Лайни Тейтум - Трудная роль
Пэнси был молодым – на год младше Эдмунда – шетлендским пони, обросшим золотистой шерстью. Слава Богу, Эдмунд не пытался в него стрелять. Герцог повел маленькую кавалькаду по усаженной липами аллее, которая вела к роще, лежавшей к северу от замка. Миновав опушку леса, он свернул на восток, и маленькая процессия двинулась параллельно побережью. Они оставляли позади поля арендаторов, обнесенные аккуратными заборами.
– Папа, давай спустимся на берег. Я хочу показать тете Еве мою лодку. Ева, хочешь посмотреть лодку? Пожалуйста!
– О да, – ответила она. – Пожалуйста, милорд! – А про себя подумала, что придется как следует изучить бухту и территорию, отделяющую берег от замка. Она не знала, когда Ушар пришлет к ней своего человека, но догадывалась, что это будет скоро. Подумав об Ушаре и отце, она инстинктивно натянула поводья. Кобыла всхрапнула и дернула головой. Затем она встала на дыбы, а когда вновь опустилась на землю, Эванджелина чуть не прикусила себе язык. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы заставить лошадь подчиниться.
– Эванджелина, будьте внимательнее!
– Я просто задумалась, – ответила она, наклонилась и потрепала Доркас по шее.
Если она правильно запомнила указания Ушара, в бухте был грот, сразу за которым начиналась песчаная коса.
– Поехали, Эдмунд, – сказала девушка и пришпорила Доркас, заставив кобылу повернуться мордой к утесу.
Пологий спуск петлял между скал; он был широким и хорошо утоптанным. Казалось, его проложили в глубокой древности. Эванджелине представился друид, спускающийся этой тропой на берег. Она повернулась в седле и посмотрела на замок, определяя расстояние до него. Полмили, не больше. Тропа не опасна. Во всяком случае, разбиться насмерть здесь негде.
Кусок побережья, относившийся к владениям герцога, представлял собой излучину, окруженную кустами, деревьями и крутыми утесами. Вскоре Эванджелина убедилась, что местность и в самом деле очень уединенная и сверху не видна.
Самое подходящее место для предателей, подумала девушка, испытывая вполне понятное желание умереть. Но она не могла позволить себе угрызения совести. Это означало бы гибель ее отца. А дороже отца у нее не было никого на свете. И Ушар знал это.
Не успела Эванджелина спешиться, как герцог обнял ее за талию и ссадил наземь. Но отпустил ее не сразу; он стоял и смотрел на девушку сверху вниз, не снимая рук с ее талии. Пальцы герцога на мгновение сжались, а затем он сказал:
– Вы действительно большая девочка. Я с удовольствием потанцевал бы с вами. Во всяком случае, мне не грозило бы растянуть мышцы шеи.
– Значит, это хорошо, что вы такой большой мальчик, – ответила она.
Ричард откинул голову и рассмеялся, заставив чаек взмыть в небо.
– Папа, чем тебя насмешила Ева? Можно, я постреляю в чаек? Тут их десятки. Это ведь ничего, если их станет немножко меньше?
– Стреляй, Эдмунд. Пуль у тебя достаточно. А тетя Ева насмешила меня тем, что поставила на место. Пойдемте, Ева, я покажу вам лодку Эдмунда.
Герцог и Эванджелина пошли к маленькой шлюпке, стоявшей на якоре у конца длинной деревянной пристани, заставив броситься врассыпную стайку белобрюхих куликов. Их обогнал Эдмунд, со всех ног устремившийся на узкий причал. Он размахивал пистолетом и улюлюкал как пират, идущий на абордаж.
– Эдмунд, осторожнее! – крикнул герцог и повернулся к Эванджелине:
– Этот мальчишка не знает страха. Шесть месяцев назад он упал с дерева прямо в куст шиповника и вылез оттуда, хохоча во все горло. Я думаю, это вполне естественно, – добавил он, обращаясь скорее к самому себе.
Однако Эванджелина не слушала его. Погруженная в свои мысли, она не сводила глаз с бухты и окружавших ее скалистых утесов. Казалось, она полностью поглощена зрелищем. Он слегка прикоснулся к ее руке.
– Красиво, правда?
Нет, тут ужасно, хотелось крикнуть ей. Но выбора нет. Он принял ее в своем доме, доверил заботиться о сыне, подарил одежду, а она собирается предать его.
Эванджелина смотрела на песок, в котором тонули ее сапоги. Хотелось завыть, но она не могла. Она и так чуть не выдала себя, слепо исполняя приказ и слишком пристально изучая окрестности.
– Да, очень. И запах здесь бодрящий. Я люблю плеск волн. Этот звук кажется бесконечным. Мы умрем, а он останется. И ему будет безразлично, что никто его не услышит.
– Уж не подменили ли вас эльфы?
– Едва ли. Отец всегда говорил, что я – копия матери в молодости. Но сейчас я больше похожа на отца.
– Вы меня не поняли. Ваш дядя и кузина Марисса дружно ненавидели море. Марисса никогда не спустилась бы сюда. Она говорила, что воздух здесь слишком холодный и что она покрывается от него пупырышками. Шум волн вызывал у нее головную боль. А от соленых брызг волосы завивались в тугие колечки.
– Вы правы, милорд. Мой дядя боялся моря, потому что в детстве едва не утонул. Возможно, его страх передался Мариссе. Я не могу понять одного… Почему она была вынуждена жить здесь? Ведь у вас есть и другие дома.
Эванджелина знала, что ведет себя бестактно, но эти слова вырвались у нее сами собой. Она ждала. Выражение лица Ричарда не изменилось. Он лишь прикрыл глаза рукой, следя за Эдмундом, который копошился в шлюпке.
– Мои родители считали Чесли романтическим местом, очень подходящим для новобрачных. Они вернулись в Лондон и оставили нас здесь. – Он невесело рассмеялся. – Я никогда не верил рассказам отца о медовом месяце, считая их бредом. Два человека воркуют день и ночь, шепчут всякие глупости, смотрят друг другу в глаза и целыми днями не вылезают из постели. – Он снова засмеялся, на сей раз цинично. – Что ж, последнее вполне возможно, но это не имеет никакого отношения к нежным чувствам. Женитьба на вашей кузине не разуверила меня. Марисса хотела только одного: чтобы я больше не прикасался к ней. – Он вздохнул и провел рукой по своим пышным волосам. – Простите меня, Эванджелина. Не обращайте внимания. Марисса была очень молода. Ей не следовало умирать. Она бы полюбила сына. И жила в Лондоне.
– Мне сказали только, что она умерла в результате несчастного случая.
– Да, – ответил он. – Вы хотите знать подробности, не так ли? Отлично. Марисса очень боялась умереть от родов. Этого не случилось, но ее страх только увеличился. Когда она снова забеременела, то поехала к одной портсмутской знахарке, чтобы избавиться от ребенка. Кончилось тем, что она истекла кровью и умерла, не успев вернуться в замок. Черт возьми, все было понапрасну. Я узнал о страхах Мариссы только после ее смерти, когда нашел и прочитал ее дневник. Если бы я знал, то никогда не притронулся бы к ней.
– Мне очень жаль… – прошептала Эванджелина.
