Анн Голон - Анжелика. Тени и свет Парижа
И на стол обрушилась лавина плащей, шпаг, драгоценностей, звонких кошельков.
Флипо, «нашпигованный» синяками, как рождественский гусь трюфелями, водрузил на стол кошель того господина, на которого ему указали.
Мальчишку чествовали, как победителя, и позволили отужинать среди бывалых воров за столом Весельчака.
* * *— Анжелика, — шептал Николя, — Анжелика, если бы я тебя не нашел…
— Что бы произошло?
— Я не знаю…
Он привлек молодую женщину к себе, прижал к мощной груди, как будто бы хотел раздавить ее.
— Ох! Пожалуйста, не надо, — вздохнула Маркиза Ангелов, освобождаясь.
Она прижалась лбом к решетке крошечного окна. Темно-синее небо любовалось на звезды, отражавшиеся в спокойной воде Сены. Воздух был напоен ароматом миндальных деревьев, цветущих в садах и парках предместья Сен-Жермен.
Николя подошел к Анжелике, пожирая ее взглядом. Столь сильная, незатухающая страсть смутила молодую женщину.
— Что бы ты сделал, если бы я не вернулась?
— Смотря по обстоятельствам. Если бы тебя схватили стражники, я бы поднял на ноги всех моих подручных. Они бы следили за тюрьмами, за больницами, за всеми арестованными девушками. Мы бы освободили тебя. Если бы тебя задушила собака, я бы повсюду разыскивал собаку и ее хозяина, чтобы убить их… И наконец, если…
Голос Николя стал хриплым.
— Если бы ты сбежала с другим… я бы нашел тебя и пустил бы кровь этому другому.
Анжелика улыбнулась, потому что у нее перед глазами промелькнуло бледное насмешливое лицо. Но Николя оказался более проницательным, чем она могла бы предположить, и любовь обострила его чутье.
— Не думай, что сможешь легко ускользнуть от меня, — заговорил Весельчак угрожающим тоном. — Среди нищенской братии не принято изменять друг другу, как это делают в высшем свете. Если такое случается, виновный умирает. Ты нигде не сможешь найти убежища… Нас слишком много, и мы могущественны. Мы разыщем тебя везде — в церкви, в монастыре, даже во дворце короля… Мы хорошо организованы, и ты это знаешь. По правде говоря, больше всего на свете я люблю организовывать сражения.
Он раздвинул полы своей рваной куртки и показал маленькое синеватое пятнышко около левого соска.
— Вот, видишь? Моя мать всегда говорила: «Это знак твоего отца!» Потому что моим отцом был вовсе не деревенский увалень Мерло. Нет. Моя мать родила меня раньше, до свадьбы, от какого-то военного, важного офицера. Она никогда не называла его имени. Но много раз, когда папаша Мерло хотел надавать мне тумаков, она кричала: «Не трогай моего старшенького, в нем течет голубая кровь». Ты ведь не знала об этом, не так ли?
— Ублюдок солдафона! Нашел чем гордиться, — презрительно фыркнула Анжелика.
Своими мощными руками Николя сжал хрупкие плечи любовницы.
— Порой мне хочется раздавить тебя, как лесной орех. Но я тебя предупредил. Если ты когда-нибудь мне изменишь… Если разделишь ложе с другим мужчиной…
— Не бойся. Мне достаточно твоих объятий.
— Но почему ты говоришь это с таким злым видом?
— Потому что надо обладать поистине невероятным темпераментом, чтобы желать чего-то еще на стороне. Если бы только ты мог быть немного понежнее!
— Понежнее? Это я-то недостаточно нежен? — взревел Весельчак. — Да я тебя обожаю! Повтори еще раз, что я недостаточно нежен!
И он занес над ней огромный кулак. Анжелика резко выкрикнула:
— Не смей меня трогать, деревенщина! Скотина! Вспомни о Польке!
Рука Николя безвольно упала. Бандит, мрачно глядя на возлюбленную, вздохнул.
— Прости меня, Анжелика. Ты по-прежнему сильнее меня.
Николя улыбнулся и неловко протянул руки к любовнице.
— Все же иди ко мне. Я постараюсь быть нежным.
Маркиза Ангелов позволила опрокинуть себя на убогое ложе и безразличная, пассивная отдалась объятиям, которые стали для нее привычными.
Насытившись, Николя еще долго лежал, прижавшись к ней. Анжелика чувствовала на щеке колючий ежик волос, которые из-за парика Весельчак стриг очень коротко.
Наконец он произнес глухим голосом:
— Теперь я знаю… Ты никогда не будешь моей. Я хочу не только любовных утех. Мне нужно твое сердце.
— Нельзя получить все, мой бедный Николя, — рассудительно проговорила Анжелика. — Когда-то ты владел частичкой моего сердца, теперь тебе принадлежит мое тело, все целиком. Когда-то ты был моим другом Николя, а теперь ты — мой хозяин Весельчак. Ты убил во мне даже память о той привязанности, что я испытывала к тебе, когда мы были детьми. Но все же я дорожу тобой, пускай по-другому, потому что ты сильный.
Мужчина весь сжался. Он вновь вздохнул и пробормотал:
— Я все время спрашиваю себя, не придется ли мне однажды убить тебя.
Анжелика зевнула, уже засыпая.
— Не говори глупостей.
Тусклый свет звезд проникал в комнату через окошко и отражался в стеклах краденых зеркал. У подножия башни жабы ни на секунду не прекращали свое протяжное пение.
— Николя, — внезапно окликнула Анжелика.
— Да?
— А ты помнишь, как мы хотели отправиться в Америку?
— Да.
— А что, если мы действительно туда уедем, сейчас?
— Куда это?
— В Америку.
— Ты сошла с ума!
— Нет, честное слово… Это страна, где нет ни холода, ни голода, где все свободны.
И она настойчиво продолжила:
— Что нас тут ожидает? Тебя — только тюрьма, пытки, галеры или виселица. Меня… меня, у которой больше ничего не осталось, что ожидает меня, если ты когда-нибудь исчезнешь?..
— Если живешь во Дворе чудес, никогда не стоит думать о том, что тебя ждет. Здесь нет завтрашнего дня.
— Там мы смогли бы получить землю, новую землю — даром. Мы бы стали ее обрабатывать… Я бы помогала тебе.
— Ты сошла с ума! — гнев вновь овладел Николя. — Я только что тебе объяснил, что у меня нет ничего общего с погаными землепашцами. Неужели ты думаешь, что я вот так смоюсь, оставив Родогону-Египтянину все доходы от ярмарки Сен-Жермен?
Молодая женщина не ответила, вновь став ко всему безучастной.
Весельчак ворчал еще некоторое время.
— Ох уж эти девицы, вечно им что-нибудь взбредет в голову!..
Взбешенный, он вертелся с боку на бок и никак не мог успокоиться. Его внутренний голос нашептывал: «Что тебя ждет? Виселица, „Обитель Утоли-мои-печали“? Да. Ну и что? Но как можно жить где-то, кроме Парижа?..»
Той весенней ночью из широкой груди Николя то и дело вырывались приглушенные вздохи.
Он смотрел, как спала Анжелика, и его снедала ревность. Он даже хотел разбудить улыбавшуюся во сне любовницу.
