Робин Хэтчер - Помнишь?..
– Я принесла вам завтрак.
Он высвободился из своего пальто и повесил его на крючок.
– Вижу.
– Я... – Она поднялась со стула, еще более красивая, чем прежде, – я должна передать вам, что дедушка предлагает, чтобы вы взяли один из матрацев у нас на чердаке. А также лампу.
– Очень любезно с его стороны.
Она подняла корзинку и поставила на стол.
– Это снова холодные сандвичи и банка персиков. И немного печенья, которое я испекла для рождественского вечера в церкви в субботу.
– Знаете, вам не следует это делать. – Он прошел через комнату. – Я хочу сказать, приносить мне завтрак. Я могу поесть в отеле или в ресторане «Зоу».
– Но я хочу это делать. – Сара подняла глаза, и их взгляды встретились. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели. – В конце концов вы взялись за эту работу для того, чтобы уплатить Уоррену за ферму. – Ее голос стал мягче. – Я знаю, что вы не обязаны были это делать. Я знаю, что ваш отец завещал ферму вам, а не Уоррену.
Джереми пожал плечами.
– Мне надо было чем-то заняться, пока не наступит оттепель. Кроме того, это только справедливо, что Уоррен получит половину. Вам обоим эти деньги понадобятся, чтобы встать на ноги, когда вы поженитесь. – Он сел за свой стол.
– Вероятно.
Он подумал о тех годах, когда бился изо всех сил, чтобы их труды на маленькой ферме в Огайо увенчались успехом.
– Поверьте мне, – он достал один из сандвичей, – они вам понадобятся.
– Уоррену нужны эти деньги единственно для того, чтобы мы имели возможность совершить свадебное путешествие на Восток. В Филадельфию и Нью-Йорк. – Сара опустилась на стул напротив Джереми. – Это ведь все-таки эгоистично – вынудить вас поступить на службу, чтобы мы могли отправиться в путешествие.
Он вновь встретился с ней взглядом.
– Вы не хотите этой поездки?
– Я думала, что хочу, – ответила она приглушенным голосом.
Его странно обеспокоило выражение ее лица. Он опустил глаза на еду.
– Лично я нашел там мало такого, что пришлось бы мне по вкусу. – Он отломил кусок бутерброда.
– Мне всегда хотелось посетить эти места. Я имею в виду Филадельфию и Нью-Йорк. В «Ледиз хоум джорнел» так много рассказывается об этих городах и о людях, которые там живут. Все это представляется таким захватывающим и чудесным.
– М-м-м...
Даже если бы его рот не был забит едой, он бы все равно ничего не сказал. Что он мог сказать? Что она глубоко заблуждается, полагая, что эти города такие захватывающие и чудесные? Что большинство живущих там людей никогда не видели высшее общество? Что в основном люди живут в тесных, зараженных крысами многоквартирных домах, работают на заводах, где они изнывают от жары летом и мерзнут зимой, а когда они умирают, почти никто не знает и не интересуется тем, что они умерли?
Пусть она останется при своих фантазиях, – думал Джереми, нарочито остановив свой взгляд на еде, разложенной перед ним.
– Джереми?
Он продолжал жевать, не поднимая головы.
– У вас не осталось каких-нибудь хороших воспоминаний о том времени, когда вы уехали из Хоумстеда?
Он не мог удержаться от того, чтобы не поднять глаза и не ответить ей.
– Да. – Он мысленно представил себе Милли, – Некоторые остались.
Выражение ее лица было сочувственным, заботливым.
– Расскажите мне о ней. Я уверена, что, когда я была маленькой, я знала Милли, также как и вас. Но я не помню. Расскажите мне о ней.
У него пропал аппетит. Он не хотел говорить о Милли, а с Сарой меньше, чем с кем бы то ни было. Он не мог объяснить почему, но он знал, что это так.
Он завернул остаток сандвича в салфетку и положил обратно в корзинку вместе с неоткрытой банкой персиков.
– У меня много работы, Сара. Я лучше займусь ею. – Он поднялся со стула, не оставляя никаких сомнений в том, что ее выпроваживают.
Когда Джереми хотел отдать ей корзину, Сара махнула рукой.
– Нет, вы потом захотите есть... Оставьте ее здесь. – Она встала со стула. Надевая пальто, она сказала: – Простите, что я лезу не в свое дело, Джереми. Я... я не хотела.
– Я знаю, – согласился он.
Джереми молча наблюдал, как Сара прошла через комнату и вышла.
После ее ухода Джереми понял, почему он не хотел говорить о Милли с Сарой Мак-Лиод. Потому что Сара открыла дверь в его сердце, которая была закрыта много лет, дверь в то место, куда только Милли когда-то проникла, в место, которое слишком долго оставалось пустым и холодным. Сара открыла дверь, но не могла войти туда, потому что это было не ее место.
Ее место было рядом с его братом.
ГЛАВА XIII
В пятницу на восходе солнца долину окутал легкий туман, и впервые за две недели температура поднялась выше точки замерзания. Выдался чудесный день для ежегодной экспедиции за рождественской елкой.
Укутанная в свой самый теплый, подбитый мехом плащ, надвинув на лоб капюшон и пряча руки в меховую муфточку, Сара вышла из магазина и по деревянному тротуару поспешила в сторону гостиницы. Она проходила мимо платных конюшен, когда огромные ворота распахнулись и из них верхом на пегом мерине выехал Джереми. Увидев ее, он натянул поводья.
Лошадь фыркнула, нетерпеливо замотав головой, под ноздрями у нее заклубились облачка выдыхаемого воздуха.
При виде его и лошади у Сары забилось сердце. Они так подходили друг другу – и тот, и другой такие сильные и норовистые. До сих пор ей это не приходило в голову, но она надеялась увидеть его и, проходя по городу, смотрела, нет ли его где-нибудь. И вообще, казалось, он очень часто занимал ее мысли. Конечно же, чаще, чем допускают приличия.
– Доброе утро, Сара. – Он притронулся к полям шляпы. Слова были вежливыми, но звучали холодно и отчужденно.
Она позволила себе чуть-чуть улыбнуться.
– Доброе утро, Джереми. Едешь за город?
Вопрос был дурацким. Куда еще мог он ехать верхом? Она задала его только для того, чтобы иметь причину остановиться и поговорить. Интересно, понял ли он, зачем ей это понадобилось? Она надеялась, что не понял.
– На ферму, – ответил он – Нужно кое-что оттуда забрать.
Она пыталась придумать, что бы такое еще спросить, но ничего путного в голову не приходило. Наконец она сказала:
– Рэфферти берут меня с собой за рождественским деревом. По дороге в горы мы будем проезжать мимо твоей фермы. Может, встретимся по дороге.
Она двинулась вперед, потом остановилась, вспомнив вдруг, что ей хотелось выяснить:
– Мы увидимся на рождественском празднике, да? Джереми молчал.
– Если не придешь, по тебе будут скучать.
Он смотрел на нее с непроницаемым видом, прочитать по глазам, что он думает, было невозможно. Когда он ответил, то его ответ походил скорее на покорное принятие неизбежного, чем на что-нибудь другое.
