Луиза Аллен - Запретная драгоценность
— Нам пора прощаться и трогаться в путь.
Ник по-солдатски развернулся на каблуках и зашагал к хижине старейшины. Ануша посмотрела ему вслед и потом поймала сочувственный взгляд Вахини. Другая женщина, что стояла с ней рядом, закатила глаза и подняла кверху ладонями руки. Этот жест в пояснениях не нуждался. О, эти мужчины!
Когда Ануша со всеми попрощалась, Ник уже сидел на коне, и его волосы были спрятаны под тюрбаном.
— Поехали. Мы не для того вставали на рассвете, чтобы задерживаться здесь до самой жары.
Европейскую одержимость пунктуальностью и вообще временем она помнила еще со времен детства.
Во дворце Калатваха были только одни часы, их заводил специальный человек. Но время на них никого не интересовало, все восхищались изысканным циферблатом и красивым боем. А минута или тридцать, какая разница? Для повседневных дел вполне достаточно ориентироваться по солнцу.
Деревенские мальчишки бежали за ними около полумили, по пятам неслись тявкающие псы с задранными хвостами. Когда мальчишки с собаками выдохлись, Ник на прощание вскинул руку и послал Павана легким галопом. Ануша оглянулась назад, но холмы уже скрыли детей и животных. Они с Ником снова оказались одни.
— Ты так и не показал, как заряжать мушкеты, — напомнила она на следующий день, когда Ник опустошил оружие, подстрелив на ужин пару зайцев.
— Верно. Насколько я помню, нас отвлек разговор о моем приезде в Индию.
«А также о моем отце, отказавшем нам с mata от дома, и той женщине, которую он назвал женой, когда она приехала занять наше место». Ануша изо всех сил старалась, чтобы эти мысли никак не отразились на ее лице.
— Так и было. Но теперь ты мне покажешь?
— Ладно.
Он привязал дичь к луке седла и, вынув все три мушкета, прислонил к дереву.
— Я буду заряжать, а ты повторяй за мной. Берешь патрон. — Она выловила один из мешочка. — И откусываешь кончик. — Ануша поморщилась от горечи пороха. — Нет, не глотай — выплевывай. Насыпаешь немного пороха в ствол, вот так. Опускаешь курок, только аккуратно, потом высыпаешь остальной порох и сверху толкаешь пыж. Достаешь шомпол.
Он терпеливо ждал, пока Ануша силилась вытащить длинный прут. Ей очень не хватало роста, но потом она сообразила, что можно встать на камень.
— Теперь трамбуешь заряд. Вынимаешь шомпол и возвращаешь его на место, если, конечно, не собираешься пронзить им врага. Все, мушкет заряжен.
— Очень медленно, — проворчала Ануша.
— И правда. В таком темпе нас бы уже давно нагнали враги или сожрал тигр. Попробуй еще раз.
— Мне нужно еще попрактиковаться, — пожаловалась Ануша, почти так же долго заряжая второй мушкет. — Ты очень быстро заряжаешь.
— Я упражнялся, пока не научился заряжать и посреди боя, и в полной темноте. И даже верхом на слоне.
Ник забрал у нее оружие и погладил дуло мушкета, словно любовник, ласкающий женщину.
— Как и во всем остальном, умение приходит с практикой. — Он поднял глаза на девушку. — Что я такого сказал, чтобы привести тебя в смущение?
Слово «практика».
— Ничего! — Конечно, чтобы заниматься любовью тоже нужна практика. Одной теории, почерпнутой из книг и рассказов замужних женщин, определенно мало. Скорее всего она была бы безнадежно неуклюжа в постели. Ее недавние мечтания о Нике, его страстных объятиях и восторге от ее чувственных умелых ласк, невероятно глупы. И уж конечно, сделай он действительно такую попытку, здравый смысл перевесил бы страсть. Да и она бы его оттолкнула, отвесила пощечину и напомнила, кто она такая. И кто он такой. — Совершенно ничего.
Да и не желает она, чтобы он занялся с ней любовью. Конечно нет. Может, он и красив, но служит у ее отца, и она не испытывает к нему никакой симпатии. Наверное, Ник к ней ревнует. Она обдумывала эту мысль, глядя, как он возвращает мушкеты в седельные чехлы. Все эти годы он был отцу как сын, а теперь домой возвращается родная дочь сэра Джорджа.
— Тебе нравится сражаться? — спросила она.
— Да, — без колебаний ответил Ник.
— И убивать?
— Не из любви к искусству. Если враг готов сдаться или бежать, я буду очень рад, но если он захочет меня убить… — Ник пожал плечами. — Я нахожу удовлетворение в политике войны: силой захватить власть и построить свою собственную. Вести переговоры я люблю не меньше, чем сражения.
— Из тебя бы вышел ужасный клерк, — заметила Ануша, когда они снова отправились в путь.
— Наверняка. И сэр Джордж тоже это понимал, вы с ним знаете меня лучше, чем родной отец.
— Ты был очень юным. Очевидно, он не понимал, что ты хочешь стать воином.
— Может быть. Я и сам этого в то время не знал.
Они замолчали и начали спускаться с холма. Впереди, похоже, какой-то водный поток, скрытый от глаз густой листвой и деревьями.
— Где мы находится?
— Примерно в семидесяти пяти милях к западу от Сикандры. Если будем продолжать двигаться в этом направлении, чуть ниже или выше города наткнемся на Джамну. На лодке доплывем до места, где она впадает в Ганг, и уже по нему поплывем к самой Калькутте, — рассеянно говорил Ник, пристально оглядывая окрестности впереди и все более смягчающуюся под ногами почву.
— Что ты высматриваешь?
— Тигра.
— Ой. — Этот звук больше напоминал писк, и Ануша притворилась, что кашлянула. Она много раз была свидетелем охоты на тигра, но тогда с ней было множество слонов, вооруженных мужчин и загонщиков. И смотрела она из-за крепкого деревянного частокола. А сейчас чувствовала себя так, словно узкие янтарные глаза уже буравят ее незащищенную спину.
— Я успокаиваю себя мыслью, что тигр наверняка испугается нас, как и мы его.
— Ты боишься? — Это отнюдь ей не помогало. Она не желала думать, что Ник может чего-то бояться. Да, он признался ей, что испугался кобры. Но все равно убил ее без колебаний. Солдаты наверняка часто испытывают страх и умеют не обращать на него внимания. Она бы тоже хотела так уметь.
— О да, — жизнерадостно отозвался Ник. Чувствуя, как сердце уходит в пятки, Ануша впилась глазами ему в спину. Они ехали в очень высокой траве, выше лошадиных голов. — Здесь может таиться кто угодно: носорог, буйвол, леопард, тигр. Продолжай говорить громко и спокойно.
У нее во рту все пересохло от страха. И пока она подыскивала тему для разговора, Паван вклинился в речной поток и перебрался на противоположный берег.
— Смотри. — Ник показал на мокрую землю. — След тигра.
Следы лап казались огромными.
— Хотела бы я сейчас оказаться на слоне, — призналась Ануша, перебравшись к Нику на другой берег.
— И не только ты, — сухо согласился тот. — Хотя трава здесь все же короче.
