Сюзан Робинсон - Леди Смелость
Нора вскочила и, скрестив на груди руки, устремила на него суровый взгляд.
— Я должна быть в приемном зале, милорд.
— Ведьма.
— Уходите.
— Я еще с тобой не закончил. — Он встал и сделал к ней шаг, но тут же был вынужден остановиться, услышав, как хлопнула выходившая в сад дверь.
Бросив взгляд через плечо, он увидел садовника, в руках у которого были корзины с компостом. Повернувшись вновь к Норе, он тихо произнес:
— Предупреждаю тебя, дорогая. Я не привык выступать в роли просителя. Я вырос среди воров и знаю, как выкрасть то, что мне надо. Прячься от меня сколько угодно, это все равно тебе не поможет.
Вернувшись к настоящему, Кристиан снова с ненавистью вонзил кинжал в каплуна. Лезвие прошло сквозь мясо и со звоном ударилось о металлический поднос.
— Уверен, ее никто никогда в жизни не целовал, — произнес он вслух. — Надо же. Не четырнадцатилетняя невеста, кажется, а туда же, «неудобно».
— Милорд?
Кристиан поднял глаза. Перед ним с караваем хлеба в руках стоял слуга. Слуга положил хлеб на поднос и застыл, глядя на раскромсанного каплуна. Бросив свирепый взгляд на онемевшего от изумления слугу, Кристиан схватил поднос и выбежал из кухни. Через несколько мгновений он был уже в комнате в башне. Блейд лежал на кровати, согнув одну ногу в колене и положив на нее другую, и глядел вверх, на балдахин. Стопа книг занимала большую часть стола возле кровати, и Кристиан отодвинул их в сторону, чтобы освободить место для подноса.
— Где книга, которую я дал тебе вчера?
— Вам известно, что я не знаю латыни, — протянул лениво Блейд.
Кристиан выудил из кучи книг на столе одну и, перелистав, прочел:
— «Disce bonas artes, moneo, Romana inventus, Non tantum trepidos ut tueare reos; Quan populus iudexque qravis lectusque senatus, Tam dabit elequoiu victa puella mancs». Переведи.
— Иди ты к черту!
— Ты предпочитаешь пасти свиней?
Блейд опустил ногу и, встав на четвереньки, оскалился на своего тюремщика.
— Я не знаю латыни. И никогда не знал. Никогда!
— Твоя манера речи говорит об обратном. — Кристиан опустил глаза на страницу и перевел только что прочитанный им отрывок — «Овладевайте благородными искусствами, я советую вам, молодые патриции Рима, и не только для того, чтобы защищать дрожащих плебеев; женщина, как и плебеи, суровые судьи или избранный сенат, подчинится вам, покоренная вашим красноречием». Овидий, «Искусство любви».
— Вы пытаетесь сделать из меня джентри.[8] Но я мошенник, взломщик, вор и разбойник, а не какой-нибудь там потерянный знатным вельможей сын.
Кристиан взял лежащий на подносе нож, отрезал щедрый кусок от порядочно искромсанного каплуна и протянул мясо юноше. Блейд бросил на мясо подозрительный взгляд, затем схватил его обеими руками.
— Почему, как ты думаешь, я перебрасывал тебя с одной работы на другую на протяжении этих двух недель?
Блейд проглотил кусок и пожал плечами.
— Чтобы разозлить меня?
— Когда я приставил тебя помогать дворецкому моего отца, он сказал, что ты не умеешь ни разрезать птицу, ни вычистить столовое серебро, ни даже сложить как следует скатерти и салфетки.
— Толстый боров!
— Я ставил тебя по очереди к кожевнику, кузнецу и свинопасу. И ты не смог овладеть ни одним из этих ремесел.
— Говорю вам: я разбойник.
— Ты дурак.
Кристиан приоткрыл дверь и отдал какой-то приказ стражу. Тот тут же передал ему две шпаги, и Кристиан, бросив одну из них Блейду, отсалютовал ему своей.
— Слушай внимательно или отправишься на корм червям. Pasado![9] — Кристиан сделал выпад, целясь Блейду в грудь. Но юноша мгновенно выбросил вперед руку и парировал удар.
— Punto reverso,[10] — сказал он и, отпрыгнув назад, нанес удар по шпаге Кристиана.
Оба посмотрели друг на друга сквозь скрещенные в воздухе лезвия, и Кристиан улыбнулся.
— Твои движения — движения ученика в начальной школе фехтования. И ты ответил на pasado в итальянской манере.
На лбу Блейда появилась складка, и еле слышно он пробормотал:
— Джек сказал, что это он научил меня.
— Черный Джек не говорит ни на одном иностранном языке. Он франклин,[11] согнанный со своего клочка земли каким-то жадным вельможей, решившим огородить общинные земли. Почему, ты думаешь, он так сильно ненавидит аристократов? Его жена и дети умерли от холода, когда этот лорд выбросил их на улицу, и они лишились крыши над головой. Повторяю: Черный Джек не знает ни одного иностранного языка.
— Но я…
— Но ты реагируешь на итальянские фразы, как человек, который учился у мастера по фехтованию. — Кристиан опустил шпагу и отошел.
Выронив из рук собственное оружие, Блейд уставился на Кристиана невидящим взглядом. Судя по всему, мысли его витали где-то далеко.
— «Honi soit qui mal y pense», — громко произнес Кристиан.
— «Да устыдится тот, кто думает об этом дурно», — машинально перевел Блейд. — О!
Продолжая держать свою шпагу в левой руке, Кристиан не спеша приблизился к пленнику и прошептал ему на ухо:
— А теперь поразмышляй-ка на досуге, мой милый, над тем, как это тебе мгновенно удалось перевести девиз Ордена Подвязки? — Увидев, как вся кровь отхлынула от лица юноши, Кристиан быстро подхватил его под руки. — Сядь-ка, пока ты не упал. И пусть это послужит тебе на будущее хорошим уроком. «Frontis nulla fides».
— «Наружность обманчива», — перевел Блейд, опускаясь на кровать. Он зажал руками уши и зажмурился. — Прекрати, пожалуйста.
— Ты не можешь и дальше игнорировать двуличие Черного Джека.
— Кристиан!
Это был граф. Кристиан, нависший над юношей, выпрямился и повернулся лицом к отцу.
— Что ты опять натворил? — Себастьян встал между сыном и Блейдом. — Мальчик бледен как смерть и дрожит так, словно у него лихорадка.
Кристиан наклонился и поднял валявшуюся на полу шпагу.
— Он дрожит, так как вдруг понял, что Черный Джек совсем не ангел, каким он всегда его считал.
Себастьян слегка надавил на плечо Блейда, заставив юношу откинуться на подушки.
— Не бойся, дружок. У Кристиана впереди еще много дел. Его ждут банкет и Нора Бекет, так что сегодня у него не будет времени вздернуть тебя на дыбу.
— Ну, времени у меня еще предостаточно.
Граф вздохнул и направился к двери, толкая перед собой Кристиана. Выскочив на лестницу, Кристия остановился и, резко обернувшись, скрестил на груди руки.
— Ты оставишь мальчика в покое на сегодняшний вечер. Таково мое желание.
— Но, отец, он нуждается…
