Диана Уайтсайд - Синеглазый дьявол
Обзор книги Диана Уайтсайд - Синеглазый дьявол
Красавица – среди мужчин, которые не привыкли спрашивать у своих возлюбленных согласия на брак.
Вот-вот она вынуждена будет стать женой жестокого и злобного хозяина серебряных копей. Остается либо смириться с этой страшной участью, либо отдаться душой и телом самому опасному человеку в поселке – единственному, кто способен ее защитить…
Диана Уайтсайд
Синеглазый дьявол
Глава 1
Уильям проснулся от ощущения сильнейшего потрясения. Он вжался бедрами в матрас, и подушка заглушила его стоны.
Когда он пришел в себя, то медленно повернул голову и попытался перевести дух, все еще лежа на животе. Что, во имя Иисуса, Марии и всех святых, вызвало такой несуразный сон?
Кровать превосходная, матрас мягкий – значит, он находится в каком-то доме, а не спит под одной из своих повозок. Рядом похрапывают две женщины, из чего возникает естественный вопрос, как долго они спят.
Уильям осторожно открыл глаза. Его взгляд сразу наткнулся на стену с бархатными обоями бордового цвета, где висел вышитый плакат, воспевающий добродетель упорного труда. Интерьер говорил ему, что он находится в единственном борделе Рио-Педраса, самом роскошном месте глухого шахтерского поселка Аризоны, которое только может найти мужчина, желающий утолить свою похоть.
Уильям потянулся. Теперь он вспомнил еще кое-что. Он приехал в заведение Кэрри Смит после десятидневной поездки, хорошо поел и снова взял в партнерши Перл. О черт, он прихватил наверх даже Фанни, чтобы за ночь довести себя до полного истощения, прежде чем он выйдет на улицы Рио-Педраса при свете дня.
Что ему приснилось сейчас, черт побери?
Он пожал плечами и, потихоньку соскользнув с кровати, обернулся посмотреть на Перл. Та безмятежно спала, и от ее дыхания трепетал вышитый край наволочки. Он быстро умылся и оделся, смутно сожалея, что ни одна из женщин не проснулась. Ему нравилось, как самодовольно покачивает бедрами женщина, идя рядом с ним и каждым своим шагом словно провозглашая: «Я – красивая женщина, и я никогда еще не проводила время так хорошо».
Он вытащил из рукава фамильный кинжал, быстро застегнул ремень, на котором висели его верный бычий кнут и «кольт» – необходимые принадлежности жителя шахтерского поселка, не отличающегося изысканностью нравов.
Другая застарелая привычка заставила его в последний раз осмотреть стены в поисках подсматривающих щелок. Кэрри Смит прекрасно умела вести свое дело, она не стала бы злить постоянного клиента, давая возможность всем желающим лицезреть его в интимном состоянии. Но все равно после пребывания в доме призрения и жизни в глухих переулках в нем выработалась привычка к осторожности, о которой он никогда не забывал.
Уильям положил в карман куртки коробку с кондомами, которую всегда носил с собой. В такие ночи, как вчерашняя, они защищали его от французской болезни, а также от обвинений в отцовстве, тем более что вероятность его отцовства чрезвычайно сомнительна. Причина заключалась в том, что он не испытывал оргазма ни с одной женщиной, после того как в первый раз увидел Виолу Росс.
Уильям молча выругался, ожидая от своего организма обычной реакции на мысль о ней. Но в ответ последовал только вялый поворот, а не обычный быстрый рывок вперед. Он слегка расслабился; пожалуй, провести ночь с двумя женщинами все же неплохая идея.
Он оставил Перл деньги на чай, что делал всякий раз после забав с ней и с другой девушкой: две золотые монеты возле ее головы и такая же сумма под подушку. Другая девушка узнает только о тех деньгах, которые лежат на виду. И сама получит точно такую же сумму.
Коричневые ресницы Перл дрогнули и медленно поднялись. Уильям выпрямился и вежливо ждал.
– Уже утро? – зевнула она и улыбнулась ему.
– Час как рассвело, – ответил он.
– Сегодня ты поздно встал. Хочешь, повторим еще разок? Если две ночи подряд, то будет дешевле, – предложила она, лениво вытягиваясь, так что ее груди вылезли из-под простыни, специально соблазняя его. Она проводила пальцами одной руки по его руке, в то время как другая ее рука рылась под подушкой.
Уильям пожал плечами, прекрасно понимая, что она там ищет.
– Ты, верно, устала после вчерашнего. Лучше тебе отдохнуть, перед тем как уедешь из поселка.
– У меня полно времени, – пробормотала она, и ее ладонь скользнула вниз по его торсу. – А ты неплохо трахался. Любая девушка с удовольствием поездила бы еще на такой оснастке, как у тебя.
Он схватил ее за руку, прежде чем она добралась до его ширинки.
– Спасибо, но нет. – Она вздохнула.
– Странно видеть, как ты потерял контроль в спальне. Обычно ты более властный. Говоришь девушке, что нужно делать, или доводишь ее до безумия губами, руками, пока она не начнет выделывать такое, о чем и представления не имела.
– Перл, – начал он.
– Ах, я люблю обе твои стороны, Донован! Я не отказалась бы от более долгого знакомства с таким бешеным жеребцом.
Он попытался остановить ее болтовню быстрым легким поцелуем и положил монету ей в ладонь, но его щедрость ее только подстегнула, и она продолжала болтать дальше:
– А Фанни тебя не интересует, Донован? Может, повторим все втроем?
– Нет.
Перл подняла брови и пожала плечами.
– Неудивительно. Тебе нравится, когда женщина страстная, а ей хочется заиметь свое собственное заведение больше, чем трахаться с мужчиной.
– Вот как? Тогда деньги будут подходящим прощальным подарком. – Он положил две золотые монеты рядом с Фанни, которая спала на кушетке, распростертая в том положении, в котором ее застал оргазм.
– Желаю удачи, Перл. – Он поцеловал ее в лоб и вышел.
– Всего хорошего, Донован, – прошептала она, и дверь за ним закрылась.
Не успел он сделать первый шаг, как уже забыл и думать об оставленных им женщинах. Мысли его вернулись к странному сну.
Что же ему такое приснилось? Может, его самый давнишний сон – королева фей, сотканная из лунных лучей и ночной тьмы, гибкая, сильная и насмешливая… и такая красивая, что единственный поцелуй, украденный с ее розовых губ, мог бы погрузить ирландского паренька в полное блаженство? Но те сны никогда не потрясали его так глубоко, как фантазия прошлой ночи.
Он все еще думал о ней, когда вышел на Мэйн-стрит, заметив вдруг серебряно-золотистую вспышку впереди. Он застыл на месте. На холм поднималась Виола Росс. Она шла от лачуги, в которой жила вместе с Мэгги Уотсон. Уильям знал от Моргана, что после смерти Росса Виола вместе с Мэгги занялась стиркой белья, но Морган ничего не говорил о ее красоте, от которой останавливается сердце.
«Идет» – слишком земное слово для обозначения ее движения. Виола скользила, как волшебная дева, словно ее ноги и юбки плыли по воздуху, свободные от земного тяготения. Голову она держала высоко, отчего вся ее фигура приобретала осанку королевы. Тяжелую корзину с бельем она несла на плече так, словно некий символ королевской власти. Несколько прядей серебристо-золотистых волос выбились из-под полей ее выцветшей синей соломенной шляпки. Если она подойдет ближе, он снова увидит глаза, чья синева совсем та же, что у первых весенних пролесок, – цвета индиго, а не пурпура. И услышит голос, чья легкая хрипотца только усиливала аристократическую четкость речи.
