Диана Гэблдон - Путешественница
К тому времени я уже составила впечатление о Лоренце Штерне как о самом полезном спутнике в пешем путешествии. Он оказался не только мастером находить и устраивать убежища, как и Джейми, но и прекрасным знатоком здешней флоры и фауны. Нырнув в джунгли, через полчаса он вернулся с охапкой съедобных кореньев, грибов и фруктов, ставших прекрасным дополнением к спартанскому рациону из наших котомок.
Пока Лоренц добывал снедь, а Айен собирал хворост для костра, я с плошкой воды присела рядом с Джейми, чтобы заняться раной на его голове.
После того как была смыта кровь с лица и волос, выяснилось, к немалому моему удивлению, что пуля не сорвала ему, как казалось, часть скальпа, а пронзила кожу как раз над линией волос и, очевидно, застряла в голове. Во всяком случае, ничего похожего на выходное отверстие обнаружить не удалось. Встревоженная этой загадкой, я принялась с нарастающим возбуждением пальпировать череп Джейми, пока пациент не вскрикнул от боли, указав, что пуля найдена.
На затылке у него обнаружилась здоровенная мягкая шишка. Пистолетная пуля, повинуясь таинственным законам, прошла под кожей, обогнула череп и застряла на затылке.
– Господи боже мой! – вырвалось у меня.
Сама себе не веря, я снова прощупала шишку: ошибки не было.
– Ты всегда говорил, что башка у тебя крепкая, и будь я проклята, если это не правда. Она выстрелила в тебя, можно сказать, в упор, но чертова пуля не пробила твою черепушку.
Джейми, поддерживавший голову ладонями, пока я производила свои манипуляции, издал звук, средний между фырканьем и стоном.
– Ну ладно, – пробурчал он. – Спорить не стану, лобная кость у меня толстая, но если бы миссис Абернэти использовала полноценный пороховой заряд, даже моя башка бы не выдержала.
– Как ты себя чувствуешь?
– А ты как думаешь? Череп, слава богу, цел, но саднит изрядно, и сильная боль в висках.
– Могу себе представить. Потерпи немного: я постараюсь извлечь пулю.
Не зная, в каком состоянии мы можем найти Айена, я таскала с собой самый маленький из моих медицинских саквояжей, в котором, к счастью, имелись флакон со спиртом и небольшой скальпель. Мне пришлось сбрить часть буйной гривы Джейми прямо пониже шишки и протереть кожу спиртом для дезинфекции. От спирта мои пальцы похолодели, и тем более теплой и живой ощущалась под ними кожа.
– Три глубоких вздоха – и держись! – пробормотала я. – Сейчас сделаю разрез. Будет больно, но это быстро пройдет.
– Действуй.
Задняя часть его шеи вроде бы слегка побледнела, но пульс оставался ровным. Он послушно принялся дышать, набирая полную грудь воздуха и с шумом выдыхая. Я зажала складку затылочной кожи между указательным и третьим пальцами левой руки, и на третьем его выдохе, сказав «сейчас!», произвела надрез. Джейми слабо замычал, но не вскрикнул. Большим пальцем правой руки я надавила на опухоль, сначала мягко, потом посильнее, и пуля, поддавшись, выскользнула в сделанный мной разрез и упала в мою левую ладонь, как виноградина.
– Готово! – выдохнула я и только сейчас поняла, что всю операцию проделала не дыша.
Маленький кусочек свинца, несколько сплющенный от соприкосновения с добротным шотландским черепом, отправился в его подставленную ладонь.
– Сувенир, – сказала я с дрожащей улыбкой, приложила к месту разреза тампон, закрепила его вокруг головы повязкой и внезапно ни с того ни с сего разрыдалась.
Слезы так и лились по моим щекам, плечи содрогались, но я воспринимала это как будто со стороны, словно находясь вне тела. И с оттенком легкого удивления.
– Англичаночка, что с тобой? – спросил Джейми, встревоженно глядя на меня из-под наспех сделанной повязки.
– Н-н-не зн-н-аю. Я пл-л-ачу. Н-не зн-н-наю почем-м-му, – бормотала я, содрогаясь от рыданий.
– Иди сюда.
Он усадил меня к себе на колени, крепко обнял и прижался щекой к моему затылку.
– Все будет хорошо, – прошептал он. – Уже сейчас все прекрасно, уже сейчас.
Мягко покачивая меня и поглаживая мои волосы, Джейми принялся шептать мне на ухо всякие нежные глупости, и это, как по волшебству, покончило с моим отчуждением. Я вернулась в свое тело, теплое и дрожащее, чувствуя на губах соль собственных слез.
Постепенно рыдания стихли. Я льнула к груди Джейми, то и дело икая, но не чувствуя ничего, кроме спокойствия и умиротворения от самого его присутствия.
Возвращение Лоренца и Айена едва ли было бы мной замечено, если бы не удивленный вопрос племянника:
– Дядюшка Джейми, что это у тебя весь затылок в крови?
– Может быть, Айен, потом ты наложишь мне новую повязку, – беззаботно отозвался Джейми.
А вскоре меня, убаюканную в его крепких объятиях, окончательно сморил сон.
Проснувшись через некоторое время, я обнаружила себя завернутой в одеяло, а рядом, привалившись к дереву и положив руку на мое плечо, сидел Джейми. Он почувствовал мое пробуждение, и его пальцы слегка сжались. Было совершенно темно, где-то на расстоянии вытянутой руки слышалось ритмичное посапывание.
Должно быть, Лоренца, сонно подумала я, поскольку голос юного Айена доносился с противоположной стороны, из-за Джейми.
– Нет, – медленно говорил он, – по правде говоря, на корабле было не очень страшно. Нас всех держали вместе, так что я водил компанию с другими ребятами, еды давали достаточно и выводили по двое прогуляться на палубу. Конечно, нам было не по себе, ведь мы знать не знали, куда нас везут, и никто из матросов слова нам не говорил, но в остальном с нами обращались сносно.
«Бруха» держала курс к устью реки Йалла, чтобы доставить свой живой груз, растерянных мальчишек, прямиком в Роуз-холл, в объятия миссис Абернэти. В новую тюрьму.
Подвал под сахарной мельницей, оборудованный всем необходимым, вплоть до постелей и ночных горшков, был, если не считать не умолкавшего в дневное время шума жерновов, в общем-то, приемлемым местом содержания. Другое дело, что никто из ребят понятия не имел, почему там оказался, и им оставалось лишь строить догадки, одна невероятнее другой.
– А время от времени к нам вместе с миссис Абернэти спускался здоровенный черный детина. Мы всякий раз умоляли сказать нам, зачем мы здесь, чего от нас хотят и почему не отпускают, но она лишь улыбалась, похлопывала нас по плечу и говорила, что мы все узнаем в нужное время. Потом она выбирала одного из мальчиков, черный детина брал его за руку и уводил.
Последние слова Айен произнес несчастным тоном.
– Ну и как, они потом возвращались? – спросил Джейми, одновременно легонько потрепав меня ладонью по плечу.
Я потянулась и прижала его руку покрепче.
– Нет… обычно не возвращались. Как раз это и нагоняло на нас страху.
Черед Айена настал через восемь недель после прибытия. Трое ребят уже успели исчезнуть, когда яркие зеленые глаза миссис Абернэти остановились на нем. Но он отказался подчиняться.
– Я пнул этого черного громилу, даже за руку его укусил – ну и гадость! У него кожа была вымазана каким-то вонючим жиром. Да только проку от моего сопротивления не было: этот тип дал мне такую затрещину, что в ушах зазвенело, схватил и унес на руках, как щенка.
Айена оттащили на кухню, раздели, вымыли, обрядили в свежую рубашку (другой одежды не дали) и отправили в хозяйский дом.
– Дело было уже к ночи, – печально рассказывал он. – Все окна светились огнями, и это было очень похоже на Лаллиброх, когда мы спускались в сумерках с холмов, а в усадьбе зажигали все лампы. У меня чуть сердце не разорвалось от этого зрелища, от мыслей о доме.
Однако времени тосковать по дому ему не предоставили: Геркулес (или Атлас) отвел его наверх, в помещение, явно служившее спальней миссис Абернэти. Она ждала его там, облаченная в мягкий, свободный халат, по кайме которого золотыми и серебряными нитями были вышиты какие-то причудливые фигуры.
С приветливой, доброжелательной улыбкой она предложила ему какой-то напиток. Запах у него был странный, но не противный, да и выбора у парнишки не было. Он выпил.
В помещении стоял длинный низкий стол, а по обе его стороны – два удобных кресла с кистями и балдахинами на манер королевских тронов. По приглашению хозяйки Айен уселся в одно из них, она – в другое, и начались расспросы.
– О чем она спрашивала? – спросил Джейми, поскольку на этом месте паренек замялся.
– Все больше о доме, о семье. Выведывала, как зовут всех моих братьев и сестер, дядюшек и тетушек.
Я слегка вздрогнула. Так вот почему Джейли не выказала ни малейшего удивления, когда мы появились!
– Ну и обо всем в этом роде, дядюшка. А потом она спросила… спросила… в общем, доводилось ли мне баловаться с девушками. Да так запросто, словно поинтересовалась, ем ли я кашу на завтрак.
Вспомнив об этом, Айен вздрогнул.
– Неохота мне было отвечать, прямо до смерти, но я ничего не мог поделать. К тому времени мне стало жарко, ну ровно при лихорадке, а руки-ноги потяжелели, так просто и не пошевелишь. Но я отвечал на все ее вопросы, а она просто сидела и смотрела на меня своими огромными зелеными глазами.
