Жюльетта Бенцони - Сын Авроры
— Я не могу просто так уйти! Король лично просил меня дожидаться его указаний...
— Так почему бы вам самой к нему не съездить? Дворец не так далеко отсюда...
— Явиться во дворец? О нет, на это у меня нет ни малейшего желания!
Девушке не хотелось объяснять, что на самом деле она избегала встречи с Марией Эстерле, но Клаус стоял на своем:
— Тогда отправьте во дворец меня! Я там никого не знаю и совершенно не боюсь никаких встреч.
— А разве я сказала, что боюсь? — вспылила Аврора. Тут Амалия посчитала нужным вмешаться и встала на сторону молодого человека:
— Но он прав, Аврора! Мы не можем сидеть здесь бесконечно в ожидании какого-то распоряжения. Говорят, что король собирается в Дрезден, где примет русского царя Петра. А еще говорят, что вскоре его ожидает пренеприятный разговор с женой. Поляки четко обозначили свою позицию по поводу иноверной королевы. Кроме того... я буду вынуждена тебя покинуть: мой супруг зовет меня в Лейпциг. У него там гарнизон...
Аврора прекрасно понимала, что Амалия и Клаус были, по сути, правы, но все никак не могла решиться на отъезд. Наконец, когда она почти уже решилась покинуть Варшаву, пришло вожделенное письмо. В паре сухих, подчеркнуто-официальных строк Август сообщал ей, что пока не нуждается в ее услугах, и желает, чтобы она вернулась в Кведлинбург, где должна ожидать его дальнейших указаний. Ребенка же, писал он, можно перевезти в Берлин к некоему Руссо — протестанту французского происхождения, который был раньше придворным слугой в Версале и которому можно доверять. В Кведлинбурге Морица оставлять было нельзя, поскольку город с недавних пор принадлежал Пруссии. Было бы неплохо, если бы госпожа фон Кенигсмарк продолжила свое общение с курфюрстом Бранденбургским с прицелом на долговременное сотрудничество. С наилучшими пожеланиями и прочее, и прочее, и прочее...
Аврора была в ярости:
— Доверить Морица какому-то незнакомцу?! Бросить его в Берлине, а самой запереться в этом треклятом монастыре? Так вот какую судьбу нам уготовило Его Величество! Что ж, я немедленно отправляюсь к нему, чтобы сказать все, что о нем думаю!
Клаусу и Амалии пришлось изрядно потрудиться, чтобы успокоить разгневанную графиню. Она кричала, что несложно догадаться, кто стоит за всем этим: Флеминг! Ну, разумеется, это был он! То, что он предложил ей объединиться против выскочки Эстерле, вовсе ничего не значило! Естественно, первый министр не хотел, чтобы Аврора ввязывалась в его политические дела и подрывала его драгоценный авторитет перед лицом Фридриха Августа!
Амалия фон Левенгаупт знала свою сестру достаточно хорошо, а потому позволила буре разразиться в полную силу. Когда пик ярости, наконец, прошел, Аврора бросилась на кровать и расплакалась. Амалия выждала несколько минут, чтобы сестра побыла наедине со своим горем, а потом, решив, что настал подходящий момент, помогла ей подняться и крепко обняла:
— Давай мыслить здраво. Если Флеминг и впрямь стал инициатором этого письма...
— Подозреваю, что он вообще его продиктовал!
—... то, заявившись к Августу, ты ничего не добьешься! Ты же знаешь, что в глубине души он слаб; ему всегда нужен кто-то, на кого он мог бы опереться... Ему нужен волевой человек с крепкими нервами. И потом... ты уверена, что он вообще тебя примет? Вполне вероятно, что он сейчас со своей новой любовницей.
— Как раз от нее-то Флеминг и хочет избавиться!
— Что ж, похоже, в этом он не слишком преуспел. Послушай, вот что я тебе предлагаю...
— Говори же!
— Ты вернешься в свой монастырь, где тебя будут чествовать как спасительницу, а уже оттуда ты сможешь завязать переписку с пруссаком.
— Оставив у него сына, будто бы в заложниках? Ну уж нет! И если Флеминг задумал его туда отправить, одному Богу известно, что может там случиться с моим Морицем!
— Может быть, ты и права, но в таком случае я, кажется, нашла подходящее решение: я отвезу Морица в Лейпциг. Мой Фридрих привезет туда наших сыновей и будет только рад познакомиться с твоим ребенком. Так и ты будешь спокойна: с нами ему ничто не угрожает.
Это и впрямь было неплохое решение. Аврора вытерла слезы и обняла сестру:
— Право же, не знаю, что бы я без тебя делала, — вздохнула она.
Она почувствовала невероятное облегчение. Лейпциг находился ровно посередине между Дрезденом и Кведлинбургом, так что она могла навещать своего сына так часто, как захотела бы. Выехать они с Амалией решили вместе. Большую часть пути им пришлось трястись по грязи и талому снегу. Весна постепенно вступала в свои права, но погода была настолько мерзкой, что Аврора всерьез начинала задумываться: уж не кроется ли здесь некий дьявольский умысел. Наконец, они въехали в Лейпциг. Амалия сразу же отправилась к своей семье и с радостью обняла мужа и детей — сдержанно, без лишней патетики, как свойственно большим, крепким семьям, — которые с удовольствием приняли маленького Морица. Прощаясь, Аврора вдруг почувствовала, как сердце у нее сжимается, будто сдавленное невидимыми тисками. Ульрика, разумеется, осталась приглядывать за ребенком, так что уезжала молодая женщина в сопровождении Юты и Клауса.
Говоря откровенно, Аврора не слишком желала возвращаться в монастырь. Пожалуй, она была готова к общению с аббатисой, но с остальными же...
— Не печальтесь вы так, — ободрил ее Клаус. — Я думаю, что они встретят вас подобающим образом — вы же все-таки возвращаетесь победительницей! И потом, я буду рядом с вами!
— Я знаю, но между Асфельдом и Кведлинбургом все же есть какое-то расстояние...
— Но не настолько большое, как вы себе вообразили! Я попросил моего управляющего, чтобы тот купил дом на Базарной площади. Так что вы можете обращаться ко мне, когда захотите.
— Правда? — прошептала Аврора, растроганная этим поступком. — Но, Клаус, у вас ведь своя жизнь... Вы молоды, и вам нужен наследник, который смог бы продолжить ваш род. Вы женитесь, у вас будут дети... Мне нет места в вашем сердце...
— Послушайте, что я вам скажу. С того самого дня, как я расстался с вами на границе Целле, я решил для себя, что единственной женщиной, которая сделает меня счастливым, будете вы. Я готов отдать свою жизнь в полное ваше распоряжение и никогда не попрошу ничего взамен.
— Но почему?
— Вы хотите, чтобы я повторил это снова? Когда-то давно я уже сказал, что люблю вас, но тогда мои слова вас только раздосадовали. Больше я этого не скажу. Просто позвольте мне быть вашим рыцарем, как в Средние века... В общем, я вверяю вам свою судьбу, и вы меня не отговорите от этого! Я знаю, что я прав, и прекрасно вижу, что вы бесконечно одиноки!
