохнул теплый воздух в се ухо, потом слегка куснул мочку.
Когда он принялся массировать ее плечи и руки, глаза се сами собой закрылись, и она поплыла без руля и без ветрил по волнам чувственного моря. У нее было такое ощущение, словно она сделана из воска, которому Никлас может придать любую форму, какую пожелает.
Внезапно Клер почувствовала, как он легонько дергает сзади ворот ее платья, потом его горячая рука скользнула ниже и легла на ее обнаженную спину между лопатками. Ее будто окатили холодной водой: она поняла, что он только что расстегнул верхнюю пуговицу ее платья. Он начал было расстегивать вторую, но Клер резко отпрянула.
— Разве поцелуй может продолжаться как угодно долго? — спросила она, тщетно пытаясь говорить спокойно. — Уверена, что этот уже подошел к концу.
Никлас не сделал попытки удержать се. Пожалуй, дыхание его несколько участилось — но и только.
— У поцелуя нет раз и навсегда установленной продолжительности, — ответил он снисходительно. — Он заканчивается тогда, когда один из целующихся решает, что он закончен.
— Прекрасно. Тогда сегодняшний поцелуй закончен. Дрожащими руками она застегнула пуговицу на спине.
— Неужели все и впрямь было так скверно, как вы ожидали, Клариссима? Мне показалось, что вы не испытываете отвращения.
Девушка предпочла бы не отвечать, но честность заставила се еле слышно пролепетать:
— Нет, я… я не испытывала отвращения.
— Вы все еще боитесь меня?
Он коснулся одной из упавших ей на плечи прядей волос. Прикосновение было таким легким, как будто ее задела крылом пролетавшая мимо бабочка. Клер могла бы и не заметить этого легчайшего касания, но она замечала все, что он делал, вплоть до самых незначительных мелочей. На мгновение она закрыла глаза, потом открыла и твердо встретила его взгляд.
— Аристофан говорил, что мальчишки бросают камни в лягушек шутя, однако лягушки умирают всерьез. Вы собираетесь разбить мою жизнь вдребезги и, тут же позабыв от этом, пойти дальше. Да, милорд, вы внушаете мне ужас.
— Разбить вдребезги можно только то, что окостенело. Возможно, ваша жизнь такова, что ее следует разбить.
— Какая глубокая мысль! — Клер криво усмехнулась. — Ваша жизнь была разбита четыре года назад. И что же: стали вы от этого лучше или счастливее?
Его лицо окаменело.
— Уже поздно. Пора идти спать. Завтра я еду в Суонси, так что увидимся за обедом.
Он поднял пыльный бархатный чехол и набросил его на бильярд.
