Оливия Клеймор - Французская Мессалина
– Боже мой! – воскликнул он. – Так недолго увлечься и мальчиками!
Камердинер, облачавший короля, с удивлением посмотрел на своего венценосного господина, с ужасом подумав: неужели тот действительно способен на это?
Закончив свой утренний туалет и позавтракав, король направился в покои своей любовницы. Она лежала на бархатном диванчике, её живот изрядно округлился за последнюю неделю, и король отметил про себя, что фаворитка ещё более располнела и, увы, подурнела.
Маркиза постоянно капризничала, понимая, что может потерять короля в любой момент, ведь Версаль просто кишит соискательницами его ложа. Да что говорить, сам Людовик задумывался над новой любовницей всё чаще, но, увы, никто из придворных дам не задевал его сердце: все они были слишком однообразны и их интимный интерес слишком уж явный.
Людовик, конечно же, выбирал любовниц по велению сердца, но он хотел приобрести не только фаворитку, но и друга, а потому наравне с красотой и чувственностью ценил в женщинах ум и рассудительность.
Маркиза де Шатору хоть и была на двадцать семь лет моложе Людовика, но всё же представляла собой незаурядную личность. Происхождение её замалчивалось, скорее всего, она, как и предыдущие любовницы короля, происходила из обедневшей аристократической семьи, которая из последних сил пыталась дать своим дочерям домашнее образование, понимая, что лишь благодаря красоте, образованности и умении поддержать беседу они могут устроиться в жизни.
Поставщиком гарема Его Величества был некто барон Ла Шемэ, – весьма тёмная личность, неизвестно откуда появившаяся в Версале. Но резиденция короля – не проходной двор, и с улицы в неё не попадёшь, поэтому свита предполагала, что барон был некогда покровителем маркизы де Лассеран, предшественницы маркизы де Шатору.
Маркиза де Лассеран не долго продержалась в королевском алькове – чуть более года. Но за это время предприимчивый Ла Шемэ сумел втереться в доверие к королю, и благодаря своей проворности заполучить поместье недалеко от Понтуаза. В Версале поговаривали, что стоимость сего королевского подарка – двести тысяч ливров.
После фиаско своей протеже, Ла Шемэ попытался подложить под короля свою племянницу, дабы ещё более упрочить свои позиции при дворе, но, увы, сия затея потерпела полный провал. Племянница была молода, стройна и привлекательна, но – совершенно глупа. Она продержалась в алькове короля ровно месяц, затем, сводник Ла Шемэ, понимая свою оплошность, нашёл девушку из алансонских дворян, которая и стала маркизой де Шатору. Никто не знал в Версале настоящего имени новой фаворитки, под сомнение ставилось также её отношение к алансонской[15] крови, но королю понравилась юная особа, тем более что она была прекрасно воспитана, сдержанна, разбиралась в поэзии и литературе, а главное – была потрясающей любовницей.
Ла Шемэ был снова озадачен: маркиза явно теряла свои позиции в силу естественных обстоятельств, она просто не могла доставлять удовольствие ночи напролёт ненасытному королю.
Но барон не желал сдаваться и, пытаясь сохранить свои позиции при дворе, приготовил королю приятный сюрприз на маскараде.
Глава 14
Венценосные супруги в окружении свиты появились на маскараде в Ратуше, когда празднество достигло своего апогея.
Церемониймейстер, облачённый в одеяние с вышитыми королевскими лилиями, вышел на середину огромного зала и, трижды ударив позолоченным жезлом о пол, произнёс:
– Его Величество король Франции Людовик XV и его супруга королева Мария!
В зал вошли мужчины и женщины, облачённые в пёстрые маскарадные костюмы, кто из них – король, а кто – королева, можно было лишь догадываться.
Но гости всё равно склонились в глубоком почтительном реверансе в соответствии с придворным этикетом.
Бал продолжился, пары танцевали менуэт.
* * *Барон Ла Шемэ выбрал костюм мага. Его белоснежная, до пояса, борода постоянно щекотала ему щёки, чем весьма раздражала. Он уже давно наблюдал за парой: мужчиной в костюме пирата и его спутницей. Женщина была восхитительна и невольно приковывала к себе взгляды гостей. Все пытались угадать: кто же сия очаровательная Диана?
Её маскарадный костюм был безупречен: прозрачная шёлковая туника, выгодно подчёркивающая стройную фигуру и призывно высокую соблазнительную грудь. Каштановые распущенные волосы, украшенные белыми цветами; ноги, облачённые в белые чулки и римские сандалии, были выставлены на всеобщее обозрение, так как одеяние прелестницы едва прикрывало колени. Небольшой лук со стрелами висел за спиной Дианы, не мешая ей двигаться и танцевать со своим Пиратом.
Некоторые мужчины предполагали: баронесса де Келюз? – что ж, возможно, фигура весьма похожа, да и дерзость, пожалуй, присущая именно ей. Другие склонялись к тому, что сия Диана – маркиза де Фуа, любовница первого министра де Риго.
Женщины, сражённые наповал появлением новой красавицы, нервно перешептывались, гадая: с какой целью появилась «инкогнито» в Ратуше? – неужели ей суждено заменить малышку де Шатору в алькове Его Величества?
Графиня де Брильи, как всегда, безвкусно увешанная драгоценностями, высказалась на этот счёт:
– Эта особа никогда не появлялась при дворе. Поверьте мне, я узнаю любую баронессу, графиню или маркизу, в каком бы наряде она не появилась. Даже если она облачиться в одеяние сарацинки[16]!
Дамы снова зашептались: если Диана никому не известна, даже графине де Брильи – так кто же она, чёрт возьми!?
Де Лаваль не отрывал восхищённого взора от своей дамы. Он прекрасно улавливал разговоры парижской аристократии по поводу своей спутницы. Безусловно, она произвела фурор. Но такой успех настораживал де Лаваля. Уж он-то прекрасно знал, что такое – излишняя популярность в Париже, а тем более – при дворе короля.
Ла Шемэ мысленно наслаждался интригой, которой предстояло воплотиться именно на балу в ратуше. При виде венценосных супругов, а барон знал, в каком именно костюме появится король, он склонился в почтительном реверансе и дождался, когда королева покинет Людовика в угоду своему очередному любовнику, послу польского короля. Королева Мария, урождённая Лещинская, происходила из известного польского рода, ведущего ветвь от самого Вацлава I, и предпочитала соотечественников французам.
Барон Ла Шемэ приблизился к королю, прекрасно понимая, что по законам маскарада не должен обращаться к своему повелителю «сир» или «Ваше Величество». Поэтому хитрый придворный ловко вышел из положения:
– Монсеньор! – обратился он к Людовику.
Тот обернулся.
– Да, сударь…
