Диана Гэблдон - Путешественница
– Ничего себе! – негодовал он. – Они, значит, поплывут, а я нет?
– Они поплывут, а ты нет, – твердо сказал Джейми. – Все контрабандисты или вдовцы, или холостяки, по ним плакать некому, а ты – человек женатый.
Он со значением посмотрел на Марсали, слушавшую этот спор с напряженным от волнения лицом.
– Я думал, она слишком молода для замужества, и ошибался, но уж для вдовства-то она точно слишком молода. Ты остаешься.
И он отвернулся, давая понять, что вопрос закрыт.
Уже совсем стемнело, когда мы поставили парус на губернаторском пинасе, тридцатифутовом однопалубном суденышке, оставив двоих служителей пристани в портовой сторожке связанными, с кляпами во рту. Пинас был одномачтовый, маленький и, хотя превосходил размерами ту рыбачью лодку, в которой мы совершили плавание вверх по реке, едва ли заслуживал горделивого названия «корабль».
Впрочем, посудина и вправду оказалась весьма ходкой, так что очень скоро мы покинули гавань Кингстона и, подгоняемые свежим вечерним бризом, взяли курс на Эспаньолу.
Контрабандисты полностью взяли управление судном на себя, предоставив Джейми, Лоренцу и мне сидеть на длинных скамьях у бортового ограждения. Поначалу мы болтали о том о сем, но вскоре каждый погрузился в свои собственные мысли.
Джейми то и дело зевал и наконец поддался на мои уговоры и растянулся на лавке, положив голову мне на колени. Что же до меня, то я перевозбудилась и спать не могла.
Лоренц тоже бодрствовал – сидел, сцепив руки на затылке, и глядел на небо.
– Воздух сегодня ночью влажный, – сказал он, кивком указывая на серебристый полумесяц. – Видите легкую дымку вокруг луны? До рассвета может пролиться дождь; правда, в здешних широтах в такое время года это редкость.
Разговор о погоде в силу самой обыденности темы казался как раз подходящим для того, чтобы успокоить мои взвинченные нервы.
Я взлохматила густые, мягкие волосы Джейми и сказала:
– Надо же! Вы с Джейми запросто можете предсказывать погоду по небу, не то что я. На сей счет мне только и помнится, что детский стишок: «Когда краснеет небо к ночи, то моряку удачу прочит. А коль краснеет поутру, то моряку не по нутру». Я вот даже не заметила, какого цвета было небо вечером, а вы?
Лоренц добродушно рассмеялся.
– Не берусь сказать, раскраснеется ли оно поутру, но это просто удивительно, насколько надежны подобные приметы. Но разумеется, все это имеет под собой научную основу. Например, это рефракция световых лучей, вызванная капельками тумана в воздухе, такими, какие образуют это видимое облачко вокруг луны.
Я подняла лицо, радуясь свежему ветерку, ворошившему падавшие мне на шею тяжелой волной волосы.
– Но как насчет странных феноменов? – осведомилась я. – Явлений сверхъестественных, таких, к каким научные постулаты попросту неприменимы?
«Я ученый, – вспомнились мне его слова, которым легкий акцент как бы придавал дополнительную весомость, – я не верю в привидения».
– Какие именно явления?
– Ну… – Я помедлила, собираясь с мыслями, и обратилась к примерам, приводившимся Джейли. – Например, кровоточащие стигматы, астральные путешествия, видения, предсказания – все то, что не находит рационального объяснения? Как быть с этим?
Лоренц хмыкнул, устраиваясь на скамье поудобнее.
– Начнем с того, что функция науки прежде всего описательная, то есть она стремиться ответить на вопрос «как?», а не «почему?». Она, разумеется, пытается докопаться и до причины явления, если такое возможно, но заранее признает, что существует множество феноменов, суть и природа которых на настоящий момент непостижима просто в силу недостаточности наших познаний в той или иной области. Главное же – зафиксировать и описать феномен, а не объяснить его. Но конечно, мы надеемся, что рано или поздно объяснение найдется всему.
– Может быть, такой подход присущ науке, но не человеческой природе, – возразила я. – Люди желают объяснения.
– Это точно, – кивнул Лоренц, явно проникнувшись интересом к нашему разговору.
Он выпрямился и сложил руки на чуть выступавшем животике с видом заправского лектора.
– Именно по этой причине ученые выдвигают гипотезы, то есть предполагаемые объяснения причин наблюдаемых явлений. Но гипотезы не следует путать с настоящими объяснениями, основанными на доказательствах. Мне доводилось наблюдать немало явлений, которые можно назвать необычными. Рыбные дожди, например, когда огромное количество рыбы – причем одного вида, более того, одинакового размера – вдруг ни с того ни с сего падает на сушу с ясного неба. Очевидно, что рационального объяснения подобному феномену у нас нет, но следует ли из этого, что мы непременно имеем дело со сверхъестественным вмешательством? Давайте просто сопоставим вероятность того, что некая высшая, божественная сила забавляется, обрушивая рыбьи косяки на головы растерянных людишек, с возможностью привязать это к какому-нибудь природному явлению: водному смерчу, торнадо, чему-нибудь в этом роде. То есть предположить, что наблюдаемый феномен является последствием того, чего мы не видели, но что оказало свое воздействие. Хотя, конечно, – тут его голос зазвучал задумчиво, – мы вправе задаться и тем вопросом, каким образом метеорологическое явление вроде смерча может лишить всех рыбин голов? Только голов! Но всех!
– Вы что, сами такое видели? – заинтригованно спросила я, и он рассмеялся.
– Вот, чувствуется научный подход, – пробормотал Лоренц сквозь смех. – Ученый ведь первым делом что спрашивает: «А откуда вы это знаете? Кто вам сказал? Вы сами видели?» Да, представьте себе, видел я подобные чудеса, причем трижды. Правда, в одном случае наблюдалось падение не рыб, а лягушек.
– Но это наверняка происходило неподалеку от морского побережья или озера.
– В одном случае у моря, в другом – как раз когда посыпались квакушки – действительно близ озера, а в третьем это наблюдалось в глубине суши, милях в двадцати от ближайшего водоема. А вот рыбешка при этом выпала той породы, какую можно встретить лишь в океанских глубинах. И ни в одном из этих случаев явлению не сопутствовали какие-либо возмущения воздушной стихии. Ни туч, ни сильного ветра, ни чего-либо похожего на пресловутые смерчи, способные всосать огромное количество воды вместе с водными обитателями. Но рыба с неба падала – это факт, поскольку я сам был тому свидетелем.
– Значит, то, чему вы не были свидетелем, уже и не факт? – язвительно спросила я.
Лоренц рассмеялся, и Джейми шевельнулся на моем бедре, пробормотав что-то во сне. Я пригладила ему волосы, и он снова погрузился в сон.
– Может, да, а может, и нет – науке это не известно. Что там сказано в вашей Библии? «Блаженны не видевшие и уверовавшие»?[43]
– Да, так там и говорится.
– Да, кое-что приходится принимать на веру без достаточных доказательств. – Он снова рассмеялся. – Как ученый и к тому же еще и еврей, я могу с разных позиций взглянуть на такое явление, как стигматы, или на представление о воскресении мертвых, каковое большей частью цивилизованного мира воспринимается как нечто не подлежащее сомнению. Ученый во мне занимает скептическую позицию, едва ли подобающую иудею.
– Вообще-то, – с улыбкой сказала я, – Фома неверующий был иудеем.
– Быть-то был, но, когда уступил сомнению, стал христианином. А потом и мучеником. Кое-кто может сказать, что его погубила вера.
Голос Лоренца наполнился иронией.
– Существуют принципиальные различия между теми явлениями, которые мы принимаем на веру, и теми, относительно которых существуют объективные доказательства. Причины и тех и других могут в равной степени считаться «рациональными». Главное же различие состоит в следующем: люди, которые с полнейшим пренебрежением относятся к самым удивительным феноменам, причины которых научно установлены и подтверждены, готовы любой ценой отстаивать достоверность и реальность того, чего никогда не видели и не переживали. Того, что не имеет доказательств, но, по их мнению, в них и не нуждается. И то сказать, как можно опровергнуть то, что недоказуемо? Вера – сила столь же могучая, как и наука, – заключил Лоренц, чей голос звучал в темноте спокойно и уверенно. – Но гораздо более опасная.
Некоторое время мы молчали, глядя вперед, туда, где нос легкого суденышка разрезал тонкий слой мрака, разделявшего пурпурное небо и серебристо-серое море. Прямо по курсу, неуклонно приближаясь, уже вырисовывался массив острова Эспаньола.
– А где вы видели безголовых рыб? – неожиданно спросила я и не удивилась, увидев, как он кивнул в направлении корабельного носа.
– Там, – ответил он. – На этих островах мне вообще довелось увидеть немало примечательного, может быть, больше, чем где бы то ни было. Таких мест не много.
Несколько минут я молчала, размышляя о том, что ждет нас впереди, и надеясь, что Измаил не был прав, утверждая, будто именно Айен был тем, кого Джейлис забрала с собой в Абандауи.
