Кэтлин Гаррингтон - Навеки твоя
Франсин усмехнулась, даже не пытаясь скрыть свою иронию.
— Я знаю, — ответила она. Сказать правду женщина могла только Оливеру, никому больше. — Мне просто не хотелось сидеть с ними за одним столом. Я не смогла бы поддерживать вежливую, непринужденную беседу.
— Фрэнси, Фрэнси, — мягко пожурил ее Оливер. — Ваш супруг так много сделал для того, чтобы брак принцессы Маргарет и короля Джеймса стал реальностью. Я настоятельно прошу вас забыть ваши страхи и относиться к этим двум шотландским дворянинам как к союзникам и друзьям.
— Я попытаюсь, — вздохнула Франсин. — Однако я никогда не смогу забыть о том, что именно шотландец хладнокровно зарезал моего жениха на пустынном поле боя.
Оливер погладил ее по плечу, выражая сочувствие.
Наверное, Матиас рассказал ему о смерти раненого в битве на Чевиот-Хилсе Уилла Джеффриса, которому свирепый горец ножом перерезал горло.
— И все же, моя дорогая, леди Маргарет просит уделить особое внимание тому, чтобы во время банкетов, которые будут даваться в городах, расположенных на пути следования королевского кортежа, строго соблюдался придворный этикет. Эти два шотландских лорда всегда должны сидеть ближе к принцессе, чем иностранные послы.
— Я постараюсь сдерживать свои чувства, — пообещала Франсин, — и вести себя так, как учил меня Матиас. В память о нем и во имя сохранения мира между нашими странами, ради заключения которого вам с ним пришлось так много потрудиться, я буду весело смеяться и вести непринужденные беседы с шотландскими лейрдами. Словом, буду вести себя как дрессированная обезьянка на бархатном поводке. Однако не думайте, что мне это доставит удовольствие.
Оливер снова ласково потрепал ее по щеке, потом приобнял, обхватив рукой за плечи.
— Конечно, моя дерзкая и своенравная девочка, — сказал он, заговорщицки подмигнув ей. — Если бы я был лет на сорок моложе, то непременно принял бы ваше предложение руки и сердца.
Улыбнувшись ему в ответ, Франсин уже совершенно серьезным голосом спросила:
— Оливер, вы верите в существование колдунов и волшебников?
— Почему вы спрашиваете об этом? — спросил он, удивленно вскинув свои седые брови.
— Матиас не верил в такие вещи, как колдовские чары и магические заклинания, — пожав плечами, сказала она. — Однако мне интересно…
— Лучше не говорить об этом вслух, — предупредил ее лорд Оливер. — Любого человека, заподозренного в том, что он занимается магией, обычно сурово наказывают, независимо от того, доказана его вина или нет. А открытое отрицание того, что она существует, может привлечь нежелательное внимание со стороны священнослужителей, причем в самой неприятной его форме.
— Я не совершу подобную глупость, — заверила его Франсин. — Ведь у меня есть дочь. Анжелика — вот моя первейшая и главнейшая забота. Я должна вести себя так, чтобы никогда ни у кого не возникло сомнений в том, что я в состоянии оберегать и защищать ее.
— Вот тот парень, которого вы хотели видеть, лейрд, — крикнул Колин Мак-Рат, заходя в конюшню. За ним плелся какой-то юноша со светлыми взъерошенными волосами.
В этот момент Лахлан осматривал копыта одной кобылы. Подняв голову, он посмотрел на вошедшего, коротко кивнул ему в знак приветствия и вернулся к своему занятию. Он ощупал колени гнедой и, когда лошадь, испугавшись, слегка подалась в сторону, ободряюще похлопал ее по спине. Потом он проверил подпругу и узду. Эта изящная берберийская кобыла была красивой и, несмотря на хорошую дрессировку, довольно своенравной. Лахлан понял, почему графиня выбрала именно ее для первого дневного переезда.
— Ты можешь идти, — наконец обратился он к своему долговязому и рыжеволосому кузену, передавая поводья. — Выведи во двор лошадь леди Уолсингхем и пони ее дочери, который стоит в соседнем стойле, и привяжи рядом с моим конем. Остальная ее челядь уже должна быть готова к отъезду. Ими занимался твой отец. Скажи, что я скоро приду.
Колин кивнул и, негромко насвистывая, повел лошадь из конюшни.
Лахлан повернулся к музыканту, который молча стоял возле него, взволнованно ожидая, когда с ним заговорят. В конюшне, кроме них, никого не было.
— Как тебя зовут, парень? — спросил Лахлан.
Юноша, которому, по всей видимости, не было и двадцати лет, с тревогой посмотрел на шотландца. Под бело-зеленой ливреей королевского дома Тюдоров можно было разглядеть узкую грудь и тощие ноги. Длинными пальцами он стянул с головы кепку, и его прямые как пакля волосы, упав на высокий лоб, закрыли его по самые брови. Дрожащей от волнения рукой парень отбросил непослушную прядь назад.
— Нед Фрейзер, милорд, — ответил он, приняв серьезный вид.
— Ты, Нед, знаешь, кто я?
— Да, лейрд, знаю, — ответил юноша, учтиво кивнув головой. — Вы — Мак-Рат из Кинраткейрна. Мой клан живет на острове Скай.
— И ты тот самый парень, который вчера вечером играл на волынке. — Это был не вопрос, а утверждение.
— Да, сэр, я, — согласился Фрейзер. Нахмурив брови, он разглядывал узкое стойло и, судя по всему, пытался понять, что за странный допрос ему учинили.
— Шотландец, который играет на волынке при дворе короля Генриха! — сказал Лахлан, удивленно вскинув брови. — Вот уж такого я точно не ожидал увидеть.
— О, я редко играю на волынке, — поспешил объяснить Фрейзер. — По правде говоря, только когда цыгане вышли в пледах Кемпбеллов, я понял, что они будут изображать горцев или разыгрывать из себя полных недоумков, чтобы повеселить публику. Я не думал, что это может обидеть кого-нибудь из моих соотечественников-шотландцев, лейрд. Я всего лишь сделал то, что мне приказали. — Втянув шею в худенькие плечики, он добавил: — Обычно я играю английские мелодии на гобое или деревянной флейте.
— Кто приказал тебе играть на волынке? — спокойным голосом спросил Лахлан.
— Сдается мне, что приказ был отдан Главным королевским комедиантом. — Прежде чем продолжить отвечать, юноша задумался, нахмурив лоб. — Я не думаю… — Он осекся, так как в присутствии шотландского лейрда им овладела робость.
— Продолжай, — подбодрил его Лахлан. — Что ты хотел сказать?
— Да, милорд. Вчера вечером на галерее музыканты шептались о том, что весь этот спектакль придумала какая-то благородная дама. Но в такую бессмыслицу, — поспешно добавил он, — может поверить только последний болван.
— И как же зовут ту леди, которая якобы сочинила этот фарс?
— Ой, не знаю, — признался Нед Фрейзер. — Остальные музыканты тоже не поверили. По крайней мере, никто не стал ломать голову над тем, кто она такая, решили, что это пустая болтовня.
