Барбара Картленд - Монетка на счастье
Он назвал ставку, но Клиона не слышала, какую именно. Ей показалось на мгновение, будто в соседней комнате кто-то ходит. А вдруг, подумала она с беспокойством, Голубка войдет и спросит, когда госпожа велела ей прийти утром? Вдруг она заглянула в гардероб, не увидела там отделанной мехом накидки, решила, что ее украли, и стала искать Берил, желая узнать, не взяла ли та накидку случайно сама? Вдруг… О, боже! Есть множество причин, по которым Голубка узнает, что Берил нет в гостинице, и прибежит поделиться страхами с лордом Рейвеном.
Она, должно быть, побледнела от беспокойства, так как лорд Рейвен спросил:
— Вы хорошо себя чувствуете?
Из комнаты Берил не доносилось больше ни звука, и Клиона вздохнула с облегчением.
— Да, милорд, конечно. Мой ход?
Она сделала ход наудачу, и лорд Рейвен внимательно поглядел на нее и сказал неожиданно:
— Интересно, о чем вы думаете?
— Почему вы спрашиваете?
— Сам не знаю. Но у меня сложилось впечатление, что ваши мысли иные, чем обычно у женщин, — в голове у них лишь шляпки, платья и сплетни.
— Я слишком мало знаю о перечисленных вами трех темах, а потому неудивительно, если и вовсе о них не думаю, — сказала Клиона.
Лорд Рейвен слегка улыбнулся.
— Я получил выговор, — отметил он.
— Прошу простить меня, это не намеренная грубость, — поспешила извиниться Клиона, покраснев от смущения.
— Однако вы не ответили на мой вопрос.
— Вы и в самом деле хотите знать, милорд, о чем я думаю? — спросила Клиона.
— Хочу. Но мне интересно, скажете ли вы правду.
— Если вы искренне желаете ее узнать, извольте — я в эту минуту подумала, как удивительно, что вы вообще обращаете внимание на мою персону и интересуетесь моими мыслями.
— Такой ответ недостоин вас, — резко парировал лорд Рейвен. — Я говорю не об этой минуте, я спрашиваю, какие мысли возникают у вас в путешествии, что привлекает внимание. Я сегодня наблюдал — сидя у окна экипажа, вы вглядываетесь в пейзаж. Мне показалось, вы стараетесь увидеть как можно больше, и, хотя мы проезжали места неприметные, взгляд у вас был живой и заинтересованный.
— Я и вправду стараюсь увидеть и запомнить как можно больше, — призналась Клиона. — Я стараюсь набраться опыта, знаний, чтобы лучше понимать происходящее… и людей.
— Меня, к примеру?
— Нет, конечно, нет! — воскликнула она. — Вряд ли есть смысл в попытках понять вас или людей на вас похожих.
— Вы невеликодушны! — сказал он, подняв брови. — Отчего же так? Отчего вы считаете нас недостойными вашего внимания? Страх это или гордость?
— Конечно, ни то и ни другое, — с горячностью произнесла Клиона. — Зачем вы стараетесь представить меня сухой и лицемерной? Я всего лишь сказала, что не берусь понять вас, милорд или ваших друзей, ведь вы так далеки от известного мне мира, от всего, что я люблю и знаю. Я не осуждаю вас. Это было бы крайне неуместно, я об этом и не помышляю. Я знаю лишь: среди тех, кого вы и Берил называете своими друзьями, мне не место.
— Кого же вы стремитесь в таком случае понять?
Клиона глубоко вздохнула.
— Я хочу знать и понимать простых людей, — ответила она. — Наших соотечественников и в других странах. Французов, к примеру, они претерпели такие страдания из-за революции, из-за войны и строят сейчас новое государство на пепелище и развалинах.
— И вы полагаете, знание и понимание людей дадут вам счастье?
— Что такое счастье? — спросила Клиона. — Каждый видит счастье по-своему.
Клиона подумала о своей матери, которой был нужен только лорд Вигор, его титул и положение. О Берил, рискующей своим добрым именем, репутацией и будущим ради встречи в темном саду вдали от дома с человеком, который женат.
— Что такое счастье? — повторила она.
— Я жду вашего ответа на этот вопрос, — отозвался лорд Рейвен.
Клиона оцепенела. Он посмеивается над ней, вызывает ее на откровенность, после с презрением будет глумиться над тем, что называет ее наивностью, но что по сути дела просто недомыслие.
Клиона снова подумала, как он элегантен, — лорд Рейвен в свободной позе сидел в обитом бархатом кресле с высокой спинкой, идеально сшитый фрак подчеркивал ширину его плеч, концы безукоризненного галстука изящными складками лежали на белой сорочке, бриллианты на кармашке для часов блестели в свете канделябра.
— Мое представление о счастье вряд ли совпадает с вашим, милорд, — сказала она. — Вернемся к игре?
— Как пожелаете!
Игра шла в молчании, и внезапно Клиону охватило безудержное стремление обыграть партнера. Она чувствовала, что нужно завоевать преимущество хотя бы в карточной игре, коль скоро по-другому не удается.
Она как бы забыла все — причину, по которой следовало отвлечь внимание его светлости; Берил в темном саду; Голубку, которая, не дай бог, окажется в спальне; время, которое отсчитывали, негромко тикая, каминные часы.
Она думала только об игре и о том, что, сосредоточившись с мыслями, можно выиграть и таким образом противостоять человеку, одно лишь присутствие которого лишало ее покоя. Роббер следовал один за другим, карты сдавались, игроки с мрачной решимостью начинали и заканчивали партию.
В конце концов Клиона убедилась, что она и в сравнение не идет с лордом Рейвеном, и даже приуныла по этой пустячной причине. При всем ее старании он был много искуснее, к тому же ему просто больше везло.
Не торопясь, обдумывая ходы, он выигрывал. И вдруг неожиданно, к ее изумлению и восторгу, в игре произошел перелом. Он совершил промах, совсем незначительный, но Клиона сумела этим воспользоваться. И, как ей казалось, из-за просчетов или неточных ходов его светлость стал проигрывать игру за игрой.
Часы пробили три, и почти тотчас же Клиона услышала сладостную волнующую соловьиную трель. Лорд Рейвен бросил карты.
— Вы слишком сильный для меня противник, — признал он, и глаза Клионы победоносно засверкали.
— Я выиграла! — закричала она с бьющимся сердцем.
— Да, вы победили, — был ответ. Он что-то быстро подсчитал в блокноте, лежавшем на его стороне стола. — Я должен вам двадцать одну гинею.
— Двадцать одну гинею! — Клиона не поверила своим ушам.
— Таков итог — можете проверить мои подсчеты, но, если помните, вы согласились с предложенной ставкой.
— Двадцать одна гинея!
Клиона взяла блокнот и внимательно поглядела на запись. Она хорошо разбиралась в счетах и в свое время часто помогала отцу проверять доходы и расходы имения.
— Милорд, я вижу, что в какой-то момент мой проигрыш составлял восемнадцать гиней, — промолвила она наконец.
