Гелена Мнишек - Прокаженная
За окном раздался стук автомобильного мотора, потом наступила тишина.
— Уехал! — шепнула Стефа. — Какие же разные люди, он и тот!
XIII
В конюшню Пронтницкий вошел с физиономией победителя. Только что он встретил возвращавшуюся из теплицы Люцию, увидел ее зарумянившиеся щеки и по первым же ее словам понял, что ее чувство к нему не ослабло. Он воспользовался этим, чтобы пожать ручку девочки и шепнул ей пару нежных словечек.
— Я на верном пути, — твердил он себе. — Эта малютка все больше в меня влюбляется.
И он, довольный, подкрутил усики уверенного в себе кавалера.
— Бенедикт, коней для меня! — распорядился он.
— Каурых или гнедых? — спросил старый слуга.
— Запрягай четверку каурых арабов в желтую «американку».
Старик вытаращил на него глаза:
— Каурых арабов?!
— Ты что, оглох? Делай, что велят!
В конюшню вошел Клеч и спросил по-немецки:
— Куда вы собираетесь ехать?
— В город. В мастерскую. Нужно узнать о косилке.
— Косилку уже починили, так что ехать вам незачем.
— Пан майорат мне поручил.
— Может быть. Но теперь в этом нет необходимости. Отправим за косилкой повозку, и все.
— Но я должен ехать! — уперся Пронтницкий.
— Ха! Езжайте, но не советую вам брать каурых.
— Почему?
— Да так, не советую, и все. Дорога дальняя.
— До Шаля будет подальше, а баронесса всегда ездит туда каурыми.
Клеч значительно глянул на него и лаконично бросил:
— Разница!
— Никакой разницы не вижу! — Пронтницкий понял, что хотел сказать Клеч, но решил не уступать. Крикнул Бенедикту: — Что же ты не запрягаешь?
— Пане мой, по-дружески вам советую не брать эту четверку, — изрек Клеч. — Это любимая упряжка майората. Случись что с конями, не миновать беды. Не будите лиха! Возьмите караковых, кони, что куколка. Или гнедых. И баронесса сегодня собиралась выезжать в Обронное. Прикажет заложить каурых, и что тогда?
— Тогда для нее заложат гнедых, — сказал Пронтницкий, разозлившись уже по-настоящему, и вновь повернулся к Бенедикту: — Живо запрягай! Не понял? Старик пожал плечами и отправился выполнять поручение, бурча под нос что-то весьма нелестное для практиканта. Клеч махнул рукой и проворчал:
— Упрямый тип… ну и черт с ним! Через несколько минут Пронтницкий сидел в «американке», расправляя вожжи каурой четверки. Он иронически усмехнулся, щелкнул кнутом, попрощался с Клечем, пустил коней быстрой рысью и исчез за поворотом.
Управитель и конюх переглянулись.
— Хоть бы обошлось, — буркнул Клеч.
А Бенедикт развел руками:
— Если пан практикант угробит коней, я перед майоратом отвечать не собираюсь. Вы ведь сами позволили, пан управитель, так при чем тут я?
— Да что вы такое говорите, Бенедикт? Пан практикант прекрасно правит, — сказал Клеч, но видно было, что он обеспокоен.
Отсутствие Пронтницкого за обедом удивило пани Идалию и опечалило Люцию. Девочка не понимала, почему ему понадобилось уехать именно сегодня, после столь приятного случайного свидания. Грусть ее еще возросла, когда пани Идалия объявила, что после обеда поедет в Обронное навестить княгиню Подгорецкую. Оставшись наедине со Стефой, девочка бросилась ей на шею, капризно шепча:
— Как бы я хотела остаться дома! Как мне не хочется ехать с мамой!
— А когда-то ты так любила бывать в Обронном, — улыбнулась Стефа.
— Ах, когда это было!
В ее глазах была мечтательность и грусть. Закончив свой туалет, пани Идалия приказала запрягать коней в ландо. Вскоре к ней в дверь постучался Яцентий:
— Пани баронесса, конюх говорит, что можно ехать только гнедыми или караковыми.
— Но я приказала запрячь каурых, — подчеркнула пани Идалия.
— Конюх говорит, что каурых нет.
— Куда же они подевались?!
— Пан практикант на них поехал в город.
Пани Идалия повернулась к Яцентию и воззрилась на него прищуренными глазами:
— Пан Пронтницкий? Каурой четверкой, в город?
— Конюх так говорит.
— Управитель знал, что я сегодня еду. Как он мог дать каурых?
— Пан практикант сказал, что ваша милость поедет гнедыми.
— Быть такого не может! Пришлите сюда Бенедикта. Яцентий вышел. Пани Идалия вскочила, нервно теребя перчатки.
— Неслыханно! Я прошу коней, а мне отвечают, что коней нет! Слишком много он себе позволяет, Вальди его распустил. Неслыханно!
Тем временем у конюшни собрался «военный совет». Яцентий, Бенедикт и несколько молодых конюхов стояли с озабоченными физиономиями. Искали управителя, но Клеч уехал в поля.
Ничего не поделаешь, пришлось идти в особняк без него.
Когда Бенедикт и Яцентий вошли в ворота, конюх окаменел от страха: лакей прогуливал вокруг газона каурого верхового из Глембовичей. Приехал майорат…
— Ну то-то и оно! — вздохнул Бенедикт. — Пан Вальдемар и так вечно нежданно приезжает, но уж сегодня он подгадал, так подгадал!
Тетку Вальдемар застал крайне разгневанной и удивленно спросил:
— Что случилось?
— Я вижу, твой протеже тут значит больше, чем я! Кто бы знал!
Вальдемар спокойно слушал ее, прохаживаясь по комнате. Когда она закончила, майорат фыркнул:
— Мой протеже! Тетя, кто ему не протежировал здесь, так это я.
— И ты еще смеешься! Бесчувственный!
— Наоборот, я весьма удручен.
— Ах, как ты мил… — язвительно бросала баронесса.
— Тетя, вы оба сделали мне сегодня огромное одолжение: вы — тем, что собирались ехать, а он — тем, что уехал.
— Не понимаю…
— Тетушка, вне всякого сомнения, он много на себя берет, но это ваша вина, не моя.
— Ничего не понимаю!
— Тетя, вы замечаете, как он крутится вокруг Люции?
— Ты уходишь в сторону.
— Совсем наоборот, я приближаюсь к главному. Итак, вы замечаете?
— Дорогой мой, они слегка флиртуют. Что в том страшного?
— Думаю, Люци такой флирт вовсе не нужен, — сказал Вальдемар холодно.
— Наоборот. Ей уже шестнадцать, девушке в этом возрасте пора приобрести некоторый опыт.
— Пусть так. Ну, а если она влюбится?
— Ну и что? В конце концов, в Пронтницкого можно даже влюбиться.
Вальдемар смотрел на нее, не веря собственным ушам:
— Позвольте, тетя! Что значит «можно даже»?
— Думаю, ты понимаешь.
— Увы, нет.
— Господи! — взорвалась пани Идалия. — Это так просто! Будь Пронтницкий человеком нашего круга, но неподходящей партией, я совершенно иначе смотрела бы на все, но что плохого в том, что Люци немного пофлиртует с человеком, стоящим ниже ее на общественной лестнице? Пусть даже влюбится…
— Ах, значит, им можно даже влюбиться… — иронически усмехнулся майорат. — Может, им можно и обвенчаться?
