Барбара Смит - Прекрасная изменница
– Как жаль, – печально заметила тетушка. – А я, признаться, не переставала надеяться, что вы снова найдете друг друга и на этот раз непременно поженитесь.
Настроение у Гранта вновь испортилось.
– Бог мой, тетя! Давайте не будем обсуждать эту тему. Она явно устарела.
– Можно и не обсуждать, как хочешь. Но ты не можешь отрицать, что неравнодушен к этой особе.
– Я был к ней неравнодушен до того, как она предпочла выйти замуж за моего друга. И было это давным-давно. – Грант поднялся и стал мерить шагами гостиную. – А главное, – продолжил он, – как и прежде, не имею ни малейшего желания связывать собственную жизнь ни с герцогиней Малфорд, ни с какой-либо другой леди. Свобода мне дороже всего.
– Что ж, ничего удивительного в этом нет. Твои родители преподали тебе отвратительный урок семейной жизни. Так что твой страх перед семейной жизнью вполне объясним.
Любовь. Нежное чувство принадлежало поэтам и восторженным юношам, но не имело ничего общего с тем похотливым вожделением, которое Грант испытывал к Софи. Сама того не подозревая, молодая вдова околдовала его, заставила забыть о цели, с которой он приехал. А вчера напомнила о том, с какой легкостью ей удается лишить его самоконтроля. И не держи он себя в руках, не сохраняй полную боевую готовность, наверняка поверил бы любой лжи, сорвавшейся с ее очаровательных губ.
Заметив на себе проницательный взгляд, Грант вынул из фарфоровой вазы красную розу и с театральным поклоном преподнес тетушке.
– Ты единственная женщина, к которой я питаю нежные чувства.
Тетушка приняла розу и раздраженно покачала головой.
– Умеешь очаровывать женщин, дорогой племянник. Однако настанет день, когда женщина будет вить из тебя веревки.
Десять лет назад Софи именно этим и занималась. Больше такое не повторится. Беседа приняла опасный оборот, и Грант поспешил сменить тему.
– Мы отклонились от важного вопроса. Помнишь письмо Малфорда, которое ты мне пересылала? Он написал его незадолго до смерти.
– Разумеется, помню. А спустя неделю, сразу после его похорон, пришло еще одно, от Софи. – Тетя Фиби помолчала. – Тогда я подумала, уж не собирался ли герцог с тобой помириться. На смертном одре человеку подчас хочется исправить совершенные ошибки.
Грант подошел к камину и положил руку на мраморный портал. Сделал глоток бренди. Запоздалые сожаления бесполезны. Лучше использовать энергию с пользой и отомстить за гибель Роберта.
– Все обстояло гораздо серьезнее. Малфорд писал о другом. Подозревал, что его отравили.
– Да, слышала. Недоброкачественной пищей. Слава Богу, больше никто в доме не заболел!
– Речь шла о преднамеренном отравлении.
Рука, только что неспешно подносившая к губам бокал, замерла в воздухе. Леди резко вздохнула и уставилась на племянника.
– Малфорда убили? Ни за что не поверю!
– Но это правда. Несколько дней назад я разговаривал с доктором Атертоном, и тот согласился, что симптомы расстройства очень напоминали признаки отравления мышьяком. К сожалению, Атертон чересчур чванлив и претенциозен, чтобы признать собственную ошибку.
– Но… дорогой мой мальчик… ты уверен? Может быть, герцог ошибался? Ведь он был тяжело болен; возможно, даже бредил.
– Письмо не вызывает сомнений. Малфорд хоть и был болен, письмо писал в здравом уме и твердой памяти.
– Но кто это сделал? И зачем?
– Малфорд написал, что это сделал дорогой его сердцу человек. Подозреваю, преступление совершила сама герцогиня.
– Софи… преступница? Что за чушь!
– Это не чушь. Она вышла замуж за Малфорда из-за титула и богатства. Сама когда-то призналась. А со временем, возможно, просто устала от супруга…
– Скажешь тоже! Мир переполнен женами, уставшими от мужей. – Тетушка поднялась с кресла и принялась мерить шагами комнату, не желая верить услышанному.
– Время от времени я встречала Софи на светских раутах, и она выглядела вполне довольной жизнью. А на похоронах плакала, убитая горем.
Грант с трудом подавил нахлынувшие чувства.
– Что ж, в таком случае она прекрасная актриса. Сыграла роль безутешной вдовы, чтобы скрыть собственное преступление.
– А ты не думал о сестре герцога, леди Хелен Рамзи? – спросила тетушка. – Или о кузене… как зовут этого тощего типа? Того самого, у которого всегда грязь под ногтями?
– Эллиот, – подсказал Грант. – Да, я думал об обоих, но счел решающим то обстоятельство, что Софи не обмолвилась об отравлении ни единым словом. Малфорд наверняка поделился с ней подозрениями – если, конечно, не считал убийцей именно ее.
– Мог и не поделиться. Герцог принадлежал к тому типу мужчин, которые смотрят на жену как на хрупкую фарфоровую куклу и всячески оберегают от огорчений.
Вряд ли Софи допустила бы подобное отношение к себе. Однако предположение позволяло взглянуть на историю с иной стороны и добавить ясности туманному представлению о возможных мотивах убийства.
– Возможно, тебя убедит такой аргумент: полагаю, Софи каким-то образом узнала о том письме, которое послал мне Роберт. Дело в том, что, когда я пришел, она нисколько не обрадовалась, увидев меня.
– Еще бы, – фыркнула тетушка. – Десять лет назад ты ее отверг, а теперь ей навязали тебя в качестве опекуна ее сына.
Грант стиснул зубы. Тетушка не знала, что на самом деле псе произошло иначе! Не он отверг Софи, а она его. Дала ему понять, что он ей не нужен, поскольку не имеет ни состояния, ни титула.
– Разреши все-таки закончить, – сухо попросил он. – В тот самый вечер кто-то ворвался в мой дом, до полусмерти избил камердинера и все перевернул вверх дном.
Почтенная леди схватилась за спинку кресла.
– Не можешь же ты подозревать, что Софи…
– Еще как могу! Она хотела уничтожить доказательства отравления.
– Письмо было украдено?
– К счастью, нет. Я его спрятал. Вообще ничего не пропало.
– Ясно. – Тетушка в полном изнеможении опустилась в кресло и снова глотнула бренди. – Не могу себе представить, что Софи способна ударить человека. Впрочем, она могла нанять какого-нибудь подонка. И все же…
– И все же рассматривать события как случайное совпадение опрометчиво. Она убила Роберта, и я намерен это доказать.
– Отправишься на Боу-стрит и выскажешь свои подозрения полицейским? – поинтересовалась тетушка.
– Нет, ничего подобного я делать не собираюсь. Сам во всем разберусь. Как можно тише и незаметнее, чтобы это не отразилось на судьбе молодого герцога.
Люсьен действительно представлял серьезную проблему. Сын Роберта оказался умным, любознательным, живым ребенком. Грант с неожиданной радостью посмотрел на мир его глазами. Когда они возвращались из Тауэра, Грант заметил, как Софи обнимает спящего мальчика. Нежность тронула его глубже, чем хотелось бы признаться себе самому. У Софи наверняка были грехи, но сына она любила самозабвенно.
