Мэгги Робинсон - В объятиях наследницы
Карие глаза Луизы расширились.
– Неужели вы думаете, что меня поместят в лечебницу?
– Я бы этого не хотел – ради здоровья других пациентов. И не надо так на меня смотреть, я просто пошутил.
Только сейчас до Чарлза стало доходить, насколько опасен может быть их розыгрыш. Они, возможно, и не делают ничего противозаконного, но их затея все равно чревата ужасным скандалом. Черт, они делят апартаменты на двоих. У Луизы и без того репутация сумасбродки. Но если откроется, что они вовсе не женаты, это станет последним гвоздем, который вобьют в ее гроб.
– С чего бы им начать нас подозревать? – заметила Луиза таким тоном, будто старалась убедить себя саму. – Пока что вы были образцовым мужем, за исключением того… что случилось под конец.
Чарлз подумал, что она заговорит про поцелуй, но она промолчала.
– Простите. Там, внизу, мне следовало выдержать все до конца.
– Именно. Грейс всегда получает то, что хочет. Она не знает пощады. Но вы должны пустить ее по ложному следу. Когда встретитесь с ней завтра…
– Вы хотите, чтобы я через это прошел? – воскликнул Чарлз, не веря своим ушам.
– Разумеется. Я хочу знать, чего, по мнению Грейс, я достойна.
Чарлз взял руку Луизы. Она была холодна как лед, хотя в камине жарко горел огонь.
– Вы – бесценное сокровище.
Она поспешно отдернула руку и зарыла ее в кружева платья.
– Приберегите эти комплименты до того момента, когда мы окажемся среди людей и будет кому слушать. Если Бакстер всецело на стороне тети Грейс, то именно она заткнула горлышко той бутылки, из которой капали мои денежки. Собственно, по этой причине я и вернулась домой. Но не беспокойтесь! Я все еще могу вам платить.
Чарлз вдруг разозлился:
– Мне наплевать на деньги.
– Всем нужны деньги, даже мне. Деньги – это свобода.
А еще деньги означали пищу. Здоровье. Большинство знакомых Чарлза предпочли бы быть сытыми, нежели свободными, что бы это ни значило – свобода.
– Ладно, командир. И какова же будет наша стратегия?
И снова язычок Луизы облизнул уголок рта.
– Пока не знаю. Дайте подумать.
– Ум хорошо, а два лучше. По крайней мере, так мне говорили. Вы мне доверяете?
– У меня нет другого выхода, верно? О-о, дело оказалось куда сложнее, чем я предполагала.
– Всего один месяц. Тридцать дней можно вытерпеть все, что угодно.
На своем веку Чарлз повидал врагов похлеще, чем Грейс Уэстлейк и ее приспешники.
Глава 11
Луиза была готова к худшему, но не в первые же двадцать четыре часа после ее приезда! Неужели тетя Грейс настолько проницательна?
Очевидно, нет. Сочинить что-нибудь – это она может. Рассказывать о ее бесчестии и действовать подкупом прямо за обеденным столом. Неудивительно, что капитан Купер встал и ушел. Что он подумает о них всех? Его собственная семья, конечно, не столь богата и влиятельна, но они уж точно не злейшие враги друг другу.
А еще… сэр Ричард Делакур. Грейс явно что-то замыслила, пригласив его в дом после столь долгих лет. Луизе никогда не избавиться от ошибки юности, если ей будут постоянно колоть ею глаза. Грейс собирается отметить новогодний праздник в приорате? Непостижимо.
Взбив подушку, Луиза уставилась в темный потолок. Когда Кэтлин пришла, чтобы помочь приготовиться ко сну, Луиза велела ей присматривать за тем, что происходит на кухне и в прочих хозяйственных помещениях. Слуги всегда узнают все первыми. Интересно, часто ли сюда наносил визиты мистер Бакстер? Если он представляет интересы Грейс, а не наследницы семьи Стрэттон, ей придется найти нового поверенного. Стрэттонам все еще принадлежала большая часть акций в семейном банке. Должен же тогда отыскаться человек, с которым она может поговорить, помимо Хью или мистера Бакстера.
Отец Луизы, Байрон, был любителем спорта, в том же смысле, что и сэр Ричард, как она сейчас начинала понимать. Он был слишком занят, развлекаясь сам и развлекая свою хорошенькую молодую жену-американку, чтобы заниматься делами их семейного банка, «Стрэттон и сын». Должно быть, дедушка немало огорчался этому обстоятельству, тем не менее, дело продолжало процветать и без участия Байрона и уж тем более после его смерти. Под строгим надзором Грейс Луиза, когда ей исполнилось двадцать пять, была ошеломлена, когда узнала размер причитающегося ей наследства.
У нее закружилась голова. Теперь никто не имел юридической власти ни над ней, ни над ее финансами, хотя Грейс, разумеется, не прекращала попыток по любому поводу высказывать свое мнение. Поэтому Луиза просто сбежала и тем самым в полной мере оправдала мнение тетки о себе как о бестолковой сумасбродке.
Сейчас Луиза начинала задумываться – может быть, ей не следовало уезжать? И не стоило столь бурно наслаждаться свободой? Впрочем, поздно убиваться из-за пролитого молока. Через две комнаты отсюда спит посторонний человек, который или поможет ей устроить будущее, или погубит его навеки. Она уповала на первое.
Сон не шел. Луиза ужасно тосковала по своей старой спальне – девичья кровать, знакомые книги, скучные акварели, которые ей пришлось писать, когда Грейс пыталась сделать из нее скромную, серьезную молодую леди. Из Роузмонта открывались чудесные виды, но стараниями Луизы все выглядело унылым скопищем грязных клякс.
На стенах родительской спальни висели картины куда приличнее. Луиза зажгла лампу и встала, чтобы их осмотреть, как и положено супруге ценителя искусства. Она и вправду любила живопись, хотя сама таланта к ней не имела. Отец, помимо прочих морских пейзажей, купил несколько работ американского художника-мариниста Фицхью Лейна. Действительно, их созерцание действовало успокаивающе – спокойные воды, небо и солнце, бухты, которых Луизе никогда не доводилось посещать. Почему она в прошлом году не додумалась отправиться в Америку? Атлантический океан куда шире Ла-Манша. Там прошлому Луизы ее не достать.
Вот куда она поедет, как только покончит с делами в Роузмонте, даже если придется выселить отсюда семейство Уэстлейк. Она изучит свои американские корни, прогуляется по фешенебельным улицам Нью-Йорка, где выросла ее мать. Наверняка там живут дальние родственники, с которыми можно познакомиться; возможно, есть кузина или кузен примерно ее возраста, с которыми можно подружиться. У нее вот уже много лет как не было настоящей подруги. Кроме Кэтлин, которую она любит как сестру. Но они такие разные – похожи, «как гвоздь на панихиду».
В ушах стояли презрительные слова тети Грейс – «никто не берет слуг в друзья». Просто чудо, что Кэтлин не уволили, когда они с Луизой сблизились во время ее заточения. В присутствии Грейс Кэтлин всегда была начеку, казалась робкой и несколько забитой. Но стоило захлопнуться двери в спальне Луизы, как Кэтлин совершенно преображалась.
