Виктория Холт - Обольститель
Примерно год они жили на краю этого общества. К ним постоянно приходили люди вроде лорда Литтлтона, который был повесой, политиком, художником и поэтом одновременно. Его целью было соблазнение миссис Робинсон. Другим гостем был знаменитый ловелас Георг Роберт Фицджеральд, известный под прозвищем Драчун Фицджеральд. Он, естественно, стремился к тому же самому.
Благодаря красивой жене эти мужчины были готовы обращаться с мистером Робинсоном, как с равным; это означало, что они позволяли ему сопровождать их в игорные дома и бордели. Мистер Робинсон вскоре проявил себя как неверный муж, что не слишком сильно огорчило его жену, поскольку он стал реже докучать ей своими ласками. Однако ее возмущало то, что он спит со служанкой-шлюхой.
Это был забавный год... они жили на краю светского общества... мистер Робинсон пытался сделать из нее элитную проститутку. Она не могла забыть случаи, когда Георг Роберт Фицджеральд попытался похитить ее в Воксхолл-Гарденс. Она оказала сопротивление, и тогда появился мистер Робинсон, положивший конец этой проделке, потому что меньше всего он хотел потерять жену.
Такая жизнь не могла продолжаться. Очевидно, ее муж понял это. Но он, похоже, был способен думать только о текущем дне. Начались неприятности; она забеременела; кредиторы стали грозить; Томасу Робинсону перестало везти за карточным столом...
Нет, она не будет думать об этом. Она нашла выход из тягостного положения. Своими собственными силами обеспечила себя, мать, ребенка... сумела выбросить Томаса Робинсона из своей жизни. Ее нельзя винить. Ей нравилось считать себя женщиной добродетельной, благородной, не испорченной этими унизительными авантюрами. Это правда... достаточно только закрыть глаза на некоторые моменты... она закрывала их. Она быстро научилась делать это.
Затем... конец веселой жизни, ожидание родов, страх, испытываемый всякий раз, когда в дом приносили счета. Их было так много... Скоро родится ребенок. Что можно сделать? Рождение маленькой Марии принесло некоторое утешение; малышка была очаровательной, и хотя Мэри поняла, что материнство не может заполнить всю ее жизнь, она любила дочь. Но на них обрушилось неизбежное следствие безрассудства мистера Робинсона. За неуплату долгов его заточили в тюрьму.
Она попала туда же вместе с ребенком; Томас, казалось, одумался, однако Мэри подозревала, что в случае освобождения он стал бы вести себя, как прежде. Он был слабым и беспринципным; Мэри проклинала тот день, когда она вышла за него замуж.
Услышав об успехе шеридановских «Соперников», она подумала о ее шансе стать актрисой. О том шансе, за который честолюбивые женщины были готовы отдать многое. Она легкомысленно упустила его. Ради чего? Ради брака с мошенником, пытавшимся толкнуть ее на путь греха и в конце концов угодившим в долговую тюрьму.
Окружавшая ее бедность вселяла в Мэри чувство ужаса; теперь было бесполезно мечтать о красивых нарядах. У девушки осталось одно утешение: ее перо. Она обнаружила, что в тяжелые минуты оно могло дать ей очень многое. Она любила ребенка, все сильнее привязывалась к нему и писала стихи.
Внезапно ей пришло в голову, что если бы ей удалось опубликовать свои сочинения, если бы люди начали покупать их, это могло бы стать источником дохода. Это дало бы средства если не на роскошную жизнь, которую она когда-то рассчитывала обрести с помощью мистера Робинсона, то хотя бы на достойную. Она тотчас представила себе салон, который откроет. Она будет красивой поэтессой. С такими замыслами в голове она писала лихорадочно; вскоре у нее набралось стихов на целый томик. Теперь ей нужен был покровитель; ей не хотелось обращаться к мужчине — она устала от них; также она не желала, чтобы о ней говорили, что ей помогают из-за ее красоты. Она слышала о Джорджиане, герцогине Девонширской, законодательнице мод, влюбленной в искусство.
Нельзя ли сделать так, чтобы ее представили герцогине?
Это было задачей непростой, но разрешимой. С того удивительного года у нее остались поклонники, готовые помочь ей теперь, когда для нее настали тяжелые времена. Она нашла выход из положения. Когда Мэри рекомендовали герцогине, Джорджиана была потрясена не только стихами, но и красотой поэтессы. Услышав о том, что Мэри живет с мужем и маленькой дочерью в долговой тюрьме, благородная леди решила помочь одаренной молодой женщине. Герцогиня не только нашла издателя для публикации стихов, но и добилась освобождения Робинсонов.
Свобода! Когда Мэри вышла из тюрьмы, ее встретила мать, которой удавалось все это время содержать дом в порядке.
Теперь не было нужды ублажать мистера Робинсона; обе женщины открыто демонстрировали ему свое презрение. Жена разрешила ему спать с любыми служанками, ей не было дела до его визитов в бордель; она лишь настоятельно попросила, чтобы он не домогался ее.
Мистер Робинсон ответил, что он не может гарантировать это; однако ему приходилось помнить, что жена освободила его из тюрьмы и что она — отнюдь не хорошенькая марионетка, каковой он считал ее прежде.
Мэри и ее мать игнорировали мистера Робинсона, хотя он жил с ними. Он снова вернулся в свою контору, хотя жить на его заработную плату было нелегко.
«Я хочу стать независимой от него,— сказала Мэри матери.— Я предпочла бы уйти из этого дома и никогда больше не видеть своего мужа».
Миссис Дарби пришлось признать, что это было бы весьма желательно. Но как это осуществить?
«Я не смогу зарабатывать достаточно денег сочинением стихов,— сказала Мэри.— Как глупо я поступила, отвергнув предложение мистера Гаррика».
«Ты никогда больше не получишь такого предложения»,— печально промолвила мать; она охотно признавала свою вину. Ей следовало быть умнее. Нельзя требовать от четырнадцатилетней девочки умения распознать мошенника... но она, миссис Дарби, была взрослой женщиной, матерью! Что подумает ее муж, когда вернется домой? Она вспомнила его угрозы перед отъездом. Но он не приезжал; Мэри была права. Им срочно нужно было раздобыть деньги; в противном случае они снова попадут в ту тюрьму, из которой недавно вышли, и тогда им не придется рассчитывать на счастливое спасение.
«Почему не получу?» — внезапно спросила Мэри.
«Но... мистер Гаррик не предоставит тебе нового шанса. Он, верно, решил, что ты — дурочка, коли отказала ему».
«Я слышала, что мистер Шеридан собирается выкупить у него «Друри-Лейн» и что мистер Гаррик, будучи пожилым человеком, уйдет на отдых».
«Но ты не знакома с мистером Шериданом».
«Пока что нет,— признала Мэри.— Но почему бы мне не сделать этого?»
Успех с герцогиней Девонширской придал Мэри уверенность. Почему бы ей не предложить свои услуги «Друри-Лейн»? Это сулило восхитительную жизнь; она, Мэри, обладала поразительной красотой, умела неплохо танцевать, петь и декламировать— а главное, обладала развитой склонностью к игре. Несомненно, она — прирожденная актриса. Она быстро поверила в это и уже готовилась убедить в этом мистера Шеридана и, при необходимости, мистера Гаррика.
