Эмилия Остен - Любовь и предрассудки
– А теперь, дорогие гости, мы будем играть в фанты. Но правила игры я несколько усложняю. Мы будем загадывать не абстрактные понятия, а вполне определенные. Каждый, чей фант вытащит ведущий, должен будет показать то, чего он боится больше всего на свете. Ну а предыдущий игрок будет ему ассистировать. После этого зрители попытаются угадать, что за страх был изображен в пантомиме. Мне кажется, так будет интересней, чем заранее разбиваться на группы и исполнять чужие пожелания. О реквизите мы с леди Грэммхерст позаботились, позади сцены есть маленькая дверца, за которой спрятана гримерная со всем необходимым. А если нужного вам инвентаря там не окажется… – Она строго свела бровки и притворно погрозила пальчиком: – То придется обходиться тем, что есть! Попрошу желающих принять участие пересесть на первые ряды и сдать свои фанты. Также приглашаю кого-нибудь вызваться ведущим.
По рядам пронеслись легкие смешки, раздалось шуршание, сопровождаемое ехидным шепотком, и гости быстро разделились на две группы. Солидные персоны важно расположились на кушетках, а молодежь перебралась вперед и теперь азартно вынимала из ушей серьги и отстегивала карманные часы.
Леди Глэдстоун важно водрузилась на высокий стул перед сценой, расправила юбку и непререкаемым голосом заявила:
– Вести это безобразие, конечно, буду я. Надо же мне присмотреть за негодниками, которые будут порываться уединиться в каморке с нашими цветущими розами.
Дальние кушетки зааплодировали, вогнав юных девушек в краску смущения. Леди перетряхнула фанты в шляпной коробке и ловко выхватила с самого дна нежный берилловый кристаллик.
– Первому актеру ассистента нет, поэтому придется справляться своими силами, – подмигнула леди Глэдстоун захихикавшей Луизе.
Хозяйка дома ничуть не выглядела расстроенной. Ей пришлось выполнять задуманное в одиночестве, зато никто из гостей не оказался обижен. Бланш ни на секунду не усомнилась, что леди Глэдстоун вытащила серьгу Луизы намеренно и как раз с этой целью. Также она не сомневалась, что при всем желании «навести порядок и приструнить молодежь» активная тетушка Луизы будет чередовать мужские фанты с женскими, чтобы позабавить публику как следует.
Луиза появилась из каморки почти мгновенно. В одной руке она держала белый кудрявый парик, а в другой – черный парик и свернутый в рулон плащ.
Девушка натянула белые кудряшки на себя, подошла к краю сцены, обхватила себя руками, свела плечики и жалобно заблеяла, косясь в дальний угол. Затем скинула белый парик, отбежала в тот самый угол, натянула черный, накинула плащ, запрокинула голову и взвыла. Крадущимися движениями она вернулась к краю сцены и набросилась на жалкий белый паричок. Злобно тряхнув его на вытянутых руках и клацнув зубами, она неспешно скрылась в «гримерке».
Из зала раздались крики угадывающих:
– Она боится волка?
– Льва?
– Пантеры?
– Хищников?
– Диких зверей?
Раскрасневшаяся Луиза, уже в своем обычном виде, радостно кивнула:
– Именно так. Матушка всегда уверяет меня, что бояться диких животных не стоит, но я до сих пор никак не могу справиться со своими детскими страхами.
Леди Глэдстоун запустила пухлую ручку в шляпу, достала помпезную серебряную луковицу и провозгласила:
– Ричард Уолтер!
На этот раз представление заняло чуть больше времени. Луиза и Дик, замотанные в рубища, ходили по залу и на коленях вымаливали у зрителей грошики, зато отгадка оказалась еще более простой: «Бедность».
Следующим фантом оказался кулон Дианы. Она долго кокетничала и упиралась, но вскоре они с Диком появились перед публикой в уныло-комичном виде: у Дика оказалась простыней замотана нога, а у Дианы – рука, бессильно болтающаяся на перевязи.
– Увечье, – быстро ответили гости.
Страх Кассия, следующего игрока, оказался более сложен для показа: им с Дианой пришлось имитировать непонятные падения, рвать на себе волосы, изображать непонятные унижения, но публика так и не догадалась, что он имел в виду. После того как леди Глэдстоун торжественно назначила Кассия худшим актером праздника, он признался, что пытался изобразить «Неудачу в карьерном росте».
Бланш так увлеклась действием, что, когда леди Глэдстоун многозначительно потрясла в воздухе серебряным колечком, даже и не сразу поняла, что теперь выступать придется ей. Смущенно пробираясь к сцене и кляня себя за вызывающий цвет платья, она лихорадочно пыталась придумать, что же можно показать гостям. Все страшное, что могло случиться, уже произошло. Потеря матери, потеря любимого. Осталось бояться только смерти, своей или отца, но не портить же праздник столь мрачными картинами? А больше она ничего и не боялась. Болезни, голод, холод – все это можно научиться переносить, оно не является таким уж непреодолимым. Девушка вошла в «гримерку» вместе с Кассием и потерла лоб. Юноша выжидающе смотрел на нее, откровенно любуясь и наслаждаясь близостью. Он отвлекал девушку, Бланш никак не могла прийти к решению, но, к счастью, Анна, которая, как оказалось, сидела рядом с горой реквизита и готова была помочь с гримом, подействовала на нее успокаивающе.
Бланш взяла из рук прислуги огромную белую простыню, ножницы и быстрым движением выхватила из самого центра простыни два куска.
– Это будут глаза, – весело сказала она. – Анна, будьте так любезны, пририсуйте снизу рот с большими зубами. И капли крови, стекающие с них вниз.
– Какая вы кровожадная леди, – хмыкнул Кассий, но, увидев, что Бланш придвигается с простыней к нему, быстро перестал улыбаться и попятился. – Это вы что, на меня собираетесь надеть?
– Да, – бодро ответила девушка. – А вам придется в этом бегать за мной по сцене и подвывать. Стесняетесь?
– Нет. – Будущий дипломат сумел справиться с оторопью и даже ухитрился равнодушно пожать плечами. – Просто никогда бы не подумал, что столь решительная особа может бояться такой ерунды, как привидения.
– Постарайтесь в это поверить. От вашей убедительности будет зависеть мой успех, – сказала Бланш, уговаривая саму себя, что она действительно боится подобной ерунды. Играть так играть.
Их представление удалось на славу. Бланш носилась по сцене, заламывая руки и пытаясь спрятаться, а Кассий, воя и ухая, простирал над ней руки и пытался окружить, захватить, запугать, да так старательно, что некоторые впечатлительные особы даже заохали в испуге. Когда Бланш, бессильно обмякнув, опустилась на стул и уронила голову на плечо, а Кассий встал перед ней во весь рост и демонически захохотал, даже леди Глэдстоун прижала к глазам платочек. Под общие аплодисменты Бланш поблагодарила своего ассистента и с интересом подумала, чьи капризы ей придется выполнять теперь.
