Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини
— Сынок… я прошу тебя… пощади… — Умолял Иван Кириллович, вид при этом имея на удивление жалкий. Старый Фёдор вспомнил, как этот самодовольный негодяй, срывал зло на прислуге, иногда позволяя себе рукоприкладство в адрес самых нерасторопных, и лишний раз порадовался его унижению.
— Знаете, Иван Кириллович, у меня всё чаще и чаще возникает чувство, что я всё же не ваш сын! Вы меня, часом, не усыновили?
— Что? Миша, как ты можешь! Конечно, ты мой сын! А отцеубийство — это, между прочим, страшный смертный грех, поэтому я рекомендую тебе немедленно прекратить! Да, я виноват, и я готов извиниться, но только…
— Можно подумать, твоими извинениями её вернёшь. — С тоской сказал Мишель, отпустив, наконец, извивающегося Гордеева, как будто передумал творить правосудие. Старый Фёдор не на шутку расстроился, что экзекуция закончилась так скоро, а Иван Кириллович шмякнулся об пол, больно стукнувшись головой, и застонал, потирая ушиб ладонью.
— Ты просто ещё слишком молод, горяч, и не понимаешь! — Проговорил он, глядя в пол, и сплёвывая кровь. — А я не любил её! Что мне делать, если я её не любил? Как заставить себя полюбить, когда в мыслях другая? И, между прочим, я не сказал тебе. Я сделал Алёне предложение. Мы поженимся в конце месяца!
О-о, ну это он зря.
Фёдор Юрьевич сразу понял, что говорить этого ни в коем случае не стоило, поспешно охнул и перекрестился, а затем с нескрываемым наслаждением понаблюдал за полётом министра Гордеева со второго этажа на первый. И ведь красиво летел! Каждую ступеньку собрал, а под конец запутался в ковре, укрывающем лестницу, что немного смягчило падение. Повезло, подумал Фёдор, и покачал головой, выражая сожаление по этому поводу. Он бы совсем не расстроился, если б Гордеев сломал себе что-нибудь. Можно даже шею.
Мишель, стремительный, подобно молнии, спустился за ним следом, перешагивая через три, а то и четыре ступени, и, рывком поставив отца на ноги, заглянул в его глаза и спросил громовым голосом:
— Что сделал?
— Предложение. — Пробормотал Иван Кириллович, выплёвывая кровь. — Я сделал ей предложение! И мы поженимся. А ты не сможешь этому помешать! Извини, Михаил, но такова жизнь. Я не любил твою мать. Я люблю другую. И… А-а, Господи, прошу тебя, пощади!
Кажется, нос господина министра был сломан без возможности восстановления. Фёдор искривил губы, как будто пытался произнести букву «У», услышав очередной сочный удар, пришедшийся точно промеж глаз господина Гордеева. До чего хорош был молодой князь! И какое представление устроил в особняке — любо-дорого посмотреть! Не каждый день, согласитесь, такое увидишь: как твоего хозяина пинают, точно боксёрскую грушу, а он визжит совсем как девчонка, и даже не пытается сопротивляться.
А потом пришёл Георгий и испортил всю малину. И мы, будучи объективными, всё же скажем, что появился он как нельзя кстати. Что старому дворецкому было весельем, на деле могло и впрямь закончиться смертоубийством, потому что одичавшего от ярости Мишеля было уже не остановить.
Предложение руки и сердца?! Свадьба?! У этого негодяя, что, совсем не осталось здравого смысла? — да чёрт с ним, со здравым смыслом, но уважение-то должно быть, хоть какое-то! Её ведь похоронили на этой неделе, а он…
Наверное, Мишель и впрямь убил бы его — до того силён был его гнев. Пожалел бы потом тысячу раз, но всё же, в тот момент он находился в таком состоянии, когда действия на несколько шагов опережают мысли, так что взывать к его рассудку было совершенно бесполезно.
Его поначалу даже оттащить не смогли, Георгий с Петькой, слуги Ивана Кирилловича, оба высоченные, коренастые, их Гордеев часто использовал для самой грязной работы — ну, вы понимаете, для какой. И вот представьте, эти двое наёмников не сладили с княжеским сыном, вдвоём на одного — и всё равно не справились! Георгий получил удар в пах, и согнулся пополам от страшной боли, а Петьку всего лишь одним движением Мишель отбросил к стене, где тот повалился на пол, в полёте уронив на себя книжный шкаф. Пока они приходили в себя, молодой князь без малейших раздумий вернулся к своему прерванному занятию, и к тому моменту, когда кое-как опомнился Георгий, Иван Кириллович успел ещё немного пострадать. Он потерял равновесие, но и это Мишеля не остановило: ну, подумаешь, забыл он о том, что лежачего вроде как не бьют — мы же простим ему его слабость? Да и не в том состоянии он был, чтобы думать о таких мелочах, потому и не заметил, как Георгий набросился на него сзади. Он заломил ему руки, а там и Петька подоспел, но Мишель вновь оказал несокрушимое сопротивление, и здорово приложил последнего чётким ударом головы — прямо в зубы. Получилось болезненно, и неприятно, но всё же, Петра это остановило. Правда, всего лишь на несколько секунд, Мишелю их, увы, не хватило, чтобы вырваться из железной хватки Георгия. И тогда пришёл черёд Петра впадать в бешеную ярость: выплюнув выбитый зуб, он вытер рукавом окровавленные губы, и, обезумевший от боли, кинулся на молодого князя. И быть бы беде, если б не вовремя опомнившийся Фёдор.
Он понял, что пришла пора действовать, пока эти двое гордеевских выродков не попортили личность князя Волконского — негоже ему, такому молодому красавцу, ходить с синяками! — и, спустя целых двадцать минут полнейшего бездействия, старый дворецкий наконец-то напомнил о себе, выступив в качестве миротворца.
— Господа, господа, я прошу вас, успокойтесь! — Громко произнёс он, привлекая к себе внимание. — Георгий, немедленно отпусти князя! Михал Иваныч, право слово, возьмите себя в руки! Пётр, отойди в сторону, как ты обращаешься с его превосходительством?!
Его превосходительство, ещё полминуты назад нещадно пинавшее родного батюшку, в понимании Фёдора неучтивого обращения никак не заслуживало, и он с поразительной ловкостью для человека его сложения и возраста, возник аккурат между кулаком Петьки, направленным к лицу молодого хозяина.
— Не смей. — Только и сказал Фёдор. Получилось очень внушительно и проникновенно.
— Двое на одного, какая прелесть! — Комментировал тем временем Мишель, всё ещё не оставив своих попыток вырваться. — У тебя даже слуги не менее подлые, чем ты сам, отец!
Иван Кириллович ответил грубостью, и стал медленно отползать назад, под широкий деревянный стол, что стоял у самой лестницы. Со стороны выглядело на удивление смешно, но старому Фёдору было, к сожалению, уже не до шуток, нужно было срочно спасать Михал Иваныча, пока эти двое не отомстили ему за своего хозяина.
— Отпусти князя, Георгий. — Скомандовал дворецкий.
Георгий молодец, заколебался.
— Не самая лучшая идея. — Предупредил Мишель, вовремя вспомнив о том, что он офицер гвардии и дворянин, и счёл своим долгом заранее предупредить о своих намерениях: — В таком случае, я убью его, это я вам гарантирую.
