Александра Риплей - Скарлетт
— Так вот что это значит, — зашептала она, дрожа, когда закончился поцелуй. — Да, мистер Батлер, вы чуть было не задушили меня.
Приглушенный смех зазвучал у него в груди. Он нежно освободился из ее объятий.
— Уйдем от ребенка. Нам надо поговорить.
Его низкий тихий голос не разбудил Кэт. Ретт поплотнее подоткнул одеяло вокруг нее.
— Сюда, Скарлетт, — сказал он.
Он попятился из ниши и отошел к окну. Его профиль напоминал ястреба на фоне освещенного пламенем неба. Скарлетт последовала за ним. Она поняла, что может сопровождать его хоть на край земли. Ему стоит только позвать. Никто еще так не произносил ее имя, как это делал Ретт.
— Мы выберемся, — заговорщически сказала она, стоя рядом с ним. — Есть потайная тропинка от дома колдуньи.
— Откуда?
— На самом деле она не колдунья, по крайней мере, я так не думаю, да это и не имеет значения. Она покажет нам тропинку, или Кэт найдет какуюнибудь, ведь она все время проводит в лесах.
— Если ли что-нибудь, чего Кэт не знает?
— Она не знает, что ты ее отец.
Скарлетт увидела его напрягшиеся желваки.
— Однажды я изобью тебя до синяков за то, что ты не сказала мне о ней.
— Я собиралась, но ты сделал так, что я не смогла! — горячо возразила Скарлетт. — Ты развелся со мной, когда, казалось, это было невозможно, и прежде чем я успела вернуться, уехал и женился. Что я должна была делать? Торчать у твоей парадной двери с твоим ребенком, завернутым в шаль, как какая-то падшая женщина? Как ты мог так поступить? Это отвратительно с твоей стороны, Ретт.
— Отвратительно с моей стороны? После того, как ты умотала Бог знает куда, никого не предупредив? Моя мама слегла от волнения, буквально заболела, пока твоя тетка Эвлалия не сказала ей, что ты в Саванне.
— Но я оставила ей записку. Я бы ни за что на свете не расстроила твою маму. Я люблю мисс Элеонору.
Ретт взял ее рукой за подбородок, повернул лицо в неровный яркий свет от окна. Неожиданно он поцеловал ее, затем обнял и крепко прижал к себе.
— Это снова произошло, — сказал он. — Моя дорогая, темпераментная, упрямая, замечательная, разъяренная Скарлетт, не кажется ли тебе, что мы уже проходили через это раньше? Упущенные знаки, упущенные шансы, непонимание, которые лучше бы вовсе не случались. Нам надо прекратить. Я слишком стар для всей этой драмы.
Он спрятал свои губы и смех в локонах ее волос, Скарлетт закрыла глаза и склонилась к его широкой груди. В безопасности башни, в безопасности объятий Ретта она может позволить себе отдохнуть и расслабиться. Радостные слезы побежали по ее щекам, а плечи резко опустились. Ретт крепко обнимал ее и поглаживал по голове.
Но скоро руки его требовательно напряглись, и Скарлетт почувствовала новую, волнующую энергию в крови. Она подняла лицо, и не было ни отдыха, ни спасения в ослепляющем экстазе, который она испытала, когда губы их встретилиеь. Ее пальцы теребили его жесткие волосы, прижимали его голову, пока она не почувствовала себя опустошенной и в то же время сильной и возродившейся. Только опасение разбудить Кэт сдерживало крик радости, вырывающийся у нее.
Когда поцелуи стали более настойчивыми, Ретт высвободился и ухватился рукой за каменный подоконник. Его дыхание было неровным.
— Есть границы контролируемости поведения мужчины, моя любимая, — сказал он, — и единственное, что может быть хуже мокрого пляжа, это каменный пол.
— Скажи, что любишь меня, — потребовала Скарлетт.
Ретт усмехнулся.
— Ты как думаешь? Я часто приезжаю в Ирландию на этих проклятых грохочущих пароходах, потому что очень люблю здешний климат.
Она засмеялась. Затем она ударила его по плечу обоими кулачками.
— Скажи, что любишь меня.
Ретт поймал ее руки.
— Я люблю тебя, несносная девчонка.
Его лицо ожесточилось.
— И убью этого ублюдочного Фэнтона, если он попробует увести тебя.
— Ах, Ретт, не будь таким глупым. Люк мне даже не нравится. Он страшный, хладнокровный монстр. Я собиралась выйти за него замуж только потому, что не могла заполучить тебя.
Скептически приподнятые брови Ретта заставили ее продолжать.
— Ну мне действительно понравилась идея жить в Лондоне… и быть графиней… и отплатить ему за мои обиды, выйдя за него замуж и получив все его деньги для Кэт.
Черные глаза Ретта весело сверкнули. Он поцеловал руки Скарлетт.
— Мне не хватало тебя, — сказал он.
Они проговорили, сидя всю ночь на холодном полу и обнявшись. Ретт не мог насытиться ее рассказами о Кэт.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она любила меня сильнее, чем тебя, — предупредил он.
— У тебя нет шансов, — уверенно сказала Скарлетт. — Мы с Кэт понимаем друг друга, и она не примет сюсюканье и поблажки с твоей стороны.
— Как насчет обожания?
— О, она привыкла к этому, она все время испытывала это от меня.
— Посмотрим. Говорят, у меня хорошо получается с женщинами.
— А у нее — с мужчинами. Она заставит тебя через неделю прыгать через обруч. Был маленький мальчик по имени Билли Келли — ах, Ретт, догадайся? Эшли женился. Я сделалась сводницей, послав маму Билли в Атланту… Из-за истории с Гарриэт Келли я узнала, что Индия Уилкс наконец нашла себе мужа, а Розмари все еще остается старой девой.
— И похоже, ею и останется, — сказал Ретт. — Она вкладывает деньги в восстановление рисовых полей и с каждым днем становится все более похожей на Джулию Эшли.
— Она счастлива?
— Сияет. Сама упаковала бы мои вещи, если знала бы, что это ускорит мой отъезд.
Скарлетт вопросительно посмотрела на него. Да, сказал Ретт, он уехал из Чарльстона. Было ошибкой думать, что ему когда-либо там нравилось. «Я поеду назад. Чарльстон всегда останется в крови чарльстонца, но я поеду погостить, а не жить там». Он сказал себе, что хочет постоянства. Но через какое-то время стал чувствовать ноющую боль, как будто ему подрезали крылья. Он не мог летать. Его связала земля, предки, святая Сесилия, Чарльстон. Он любит Чарльстон — Боже, как он любит его красоту и грациозность, мягкий солоноватый бриз и стойкость перед лицом потерь. Но этого мало. Ему нужен вызов, риск, опасность.
Скарлетт тихо вздохнула. Она ненавидит Чарльстон и была уверена, что Кэт почувствует то же самое. Благодарение небесам, Ретт не собирается отвезти их туда.
Тихим голосом она спросила об Анне. Ретт замолчал на долгое время. Затем он заговорил, и его голос был полон горечи.
— Она заслуживала лучшего, чем я, лучшего, чем ей дала жизнь. У Анны были тихая храбрость и сила, которые стыдят так называемых героев… Я почти сошел с ума от нее тогда. Ты уехала, и никто не знал, где ты. Я поверил, что ты наказываешь меня, поэтому, чтобы наказать тебя и доказать, что меня не волновал твой отъезд, я развелся. Как ампутация.
