Жаклин Санд - Женщины французского капитана
Тут Сезар вспомнил о вежливости и повернулся к лейтенанту де Ларошу, ожидавшему неподалеку.
– Позвольте познакомить вас. Лейтенант де Ларош, адъютант маршала Сент-Арно – Ксавье Трюшон, корреспондент газеты «Ла Пресс». Его статья о Синопском сражении взбудоражила весь Париж. Вы читаете газеты, наверняка и ее прочли.
– Конечно! – де Ларош с энтузиазмом пожал Трюшону руку. – Вы герой, сударь, вы герой! И я поражен вашей храбростью, потому что ранее ведь своей газетной службы у нас не было.
– Хм. Ну, случались смельчаки, – завел Трюшон, а виконт, услыхав знакомые ему интонации, только усмехнулся. – Вот был, например, Виллем Ван дер Вельде – хоть и художник, а не побоялся на лодочке выплыть и полюбоваться на морское сражение, чтобы его зарисовать! Это еще двести лет назад произошло. В обозах античных военачальников, случалось, пребывали сочинители, которые фиксировали подробности походов и обстоятельства сражений, увиденных собственными глазами. Фукидид писал о Пелопонесских войнах, очевидцем которых являлся сам. Полководцы тоже оставляли воспоминания о походах и жарких делах. Однако их цель была рассказать последователям, как воевать правильно, тогда как задача журналиста – освещать войну со всех ракурсов, занимая нейтральную позицию и вместе с тем помогая своей стране, – Трюшон вдохновлялся все больше и больше. Лейтенант слушал его прочувствованную речь, широко улыбаясь. – Но хотя о войне начали писать довольно давно, никто не решался сюда приехать и отсылать сведения с места событий. Даже при Наполеоне I… Кто знает, будь у него мы, может, он и выиграл бы пару своих безнадежно проваленных сражений! Ведь информация – это сила не менее великая, чем военная мощь.
– Не могу с вами не согласиться, – кивнул де Ларош.
Тут Сезар засмеялся уже в голос и взял журналиста под локоть.
– Пойдемте, Ксавье. Вы совсем заморочили голову этому господину. Вы еще о Ксенофонте ему расскажите или о Генри Робертсоне[2].
– И расскажу! Но вы правы, позже, позже. Если появится минутка. Вечером в трактире. Мне уже показали дивный трактирчик в Евпатории, называется «Первый бастион», вы его знаете?
– Его все знают, – ответил де Ларош.
– Вот туда я собираюсь заглянуть вечером. Если будете свободны, присоединяйтесь.
– Берегитесь, де Ларош, – предупредил виконт, – он сначала заморочит вам голову рассказами о венецианских рукописных газетах и печатном кризисе во Франции, а потом выведает все, что вы знаете о маршале, и напишет это в своей колонке.
Трюшон ничуть не обиделся.
– И что ж! Это моя работа.
– Спасибо за любезное приглашение. Вполне возможно, я приму его. А сейчас, господа, вынужден откланяться, – лейтенант распрощался и ушел в палатку.
– Ну что же, – произнес виконт, – пожалуй, мне тоже стоит найти полковника.
– Можете не искать, я его видел.
– Вы ведь не знакомы.
– Это решается. Я уж смогу отличить полковника Двадцатого легкого, когда он выходит из маршальской палатки. Я обратился к нему, он обрадовался, что я вас знаю, и велел передать, что сейчас отыщет вашу спутницу и вместе с нею поедет обратно, а вы являйтесь, как закончите. Смотрю, вольной жизнью живете, ваша светлость. Разъезжаете с красавицами, да и полковник вам благоволит…
Трюшон говорил слишком смело, но имел на то право благодаря близкому с Сезаром знакомству.
– С чего вы взяли, что она красавица?
– Если это та, что разъезжала по округе, когда я явился сюда с кавалеристами, то хороша весьма и весьма. Ну, который тут ваш? – Ксавье указал в сторону коновязи. – Берите, и пройдемся.
– Смотрю, вы освоили командный тон, – заметил Сезар, отвязывая поводья Галахада. Взяв коня под уздцы, он пошел рядом с журналистом по дороге, ведущей из лагеря.
– Издержки профессии. Нас тут пока мало, хотя скоро конкуренты сообразят, что упускают выгоду, и от ничтожных корреспондентишек будет никуда не деться даже на поле боя, – Трюшон пинал камешек и смотрел, как тот подлетает и шлепается в пыль. – Пока же это лучше, чем сидеть в редакции. Гораздо лучше. Я работаю вместе с Уильямом Расселом из «Таймс», и скажу вам, это сплошное удовольствие! Мы сдружились. Пишет он бойко и вообще человек хороший, хотя, конечно, сноб, как все англичане. Уильям говорит, теперь нельзя пройти по улицам Лондона, чтобы не увидеть толпу, стоящую перед патриотическими картинами, на которых изображена интересная группа «трех спасителей цивилизации»: султан, Бонапарт и Виктория. Ну, а вы? Неважно выглядите.
– Получил весною нож под ребра от Угря, вы же помните.
– Помню. Только думал, вы поправились давно, – Трюшон взглянул на друга с беспокойством. – Ну да ладно, не стану вам этим надоедать, знаю, вы такого не любите. Как вам армия? Не скучаете?
– Скучать мне некогда. Наоборот, времени слишком мало, – повторил Сезар слова маршала Сент-Арно.
– О! – журналист покосился на виконта, тот лишь приподнял бровь, и Трюшон вдруг захихикал, как кокетливая девица при встрече с бравым офицером. – Да вы, похоже, снова во что-то ввязались! Ну-ка, выкладывайте, выкладывайте!
– Не могу, дружище. Дело сугубо внутреннее.
– Я так и знал, что и для вас на войне найдется работа, – ухмыльнулся Трюшон. – В сущности, война ничем не отличается от обычной нашей жизни – все равно мы делаем здесь то, что умеем лучше всего: я пишу, а вы, похоже, ловите преступников. Что ж, если понадобится помощь, я к вашим услугам.
– Знаю я вашу помощь, – поддел его Сезар, – сначала подсобите, а затем протащите в своей статье, смакуя подробности.
– Эй! Я не сдал вас с этим Парижским Поджигателем. Вся слава досталась инспектору Кавье, а он, между прочим, никоим образом ее не заслуживал.
– Давайте оставим инспектора в покое. Он ловит воров в Париже, а мы здесь. Что вы намерены делать? Вернетесь со мною в Евпаторию?
– Позже. Давайте встретимся в «Первом бастионе» вечером. Пока я намерен пробиться к маршалу Сент-Арно и выведать у него кое-что, да отправить телеграфом. Редакция все оплачивает, лишь бы я писал для них. Потому знакомство с этим де Ларошем очень кстати.
– Бедняга, – посочувствовал рыжему лейтенанту Сезар.
Он ничуть не обольщался насчет Трюшона: журналист был хитрецом и всегда стремился выведать побольше, чтобы затем поразить читателей «Ла Пресс» такими подробностями, каких ни у кого другого не имелось. До недавнего времени Трюшон предпочитал писать о делах сугубо гражданских, не трогая ни войну, ни политику, однако год назад все переменилось. Ксавье принял предложение Сезара отправиться на войну – и в итоге получилось, что журналист затребовал себе официальное разрешение от «Ла Пресс» и уехал сразу, а виконт догонял его около года.
