Барбара Картленд - Танцуя на радуге
И то, как Ингрид отозвалась о дружбе Хью с тем, против кого она с такой настойчивостью ее предостерегала, внесло еще больше смятения в чувства и мысли Лоретты…
Чтобы переменить тему, она сказала:
— У нас есть днем какие-нибудь дела?
— Можно поехать по магазинам, если хочешь, — ответила ее кузина. — Конечно, в Париже есть еще масса достопримечательностей, которых ты не видела, но это я оставлю на Фабиана.
— Когда он привез меня сюда после завтрака, я надеялась, что он пригласит меня совершить прогулку по городу.
— Вероятно, — объяснила Ингрид, — он сегодня играет в поло и не хотел подвести свою команду.
— В поло? — переспросила Лоретта.
— Я думала, ты знаешь, — ответила Ингрид, — почему Фабиан меньше интересуется скаковыми лошадьми, чем его отец. Он ведь выдающийся игрок в поло. Собственно говоря, он член команды, представляющей Париж.
— Я ни малейшего понятия об этом не имела, — ответила Лоретта. — Конечно, я заметила, какие у него чудесные лошади, но он никогда не приезжал в Англию на скачки, и я решила, что они интересуют его только, как средство передвижения.
Ингрид засмеялась.
— Скажи ты это Фабиану, он бы упал в обморок! У него есть собственные лошади, ничуть не уступающие отцовским, а его конюшня в Нормандии слывет лучшей в стране. И у него есть скаковые лошади, только в отличие от дюка он на них не помешан.
— Теперь я понимаю, почему папа с ним не знаком, — заметила Лоретта. — Это казалось мне загадочным.
— Ты еще многое в Фабиане найдешь загадочным, — ответила Ингрид. — Очень жаль, что в мужья он не годится, хотя во всех других отношениях безупречен.
Они заговорила о другом, но мысли Лоретты все время возвращались к маркизу.
Притворяться перед собой не имело смысла, и, поднявшись в спальню переодеться к обеду, она почувствовала, как сильно хочет быть с ним, слушать его.
Да, когда он говорил о их чувствах друг к другу, она смущалась.
Но в ней пробуждались ощущения, о которых она старалась не думать, в которых не осмеливалась признаться себе.
«Если я сейчас так мучаюсь, — думала она, строго себя одергивая, — так что же я буду чувствовать, если выйду за него замуж, а он оставит меня для другой женщины?»
Мысль эта была нестерпимой, и, нежась в душистой воде ванны, она попыталась обрести спокойствие, равнодушие, высокомерие.
Затем она надела еще одно из красивых платьев, которые выбрала с Ингрид у Лаферье.
В нем она казалась полураспустившейся розой.
Однако легкие штрихи бархата на серебре шифона придавали ему интригующую изысканность.
Нет, оно явно не предназначалось для девушки, только начинающей выезжать в свет!
Естественно, у нее не было драгоценностей, какие носят замужние женщины, и Ингрид одолжила ей брильянтовое колье с подвеской — большой идеальной формы грушевидной жемчужиной.
К нему были серьги и браслеты, чтобы надеть поверх длинных перчаток, того же цвета, что и ее платье.
— Ты обворожительна, как никогда! — воскликнула Ингрид, увидев ее.
Лоретта зашла к ней в спальню попрощаться до утра, так как Ингрид должна была обедать с маркизом в гораздо более поздний час и пока отдыхала в шезлонге в элегантнейшем неглиже из зеленого газа.
— Проведи приятно время, любовь моя, — сказала Ингрид, — но помни: не теряй ни головы, ни сердца. Если речь идет о Фабиане, их не вернуть.
— Буду помнить, — ответила Лоретта с некоторой неуверенностью.
Затворяя за собой дверь, она не видела, с какой тревогой ее кузина посмотрела ей вслед.
Перекинув через руку бархатную пелерину, Лоретта медленно спускалась по ступенькам, и в тот момент, когда она сошла в вестибюль, к ней торопливо подошел лакей, дежуривший у парадной двери, и сказал:
— Господин, который вас ждет, мадам, просит, чтобы вы не мешкали, так как его лошадям не стоится.
Лоретта не обратила внимания на некоторую странность этого поручения — ведь лошади Фабиана были великолепно вымуштрованы.
Она почти сбежала с крыльца к карете, и грум тотчас распахнул перед ней дверцу.
И вот тут она удивилась, что Фабиан не встретил ее снаружи.
А когда она опустилась на сиденье, то увидела, что в карете никого нет.
Дверца тотчас захлопнулась, лошади рванулись вперед рысью, и Лоретта, было привставшая, снова села, чтобы ее не швырнуло на пол.
Карета мчалась по Елисейским полям с совершенно излишней быстротой, и Лоретта подумала, что произошла какая-то ошибка.
Она хотела окликнуть кучера или грума, но оба окошка были плотно закрыты.
Может быть, маркиз придумал новый способ заинтриговать ее? Или это все-таки ошибка?
И тут у нее мелькнуло страшное подозрение, настолько страшное, что она побоялась облечь его в слова.
Лоретта наклонилась, опять попыталась открыть сначала одно окно, потом другое, но они не поддавались, а карета неслась так быстро, что открыть дверцу она побоялась.
— Что… происходит? Что… это? — спрашивала она себя.
И пока она пыталась сообразить, что должна будет сделать, если оправдаются ее худшие подозрения, бульвар остался позади.
Тут дома отстояли далеко друг от друга, и Лоретта поняла, что они едут вдоль Булонского леса.
Затем лошади свернули в ворота, по сторонам замелькали клумбы и деревья. Карета остановилась перед портиком большого дома.
«Да, конечно, произошла ошибка! — с облегчением сказала себе Лоретта. — Кучер должен был заехать за какой-то дамой и, вероятно, ошибся домом. Я сама виновата. Мне следовало быть осмотрительнее и сообразить, что маркиз непременно вошел бы хотя бы в вестибюль».
Лакей распахнул дверцу, и она спросила по-французски:
— Чей это дом?
— Мадам, месье ожидает вас там, — ответил лакей.
— Но как его зовут? — настойчиво спросила Лоретта.
— Он ждет, мадам, и просит вас подняться к нему.
Сделать ничего было нельзя, а продолжать этот разговор не имело смысла, поэтому Лоретта сказала, выходя из кареты:
— Прикажите кучеру подождать. Произошла ошибка, и ваш хозяин распорядится, чтобы меня отвезли обратно.
При этих словах она вошла в вестибюль, где другой лакей уже ждал, чтобы проводить ее по широкой лестнице в парадную гостиную, как она подумала.
Дом выглядел великолепно обставленным и дышал роскошью.
Лоретта уже не сомневалась, что действительно произошла ошибка и сейчас она окажется в обществе совершенно незнакомых людей.
«Надо настоять, чтобы меня тотчас отвезли домой, — решила Лоретта. — Ведь маркиз должен вот-вот приехать и будет недоумевать, что со мной случилось».
На верхней площадке лестницы она увидела часы и сказала себе, что была очень глупа, поверив, будто это мог быть маркиз.
