Мэгги Робинсон - В объятиях наследницы
Чарлз разорвал последнюю нить своего терпения:
– Но вот чего я никак не пойму. Луиза сказала мне, что ваш сын хотел на ней жениться. Если она… такая несносная… Зачем тогда?
– Родные знают ее лучше, чем кто бы то ни было. И могут защитить ее от собственных губительных порывов. Для бедняжки Хью это была бы жертва, но он был готов ее принести. Да и сейчас не отказывается.
– Но Луиза уже стала моей, – твердо сказал Чарлз.
– Вам незачем упорствовать в своем роковом заблуждении, мистер Норвич. Я готова предложить вам щедрые условия, чтобы покончить с этим браком. Жаль, что вы обвенчались в англиканской церкви, но и это можно устроить, предложив хорошую цену. Ведь все имеет свою цену, согласны? Я собиралась переговорить с вами завтра, с глазу на глаз, но почему бы не сегодня? Изобел заигрывает с престарелым мистером Бакстером и нас не слышит, хотя ему уже известен мой замысел. Эта беспутная дама готова броситься на любого, кто носит брюки, даже если мужчина годится ей в отцы, – презрительно заметила Грейс. – Доктор Фентресс может ознакомить вас с медицинской историей Луизы. Вы и сами должны знать, что она вовсе не была непорочной невестой. Вас одурачили, молодой человек, предложив нарядную коробку с гнилым содержимым.
Чарлз бросил салфетку на стол.
– Прошу меня извинить, миссис Уэстлейк, но мне что-то нездоровится.
Грейс хитро улыбнулась ему:
– Представляю! Обдумайте то, что я вам сказала. Завтра в одиннадцать жду вас у себя. Нам многое предстоит обговорить.
Чарлз встал. Ноги были как ватные. Луиза взглянула на него с испугом. Наверное, подумала, что он подойдет и снова ее поцелует. Он виновато пожал плечами.
– Боюсь, разболелась голова, – сказал он, обращаясь сразу ко всем, кто сидел за столом. – Прошу меня извинить.
Это было самое большее, что он смог сделать, чтобы придать отступлению видимость достоинства. Спокойно выйти из этой пещеры с хищниками, хотя следовало бы в ужасе бежать. Поплутав по коридорам, Чарлз снова оказался в своей комнате, умирая от желания напиться. Но сегодняшнего вечера не утопить в вине. Во что он ввязался? И как ему выпутаться? Чарлз тер виски, потому что и вправду почувствовал, как разболелась голова.
Бедняжка Луиза. Или нет? Возможно, она заслужила посрамление со стороны тех, кто собрался в обеденном зале. Похоже, только горничная Кэтлин и старый дворецкий любят ее по-настоящему – все прочие старались держаться от бедняжки на расстоянии.
Возможно, это пренебрежительное отношение к ней идет от Грейс. Похоже, здесь заправляет именно она, и за указаниями обращаются к старухе, а не к Луизе. Именно Луизе следовало бы сидеть во главе стола. Черт, а Чарлз должен был сидеть в ногах, вместо сэра Ричарда Делакура.
Все это ему очень не нравилось, но он действительно не знал, на чьей стороне правда. Он и сам думал, что Луиза – избалованная, беспутная девица. Неужели с ней в самом деле что-то неладно?
Чарлзу так не казалось. Однако суждение его давало осечку. Но в чем бы ни заключалась правда, нужно сказать Луизе, что его собираются подкупить за «развод» с ней.
Будь Чарлз лишен чести, он не сказал бы ей ни слова. Луиза уже заплатила половину обещанной суммы – небольшое состояние, – и эти деньги благополучно лежали на его новом банковском счете, принося проценты. Может быть, Грейс согласилась бы возместить ту часть гонорара, которую еще предстояло получить, и тем самым Чарлз избавил бы себя от необходимости продолжать эту шараду.
Он распустил узел галстука и опустился в серое кресло перед камином в гостиной. Долго ли придется ждать, пока Луиза не сбежит оттуда, чтобы прийти его проведать? Если она такая сумасбродка, гости, возможно, и не ожидают, что она проторчит там до самого конца, чтобы выпить чаю и посплетничать, пока джентльмены будут пить портвейн и курить сигары.
Шов на новой шелковой повязке натер уголок глаза, и Чарлз ее снял. Все вокруг немедленно потускнело и лишилось четких очертаний, потому что кровяные сгустки и тени туманили зрение. Он закрыл половину лица ладонью и стал дожидаться, пока комната не примет прежний вид.
Дверь распахнулась, и вошла Луиза, вся в кружевах, в облаке аромата фиалок и – обиженная.
– Как вы осмелились уйти из-за стола?
– Тише. Сядьте, и мы поговорим как воспитанные люди. Вы же не хотите, чтобы наши друзья внизу подумали, будто у нас любовная перепалка.
– Они ничего не услышат – мы в миле оттуда. В любом случае сейчас миссис Нейсмит играет на рояле, а мистер и миссис Мервин поют.
– Жаль, что я пропустил такое. – Чарлз пытался представить, как толстяки Мервины поют дуэтом, но воображение ему отказало.
– О, не стоит жалеть. Никому такого не пожелаешь. Ни он, ни она не способны взять ни одной правильной ноты. Но это традиция, они всегда поют здесь на званых обедах. Почему вы ушли?
– Ваша тетка наговорила кучу вещей, которые я счел оскорбительными. Я понял, что слишком хорошо воспитан, чтобы это слушать.
– Я же говорила, что она – настоящее испытание для нервов. Будь она попроще, мне не пришлось бы придумывать себе мужа.
– Луиза, вам лучше сесть. – Вынув из кармана повязку, Чарлз снова ее надел. Теперь он ясно видел Луизу, она была бледна и явно волновалась. Ему не хотелось расстраивать ее еще больше, но он, как ни странно, почувствовал потребность ее защитить. – Грейс мне предложила – и еще предложит – значительную сумму денег, чтобы покончить с нашим браком.
Луиза опустилась в кресло напротив.
– О-о.
Впрочем, она, похоже, не удивилась.
– Она сговорилась с банкиром. И с доктором Фентрессом заодно. Завтра они собираются объявить мне, что у вас не все в порядке с головой и что мне лучше уехать без вас. Все дело в вашем состоянии, верно?
Луиза покачала головой:
– Власть, вот что ей нужно. У Грейс полно собственных денег. Она меня ненавидит; всегда ненавидела. Не важно, как бы я ни старалась быть хорошей. Всего было мало! И тогда я решила, что буду плохой. Почему нет? Хорошее поведение все равно себя не оправдало. А потом она закрутила гайки и лишила меня денег – разве что на булавки. Я никуда не могла ездить. Ничего не могла делать. Если бы Грейс могла придумать, как лишить меня наследства, она давно это сделала бы. Иногда я боялась, что она вполне может объявить меня сумасшедшей. А иногда мне казалось, что я действительно схожу с ума.
Чарлз тихо присвистнул:
– О господи, вы и вправду бедная богатая девочка.
Ее губы задрожали:
– Вы надо мной смеетесь?
– Нисколько. Что будет, если они пронюхают, что мы в действительности не муж и жена? Сей факт могут счесть доказательством вашего умственного нездоровья.
