Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини
— Вы — мой светлый ангел, Сашенька, — произнёс Владимирцев, когда она подняла на него свои заплаканные глаза, — я люблю вас. В вас одной теперь моя жизнь!
* * *Сначала Мишеля несказанно удивило то, что не было боли, какая, неминуемо должна была появиться после огнестрельного ранения. Но он ничего не почувствовал, вообще ничего. А уж потом, переведя растерянный взгляд на Матея Кройтора, удивился ещё сильнее, заметив расползающееся по его груди кроваво-красное пятно. Кройтор выронил свой наган, рухнул на колени, зажимая рукой простреленную грудь, а затем упал на пол, остекленевшими глазами уставившись в потолок.
— Миша, что ты наде… — Владислав Дружинин оборвал себя на полуслове, а Мишель покачал головой.
— Не я стрелял.
И вы, быть может, подумали бы на горячего и несдержанного Адриана, но стреляла сама Лучия. Ни слова не сказавшая за всё это время, ни на дюйм не сдвинувшаяся со своего места, бесстрастная, спокойная и хладнокровная Лучия. Впрочем, теперь она уже встала, осторожно положила свой маленький дамский револьвер на стол, и неспешным шагом подошла к телу Матея Кройтора. Любовь всей её жизни ныне лежала распластанной на полу гостиной, заливая алой кровью дорогой ковёр, но ни единый мускул не дрогнул на лице этой странной женщины. Она опустилась на колени перед ним. И если вы ждали, что госпожа Йорге зарыдает или закричит от ужаса, в приступе острого раскаяния, то вы ошиблись. Она просто закрыла ему глаза, проведя ладонью по застывшему лицу, и прошептала еле слышно:
— Iart? — m?…[4]
И, поднявшись на ноги, расправила юбки, прямым немигающим взглядом посмотрев на Дружинина. Владислав Павлович единственный был в мундире, и Лучия, приняв его за представителя власти, вытянула вперёд обе руки, намекая, не иначе, на то, что он может арестовать её, коли желает.
— Что вы сделали? — на выдохе произнёс генерал-майор, сокрушённо качая головой. — Зачем?!
— Владислав Палыч, она вас не понимает, — сказал Адриан, и, спохватившись, перевёл Лучии его слова.
Та, однако, всё равно не ответила, нетерпеливо поведя запястьем — дескать, когда уже? Дружинин не спешил.
— Дозвольте нам для начала поговорить, — вмешался Мишель, вернув генерал-майору его оружие, без спросу позаимствованное.
— Хорошо. Я буду ждать в коридоре.
Он произнёс это неохотно, но, тем не менее, ушёл. Адриан за ним не последовал, остался. Встал между Мишелем и Лучией, но смотрел исключительно в сторону своего застреленного дядюшки, прямо глаз не сводил! Будто боялся, что бессмертный Матей Кройтор, уже обманувший судьбу однажды, воскреснет снова и будет и дальше портить жизнь честным людям.
А вот Лучия на него уже не смотрела, словно и забыв о том, что только что сделала. Её вниманием всецело завладел Мишель, и она, чуть склонив голову на плечо, старательно вглядывалась в его лицо, с еле заметной улыбкой на губах. А потом заговорила, тихим, едва слышным голосом, на своём, не понятном Мишелю языке.
— Она говорит, что вы очень похожи на мать, — перевёл Адриан, сосредоточенно слушая её слова.
Вот на кого — на кого, а на Юлию Николаевну Мишель уж точно не был похож, и он об этом прекрасно знал, и чуть нахмурился. Лучия его реакцию разгадала правильно, и, взмахну рукой, пояснила, что имела в виду не внешнее сходство.
— Такой же печальный взгляд, такое же бесконечное благородство, решительность, и удивительное спокойствие, — говорил Адриан, повторяя её слова с некоторой запинкой, стараясь точнее подобрать нужные синонимы, — вот, смотришь на вас, и сразу понимаешь, что вы её сын.
Мишель невольно улыбнулся, но улыбка вышла какой-то грустной, вымученной.
— Вот! И она всегда улыбалась точно так же. Вробе бы и старалась быть весёлой, а в глазах такая тоска…! — Лучия подошла к Мишелю вплотную, осторожно протянула руку, будто боясь, что он оттолкнёт её. Но он этого не сделал, так и оставшись стоять, когда она осторожно, с подобием на нежность, провела рукой по его щеке. — Такой милый мальчик! Такой красивый и совсем уже взрослый. Я помню тебя годовалым младенцем. В этом возрасте все дети одинаковые, но ты был другим. Тебя отличали глаза, вот эти самые глаза… Какой же ты красивый, Михаил!
Он молча стоял и слушал её, её и Адриана, вполголоса переводившего её трогательные слова.
— Я не могла позволить ему убить тебя, — прошептала Лучия, кивнув на тело Кройтора за своей спиной, — она бы мне этого никогда не простила! Она ведь так любила тебя…
Мишель проследил за её взглядом, наполненным такой невероятной печалью, что сердце его сжалось от сострадания к этой женщине. Определённо, это был самый непростой выбор в её жизни. Застрелить того, кого любила всю жизнь, ради блага сына своей покойной подруги — сына, которого она сегодня увидела-то второй раз в жизни! Но, похоже, Лучия Йорге всё же знала, что такое благородство и умела принимать верные решения.
— Я успела предупредить её, — это она сказала уже, кажется, не Мишелю, а самому Адриану, но он всё равно перевёл. — Я сказала, что Кройтор вернулся за дочерью. Я советовала ей уехать, спрятаться, что угодно сделать, но не попадаться ему на глаза, но она меня не послушала! Она надеялась, что…
Адриан замолчал, с горькой усмешкой, хотя Лучия произнесла фразу до конца. Мишель вопросительно посмотрел на него, но, впрочем, тут же понял, что переводить не обязательно. Он и так знал, на что надеялась его бедная матушка. Точнее, на кого. На дорого супруга, господина Гордеева, на его защиту и покровительство.
А ему попросту была выгодна её смерть. Он не стал бы защищать её, даже если бы знал о Кройторе. А, собственно, с чего мы взяли, что он не знал? Мишель тоже усмехнулся, и, протянув руку, сказал тихо:
— Спасибо.
Лучия коснулась его руки, но одним рукопожатием решила не ограничиваться, и, прижавшись к Мишелю, обняла его. Каким-то нежным получилось это объятие, материнским, покровительственным.
— Живи, мой мальчик, — прошептала она, — живи. Ты ещё так молод, у тебя всё впереди! Кройтор всё равно был обречён, ведь если бы не выстрелила я, то это сделал бы ты, и тебя наказали бы за его убийство… Пускай накажут меня. Мне уже всё равно, что со мной будет. Я любила этого монстра, несмотря на все его грехи, всё равно любила. Любила и ненавидела одновременно. И жизнь без него для меня не жизнь. А ты… ты заслуживаешь большего. Твоя мать хотела бы для тебя большего. Надеюсь, она оценит этот мой поступок. Надеюсь, этим я хоть немного искуплю свою вину за то, что не сумела её уберечь…
Мишель с благодарностью кивнул ей, а затем посмотрел на Адриана, всхлипнувшего в порыве чувств. Вряд ли он жалел безвременно почившего дядюшку, скорее уж его тронул неожиданный поступок Лучии. И, поймав на себе взгляд хозяина, он хмыкнул и сказал по-русски:
