Линси Сэндс - Укрощение невесты
К сожалению, свою жену он видел только поздно вечером и опасался, что она принимает симптомы болезни за признаки опьянения. Каждый вечер после свадьбы Мерри следила за ним, как ястреб за домашней птицей.
Ее зоркий глаз не пропустил ни одного неверного движения. Судя по всему, она уже не сомневается в том, что ее супруг законченный пьяница. Алекс не винил ее, тем более, после неудачной первой брачной ночи, но все это было чертовски неудобно. Он намеревался наглядно продемонстрировать ей, что не имеет ничего общего с ее отцом и братьями, а вместо этого проклятая болезнь лишь укрепила девушку в ее уверенности. Он уже совсем было собрался поговорить с ней, объяснить, что он не пьяница, а все внешние признаки всего лишь симптомы неведомого заболевания, но засомневался, что она ему поверит.
Кроме того, ему вообще было трудно говорить с ней. Сначала он терял дар речи от стыда за свою грубость в первую брачную ночь, а потом решил, что любые слова бесполезны, поскольку для нее они все равно остаются пустым звуком. Она выросла в окружении пьяниц и привыкла к их оправданиям. Даже если он обратит ее внимание на то, что вообще ничего не пьет за столом, она решит, что он напился заранее.
И еще одна, совершенно другая причина мешала Алексу поговорить со своей женой. Несмотря на свое непростительное поведение в первую брачную ночь и уверенность в том, что Мерри его ненавидит и презирает, он не мог находиться с ней рядом, не испытывая сильнейшего желания. Каждый вечер он сидел рядом с ней за столом, и желание сжигало его изнутри, становясь все острее от каждого случайного прикосновения, от звука ее голоса, ее запаха. Зная, что она боится его прикосновений — да и как могло быть иначе, — он боролся с этим желанием. Но если разумом он выигрывал это сражение и не прикасался к жене, даже когда ложился с ней в постель, то его тело совершенно не желало ему подчиняться. Последние три недели он постоянно испытывал эрекцию, с которой ничего не мог поделать. Даже в юности с ним не было ничего подобного. А теперь ситуация усугублялась каждую ночь.
При нормальном развитии событий Алекс только радовался бы этому. Поскольку браки, по сути, являлись деловым контрактами, которые заключались и подписывались, когда будущие супруги были еще детьми, мужчина редко испытывал сильное половое влечение к своей жене. Алекс же испытывал острое вожделение, в то время как жена относилась к нему с явным отвращением. И хуже всего было то, что он не мог ее за это винить. Он ненавидел себя за то, что повел себя в постели как животное, и даже подумать боялся, что он такое сотворил с ней, если открылось столь сильное кровотечение. Он не мог не думать об этом — такие мысли постоянно отравляли его мозг, как ядовитая змея. Просила ли его девушка быть осторожнее? Пыталась ли она освободиться, когда он вонзался в ее тело? Может быть, она плакала?
Боже правый, Алекс ни разу в жизни не обидел женщину. Во всяком случае, ничего подобного он за собой не помнил. Но теперь он начал сомневаться. Может быть, еще когда-нибудь, выпив лишнего, он тоже повел себя с женщиной грубо? Даже если это было однажды, все равно непростительно. Мужчина не может обижать женщину, которая слабее его. Что же теперь делать? Ведь что-то определенно надо делать! Его брак превратился в холодную войну. Дальше так продолжаться не может. Три недели этой войны совершенно измотали его тело и душу. Но как исправить положение?
Алекс взглянул на жену, которая неожиданно извинилась и встала из-за стола. Несчастными глазами он смотрел, как она поднимается по лестнице, как покачиваются при ходьбе ее бедра, колышется платье. Больше всего на свете он желал встать и последовать за ней, войти следом в комнату, обнять за талию и прижать спиной к себе. А потом, захлопнув за собой дверь, он хотел до одури целовать ее, чтобы неприязненное выражение исчезло с ее милого личика и больше никогда не возвращалось; осторожно снять с нее одежду, целуя каждый дюйм ее тела, и доказать, что он вовсе не монстр, хотя, возможно, сначала и показался таким.
К несчастью, Алекс подозревал, что Мерри, если он действительно попробует так поступить, только оцепенеет и разозлится. Она, конечно, ему не откажет, но он сомневался, что сумеет заставить ее расслабиться. Если же она не расслабится, ничто не сможет вдохнуть в ее тело страсть, а без страсти это будет неприятный для них обоих акт.
Алекс поднял кружку и стал рассматривать ее содержимое. Если больше не произойдет ничего неожиданного, они должны завтра утром выехать в Доннехэд. Это означает, что несколько дней они будут ехать рядом, прежде чем доберутся до дома его сестры. Ему не хотелось путешествовать в полном молчании, в каком он прожил последние три недели, да еще постоянно испытывать эрекцию. После свадьбы он не ощущал ее только днем, когда находился далеко от жены, а тут ему почти неделю предстояло постоянно быть рядом, что означало множество неудобств для него. Кроме того, ему не хотелось, чтобы в Доннехэде все поняли, насколько неудачен его брак.
Чтобы всего этого избежать, следовало как-то изменить ситуацию, разрушить воздвигнутую его супругой стену. К сожалению, и речи не могло быть о том, чтобы напоить ее. А так она была постоянно настороже, разве что только во сне…
Тут Алекс сделал попытку отвлечься от этих мыслей. Во сне она была теплой, мягкой и иногда даже прижималась к нему с сонным бормотанием. Для него было сущей пыткой лежать рядом, вдыхать ее запах, ощущать тепло и мягкость ее тела и не делать того, к чему подталкивала постоянная эрекция. Но теперь Алекс подумал, что, наверное, не стоит вести непрерывную борьбу с самим собой. Если он поцелует, приласкает ее во сне и она проснется возбужденной, то, возможно, он сумеет ей доказать, что первая брачная ночь была всего лишь отклонением от нормы, а теперь в супружеской постели она будет находить только радость и удовольствие.
— Ты тоже собираешься лечь пораньше? — спросила Эдда. — Если я правильно поняла, вы уезжаете завтра рано утром?
— Да, — проворчал Алекс и резко встал.
Если бы женщина не отвлекла его от невеселых мыслей, он бы непременно сообразил, что из-за эрекции у него на брэ появилась немалая выпуклость. И эта самая выпуклость оказалась прямо перед носом Эдды. Ее округлившиеся глаза, залившая физиономию краска и скорость, с которой она отвела взгляд, уставившись в свою тарелку, напомнили ему об этом очевидном доказательстве сексуальной неудовлетворенности, и он с досадой поморщился. Он медленно потащился вверх по лестнице, представляя, что станет делать. Он будет осторожным, нежным, сумеет пробудить в ней страсть…
«Господь милосердный, пусть это сработает», — мысленно взмолился Алекс, тихонько открывая дверь. Он облегченно вздохнул, увидев, что, несмотря на то, что Мерри удалилась в спальню совсем недавно, она уже была в постели и, судя по всему, крепко спала. Может быть, у него все получится.
