Диана Уайтсайд - Синеглазый дьявол
– Мистер Донован, – запротестовала она, – ни к чему меня кормить.
– Но мне нравится, золотце, – мурлыкающим голосом ответил он. От густых завораживающих раскатов его голоса сердце у нее слегка подпрыгнуло. – А вы обещали делать мне приятное, верно?
Он провел кусочком по ее губам, оставив на них его соблазнительный вкус.
– Ну же, золотце, – подстегнул он ее. Что плохого в том, чтобы подчиниться ему, если награда такая сладкая? – И Виола открыла рот и взяла вторую дольку.
– А теперь скажите, Виола, разве не вкусная вещь? Ешьте ее не торопясь, чтобы насладиться каждым кусочком.
Она послушалась, не понимая, почему он так старается накормить ее.
– Вот вам еще кусочек. Не теряйтесь, – уговаривал он. – Пусть его сладость проскользнет вам в горло.
Экзотический вкус плода наполнял ее рот с каждым медленным откусыванием.
– А теперь закройте глаза и думайте только об апельсине. Просто жуйте и глотайте. Все время на свете принадлежит вам, золотце. Наслаждайтесь же, – проговорил он мурлыкающим голосом.
Виола покорялась сладким уговорам его голоса, закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Острый сок принес в ее рот новую жизнь. Она ведь так давно привыкла к фасоли и хлебу из кукурузной муки.
Как только она съедала дольку, ее уже ждала следующая. Он не давал ей выйти за пределы того мира, который определялся его голосом и изысканным фруктом.
Она раскрыла рот за следующей долькой, и его рот поймал ее губы. Он играл с ней, и поцелуй оказался тоже игрой, во время которой он узнавал очертания ее рта изнутри на ощупь и на вкус. Поскольку Виола совершенно вышла из равновесия, она покорялась его ласкам в высшей степени естественным образом.
Его язык проник ей в рот глубоко, и она застонала. Она подняла руку, чтобы придвинуть его голову ближе. Потом запустила пальцы в густой шелк его волос, лаская его. Он тихо прорычал и поцеловал ее крепче.
Уже через мгновение он высоко поднял ее на руках.
– Мистер Донован, – запротестовала она, но протест ее прозвучал скорее как мольба.
Он посмотрел на нее.
– Вы хотите еще раз меня поцеловать, золотие? Виола изумилась.
– Что вы хотите сказать?
– То, что сказал. – Его губы коснулись ее, и она снова погрузилась в мир сладких ощущений.
Когда он остановился, она заморгала и медленно открыла глаза, обнаружив себя в маленькой ванной очень простого, но современного дизайна. Донован стоял прямо перед ней, и его руки ласкали ее плечи. От его прикосновений по коже у нее побежали мурашки, и горячая вспышка обожгла горло.
– Поторопись, золотце. – Он быстро поцеловал ее волосы и вышел. Виола несколько раз встряхнулась, чтобы взять себя в руки, и подчинилась.
Выйдя из ванной, она прошла в очень изящную и просто обставленную спальню, меблированную в стиле, который подходил джентльмену со значительными средствами, но со скромными вкусами. Стены, отделанные гладкой белой штукатуркой, создавали уют, массивные деревянные балки, поддерживающие потолок, говорили о надежности и безопасности жилья. Персидские ковры, лежащие на плиточных полах, и высокие окна, скрывающиеся под тяжелыми занавесями из парчи кремового цвета, вызывали настроение блаженного умиротворения. Ко всему прочему постельное белье было высочайшего качества, поверх него на кровати лежало шелковое покрывало. Легкий сладкий запах китайских роз и шалфея, идущий со двора, наполнял комнату.
Но на все перечисленные изящества Виола обратила очень мало внимания. Она не сводила глаз с самого мужчины, с его обнаженного тела. Он снял с себя рубашку, оголив спину, мускулы которой перекатывались, разделенные надвое сильной линией позвоночника.
Во рту у нее пересохло.
Виола провела языком по губам.
– Мистер Донован, – хрипло произнесла она. Подняв ее лицо за подбородок, Уильям весело посмотрел в глаза Виолы.
– Золотце, хочешь поцеловать мою грудь еще раз после сегодняшних забав? Мне будет очень приятно, – протянул он, и она с трудом сглотнула. В животе у нее вспыхнул жар при мысли, что она снова прикоснется к нему. – Но сейчас я предпочитаю получать удовольствие, лаская тебя, – договорил он. Он провел языком вокруг ее губ, и она вздрогнула, вспомнив о его ласковой игре с апельсином.
Виола со вздохом покорилась его губам и рукам, скользившим к ее груди. Ее чувства сосредоточились только на том, что он делает, здесь и сейчас.
Уильям поднял голову и улыбнулся.
– Ты – соблазнительная девочка, и я хочу видеть тебя всю. Повернись, чтобы я мог расстегнуть твои пуговицы, золотце.
– Мистер Донован, – нерешительно начала она. Не может быть, чтобы он ждал, когда она разденется перед ним, такого не требовал от нее даже муж. – Вы уверены?
Донован прищурил свои глаза-сапфиры.
– Ты мне отказываешь? Так быстро нарушаешь свое слово?
– Конечно, нет! – воскликнула Виола, она напряглась. – Линдсеи никогда не нарушают своих обещаний, мистер Донован. – «Как посмел он хотя бы предположить такое», – негодовала она.
Он умело расстегнул. ей платье на спине, поцеловал затылок, потерся носом о какую-то чувствительную точку, и ее негодования как не бывало.
Донован сунул руку под ситец, под корсет и обхватил ее груди, теребя соски.
– Прекрасно, – пробормотал он и лизнул какую-то точку у нее за ухом. Она застонала.
Не успела она и глазом моргнуть, как уже стояла в одной рубашке, панталонах и башмаках.
Виола наклонила голову, пытаясь навести порядок в своих мыслях.
А он взял ее за талию, повернул и усадил на кровать. Став на колени, он принялся торопливо расшнуровывать ее ботинки.
– Мистер Донован, – запинаясь, проговорила Виола, гладя его по голове. Теперь она ощущала идущий от него запах сандалового дерева и чего-то принадлежащего только ему. – Может, мне лучше избавить вас от такого неприятного занятия?
– Разве я говорил, что занятие неприятное? – Он отбросил один ботинок и принялся за второй.
– Нет, сэр. – Не думает ли он, что она поверит, будто бы все мужчины снимают обувь со своих любовниц?
Второй ботинок ударился о стену рядом с первым. Глаза Виолы стали огромными от небрежных движений его рук, бросающих как попало вещи, что казалось совершенно несвойственным ему.
Донован встал к ней так близко, что она ощущала его дыхание у себя на губах.
– Наклони голову вперед, золотце.
Он стал вынимать шпильки из ее волос, и ей показалось, что пальцы у него дрожат. Она, конечно, ошиблась: он ведь искусен в распускании женских волос. Запустив руки в ее волосы, он застонал. Еще мгновение – тяжелые светлые пряди упали на спину Виолы.
– Ты очень красивая женщина, золотце, – прошептал он и снова поцеловал ее.
