Мэри Бэлоу - Невеста лорда Кэрью
Сегодня Саманта была неспокойна. И даже очень. Она опасалась, что Лайонел, лорд Рашфорд, приедет на бал. И все же нет, этого не должно быть! Ему хватило наглости – впрочем, быть может, кто-то назовет это смелостью – возвратиться в Лондон и даже в час променада проехаться по Гайд-парку. Но такие поступки он волен совершать, ведь никаких обвинений в противозаконных действиях ему не было предъявлено. Никто не запретил ему жить в Англии. Теперь отец его умер и уже не может угрожать лишить его содержания. Однако он наверняка не получал и не получит ни одного приглашения на светские приемы и балы…
«Я слышал, его принимают…»
Саманта услышала краем уха, как лорд Хоторн произнес эти слова. Однако вряд ли многие принимают его, и уж наверняка высшая знать его не приглашает. Но даже если он приглашен и появится здесь, она будет держаться от него подальше. Да и он сам не станет пытаться возобновить с ней знакомство – он хорошо понимает, что его ожидает. В конце концов, вчера в парке он ведь не подъехал к ее экипажу. Хотя и смотрел на нее.
У нее нет причин его бояться, весь день убеждала себя Саманта. Но она боялась. Она оглядела всю залу и вздохнула с облегчением – его не было. Она не пропустила бы его. Он был светлый блондин и так прекрасен, что его нельзя было не заметить даже в большой толпе.
Первые фигуры контрданса, открывшего бал, она танцевала с сэром Робином Тэлботом. Он был искусный и грациозный танцор. Она всегда с удовольствием с ним танцевала. Танец был быстрый, и под конец Саманта с трудом переводила дыхание, щеки у нее раскраснелись. В голове мелькнуло воспоминание: как она в Хаймуре, пройдя довольно большое расстояние по парку, а затем поднявшись на холм, похвасталась, что теперь в лондонских бальных залах ей не будет равных. Саманта, даже не улыбнувшись, тут же отбросила это мимолетное воспоминание. Если она даст себе волю и начнет вспоминать дальше, ей станет очень грустно.
Она обмахивалась веером в перерыве между танцами, разговаривала со знакомыми. Фрэнсис подшучивал над беднягой лордом Хоторном, который только что танцевал с прелестной юной леди – первый ее танец в первый ее сезон. Лорд Хоторн краснел и заверял своего кузена, что, право же, утром он и не предполагал, что пригласит на первый танец такую юную девушку. Какие нелепые подозрения!
– Хотя ты прав, Фрэнк, она необыкновенно красива, – добавил он, вызвав новый взрыв смеха всей компании.
Кто-то слегка коснулся затянутой в перчатку руки Саманты, и она еще не успела оглянуться, чтобы приветствовать подошедшего, как почувствовала, как под ее другой локоть легла рука Фрэнсиса, и услышала, как он тихо ругнулся.
– И это истинная правда, – произнес поразительно знакомый голос. – Просто не верится, что столько лет спустя вы стали еще прелестнее, чем были в свои восемнадцать!
У нее было такое чувство, что она тонет в его светло-голубых глазах. Он любовался ею, в этом не было сомнения. Все звуки, лица окружавших ее людей – все вдруг исчезло. Она не отдавала себе отчета, где она. Перед ней были только его глаза, только он один.
– Рашфорд, – холодно приветствовал его чей-то голос.
– Замечательный бал, не правда ли? Насколько я помню, это мой танец, Саманта!
– Лайонел!
Он склонил к ней голову, по-прежнему не отрывая взгляда от ее глаз.
– Как вы поживаете, Саманта?
Она услышала, как кто-то заговорил. Женский голос. Очень холодный. Очень спокойный.
– Прекрасно, милорд.
– Вчера я видел вас в парке, – продолжал Лайонел. – Не мог поверить, что это вы. Но теперь верю.
– Саманта! – Это был голос Фрэнсиса. Непривычно резкий. – Пары уже занимают позиции.
– Но, Фрэнсис, вы же пригласили на этот танец мисс Краудер, – услышала свой ответ Саманта.
– Черт побери! – буркнул Фрэнсис, затем извинился перед дамами за грубое выражение, отпустил локоть Саманты и удалился.
– Неужели мне выпала такая удача – этот танец у вас свободен? – спросил лорд Лайонел Рашфорд. – Окажете ли вы мне честь, Саманта, протанцевать его со мной?
Она все еще смотрела ему в глаза, лица ее друзей, люди, зала словно потонули в тумане, но рассудок каким-то образом подсказал ей, что она и правда никому определенному этот танец не обещала, хотя, конечно же, кто-то из ее поклонников вывел бы ее в круг танцующих. Она никогда ни на одном балу не пропускала ни одного танца.
Саманта подала руку Лайонелу, и они отошли от кружка друзей Саманты, прежде чем ощущение действительности вновь вернулось к ней. Казалось, взгляды всех присутствующих сфокусировались на ней. Или, скорее, на нем, заключила Саманта. Тогда, давно, она не была этому свидетельницей, но он подвергся публичному унижению. Его отец во всеуслышание прочитал письмо, якобы написанное Габриэлем к Дженни в то время, когда она была помолвлена с Лайонелом, и заставил своего сына столь же публично признаться в подлоге и принести извинения, а затем уехать на континент.
Все, словно загипнотизированные, смотрели на графа Рашфорда, слышался приглушенный шепот. А она согласилась с ним танцевать! Это был вальс. Из всех танцев это оказался вальс! Многие ли помнят, что жертвой скандала была ее кузина? – спрашивала себя Саманта. И она согласилась из светской учтивости отдать ему этот танец!
– Вы еще красивее, чем были когда-то, – сказал Лайонел, обняв ее за талию и взяв ее руку в свою. – Вы красавица, Саманта. Женщина в полном цвету! Я не могу глаз от вас отвести.
Саманта чувствовала его руки. Чувствовала тепло его тела, хотя только его руки касались ее. Но он словно обволок ее собой. Она вдруг почувствовала, что задыхается. Она улыбалась чисто автоматически.
– Спасибо за комплименты, – коротко ответила Саманта.
Она хотела оглянуться вокруг, чтобы разрушить его мощную ауру, но отовсюду на нее были устремлены любопытные взгляды, и Саманта перестала смотреть по сторонам.
– Я вернулся домой, – сказал Лайонел. – Я должен был вернуться.
– Мне кажется, тоска по дому овладевает каждым, кто долго живет в другой стране, – сказала Саманта. – Это естественно.
– Я очень тосковал по дому, – мягко сказал Лайонел, незаметно привлекая ее ближе к себе. – Но больше тоскуешь по людям, чем по знакомым местам. Я безумно тосковал по одной особе; с которой я вел себя непростительно. Но я поступил так сознательно – я не хотел, чтобы ее коснулся мой позор. Саманта, ни на один день я не забывал о ней!
Его слова так потрясли ее, что, забыв о светской улыбке, она посмотрела ему прямо в глаза. Его серебристые волосы, казалось, стали еще гуще. Она только теперь заметила, что на нем бледно-голубой фрак, отделанный серебряным шитьем, – он был похож на принца из волшебной сказки. Но его слова и их явный смысл наконец-то разрушили колдовские чары. Саманта с радостью почувствовала, как в ней пробуждается гнев. Улыбка вернулась на ее губы.
