Кейт Мур - Полюбить дьявола
— Кто вы?
Она не дрогнула.
— Дочь одного человека. Никто. Елена Троянская. Не важно, кто я.
Он отпустил ее руку.
— Все равно я должен передать вас Джеку Каслу.
— Вы поклялись.
— Черт побери!
В городе хозяйничали туман и колокола. Старый король правил дольше всех в истории Англии, и теперь невидимые башенки звонили по нему на каждом углу Лондона. Морозный воздух от их звона колыхался, как желе.
Кит Джоунз не думал о безумном старом короле, который много лет просидел под замком. Кит передвигался по знакомым дорогам из шифера и гонта, разыскивая Робина. Этот мальчуган пропал неделю назад, когда младшие члены их шайки прогулялись туда, где Клео Джоунз раздавала пакетики с картофелем семьям рабочих, занятых на рытье огромной канавы, которую прокладывал по Бред-стрит Ксандр. Это была идея Ларка — получить картошку. Киту показалось опасным появляться на людях, но вид измученных мальчиков так подействовал на него, что он махнул рукой и позволил Ларку возглавить шайку. В тот вечер все хорошо наелись, но зато потеряли Робина. Ларк предположил, что его засадили в школу.
Подходы к Аппер-Бред-стрит шли по кварталу соединенных между собой многоквартирных домов и лавок, самым высоким было пятиэтажное здание склада. Кит влез на ледяную верхушку фронтона и соскользнул вниз по другой его стороне, а потом побежал, пригнувшись, вдоль открытых парапетов трех зданий с плоскими крышами, ступенями спускавшимися вниз. Под сапогами хрустел лед, каминные трубы обдавали Кита своим горячим дыханием, полным пепла, и он приседал и менял направление, чтобы избежать случайных бельевых веревок, как хрустальные проволоки, тянущихся в морозном полумраке. В конце квартала торчала еще одна острая верхушка фронтона. Кит влез на его склон и распластался на черепице, чтобы заглянуть в обнесенный стенами двор школы Бредселла. Тяжелый в неподвижном воздухе холод давил на него.
Кит решил подождать и хорошенько рассмотреть все происходящее. Перед ужином учителя на полчаса выведут мальчиков во двор, и Кит надеялся, что заметит в их толпе Робина.
Школа стояла на углу, с двух сторон из-за ширины улиц она была недоступна для тех, кто ходит по крышам. Она представляла собой кирпичное четырехэтажное здание с плоской крышей и двумя чердачными фронтонами, где помещались спальни мальчиков. Под каждым длинным чердаком тянулись две спальни. Если Робин там, внутри, то придется пройти через одну из этих спален и выйти через главную дверь. В этом-то и заключалась трудность. Робин не сможет пройти по длинной стене, огораживающей двор.
Улицы внизу казались пустынными, но Кит знал, что это не так. На Бред-стрит опасность могла появиться с любой стороны. Каждый день он видел, как возвращаются Ксандр и его жена, и от этого все внутри сжималось.
Кит сделал ошибку, показавшись им в день потопа. Он следил за домом, следил за женой Ксандра, пытаясь понять, стоит ли передавать через нее сообщение для своих родных, а потом ее похитил Марч. Кит не знал, как Ксандр нашел ее, знал только, что Ксандр был человеком бесстрашным. Он бросился в дверь какого-то трактира и нырнул в темноту, а на них с ревом обрушился поток.
Кит стоял на крыше напротив, мальчики цеплялись за его пальто, они не могли знать, почему он дрожит — потому ли, что под ними сотрясается дом, или потому, что ему страшно. Даже когда он увидел, что Ксандр вылез из окна и вытащил за собой Клео, Кит был не в состоянии пошевелиться.
Он понимал, что повел себя глупо, показавшись на глазах у всех, потому что те, кто хочет видеть его мертвым, готовы убить всякого, кто с ним связан. Теперь он привел всех их на Бред-стрит. А Ксандр словно и не думал об опасности. Он ходил взад-вперед по улице среди самых неотесанных людей, осматривал канаву, которую они копали для его газопровода. А Кит знал, что любой, буквально любой, самый обыкновенный с виду человек может оказаться нанятым наемником, чтобы убить Ксандра.
Харрис был человеком такого сорта. Кит только подумал о нем и тут же задрожал, лежа на ледяном шифере. Ему едва удалось унять эту дрожь.
В первые дни своего пленения Кит верил, что Ксандр найдет его. Он знал, что находится в Лондоне, в двух милях от дома. Ему нужно было только держать себя в руках и не оскорблять своего похитителя. Нескольких слов было достаточно, чтобы Харрис завелся. Этот верзила хватал Кита за горло и тряс его, крича в лицо: «Какие там поиски! Да кто тебя станет искать-то? Кому нужен ублюдок? Никому. Никому ты не нужен. Разве что мертвый. Ты знаешь, сколько мне заплатили эти шишки? Но Тимоти Харрис не убийца».
С самого начала Харрис посадил Кита на цепь и снимал цепь, только когда кто-то проявлял интерес. Поначалу Кита обнадеживали эти поступки, несмотря на бесконечные монологи-предостережения Харриса: «И не думай убежать. И не думай, что сможешь вернуться к своим родным. Ты им не нужен, и если ты вернешься, они умрут».
Понадобились недели, чтобы надежда оставила Кита, чтобы он понял, что Харрис говорит правду. Никто не придет. Кит забыл звук собственного голоса.
Когда Харрис умер, Кит вылез на крышу. Никакого плана у него не было, но с крыши доходного дома он увидел лежащий внизу Лондон, от открытого пространства, от отсутствия стен у Кита закружилась голова. В тот день он замерз, проголодался и боялся двигаться быстро. Он пробирался между рядами плоских крыш, оказалось, что препятствием ему служит непреодолимое зияние улиц. Вернувшись обратно, он нашел пропасть, через которую смог перепрыгнуть. Так он смог удалиться от Бред-стрит. Вскоре он узнал, где источает тепло каминная труба, где навес обеспечивает убежище, где через незапертое оконце можно забраться на чердак склада, где водосточная труба ведет вниз, на безопасную улицу.
Он прожил на свободе три месяца, прежде чем ему пришло в голову подойти к своему прежнему дому. Он сказал себе, что только посмотрит на него. Он не хотел навлечь опасность на Хилл-стрит. Он хотел только узнать, здоровы ли мама и Ксандр, хотел увидеть, что его прежняя жизнь продолжается, несмотря на угрозы Харриса. Кит удивился, увидев, что дом освещен, точно залитая огнями сцена. Мамы видно не было — только Ксандр и несколько слуг.
Вскоре после этого посещения Кит начал собирать свою собственную семью. Первым был Ларк — мальчик десяти лет, сбежавший из школы Бредселла. Сейчас их стало семеро. Они знали приливы и отливы на дорогах, ведущих на все лондонские рынки, по которым туда приезжали повозки. Все, что падало или плыло в кильватере лондонской торговли, было честной добычей, мальчишки забирали это себе. Они умели схватить то, что им было нужно, и исчезали в одном из своих убежищ на плоской крыше.
