Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“
Наконец, боясь показаться слишком отличной от молодых французских барышень, она, чтобы закончить, искала очень корректную формулу…
Мишель смеялся над собой, что мог приписать такое юношеское письмо мисс Саре. Страшная жалость, чувство трогательной заботы умиляли его, напомнив ему то, что он испытывал накануне, мечтая о своих детях и своей любви к ним; и он досадовал на себя за свои отклонения в сторону. Сегодняшняя встреча, невольная комедия, разыгранная им, еще более усложняли положение.
Он обвинял себя, Клода, также Колетту, которая вероятно превратила своего брата в паладина, чтобы представить его воображению Сюзанны. Ах, какое это было бы счастье, если бы молодая девушка ограничилась вежливым отказом своему мнимому воздыхателю!
Но мысли Мишеля уклонились: мисс Северн, одинокая, бедная или почти бедная, искала богатства и положения в свете; она ухватилась за первую встреченную случайность. В этом случае унижение молодой девушки не могло особенно огорчить бывшего возлюбленного м-ль Морель; напротив, оно было бы местью за него. Мишель старался даже найти удовольствие в этой мысли; но она была в полном противоречии с его великодушной натурой, и он оставил ее, забыв совершенно свою кузину, чтобы горько посмеяться над тем, с каким глупым видом он появится завтра у г-жи Бетюн.
В тот момент, когда он, пообедав, вставал из-за стола, неожиданно появился Альберт Даран, и Мишель испустил вздох облегчения. Владелец башни Сен-Сильвера решительно устал от своих разговоров наедине с Мишелем Тремором!
Он потащил вновь прибывшего в кабинет с драгоценными обоями и, жалуясь, передал ему странную историю; но эффект от этого рассказа получился неожиданный. Даран разразился хохотом, он задыхался от смеха.
— Это великолепно! — воскликнул он, — мы сговорились, признав, что неблагодарная роль „будущего жениха“ тебе плохо подходит и что нужно, чтобы милое дитя тебя избавило от скуки долгого ухаживания и колебаний, предшествующих предложению… Не так ли!..
При смехе своего друга Мишель закусил губу.
— Я, право, совсем не нахожусь в шутливом настроении, — сказал он довольно холодно. — Мне скучно, тягостно от этой нелепой истории; я тебе о ней говорил, желая получить совет. Так как ты можешь мне предложить лишь одни язвительные насмешки, оставим это и перейдем к другому. Надолго ты здесь, в Ривайере?..
— На неделю, — возразил спокойно коллекционер.
И он замолчал, затем вдруг, начиная вновь:
— Почему ты не хочешь жениться на этой молодой девушке?
— Почему? — повторил Мишель, разгорячившись совсем на этот раз. — Но, честное слово, ты сходишь с ума! Разве я когда-нибудь имел намерение жениться? И если бы я его даже имел, разве я был бы настолько глуп, чтобы жениться на молодой девушке, которую я едва знаю и которую не люблю!
— Которую ты не любишь чувством Рюи Блаза или Антони, но…
— Которую я просто не люблю, — отрубил Мишель.
— Но, — продолжал Даран с той же невозмутимостью, но я не вижу, чтобы было необходимо особенно страстно любить женщину, на которой женишься. Каждый день устраиваются очень разумные браки, где любовь никого не воспламеняет. Это часто самые счастливые…
— Денежные браки!..
— Совсем нет. Есть мужчины, женящиеся для того, чтобы иметь приятную домашнюю жизнь и детей… Если мисс Северн добрая, умная и к тому же хорошенькая, а это так! и здоровая, я повторяю, я не вижу, почему бы тебе на ней не жениться.
Сидя в кресле подле шкафа, переполненного фарфором, Мишель отбивал марш на дубовой стенке, не глядя на Дарана и делая вид, что его не слушает; внезапно он повернулся, смеясь в свою очередь очень горьким смехом.
— „Мишель“ или „Женатый поневоле!“ Плохой водевиль Скриба. Знаешь, что я сделаю? Я уеду завтра и напишу с Нордкапа г-же Бетюн, пусть объясняется со своим сыном. Что касается тебя, ты единственный в своем роде! Нет, если есть совет, в самом деле, которого я не ждал ни от тебя, ни от кого, сознаюсь, то это именно тот, чтобы возложить на себя ответственность за смешное письмо, написанное от моего имени плохо воспитанным школьником и жениться на какой-нибудь молодой девушке вследствие первоапрельской шутки.
— Это вовсе не какая-нибудь девушка, — упрекнул Даран. — Это твоя кузина и это жена, назначаемая тебе твоей сестрой. Что же касается письма этого маленького животного, Клода, оно, честное слово, должно быть не так плохо написано, раз к нему отнеслись так серьезно.
— Ты кажется начинаешь находить, что я должен чувствовать себя обязанным Клоду!
— Не невозможно, мой милый, — заявил изобретатель эликсира Мюскогюльж.
— Но ты согласен, во всяком случае, что я единственный судья в этом деле?
— О, безусловно, — возразил Даран. — Имеешь ты известия о г-не Фовель?
— Да…
— Хорошие?
— Великолепные.
— Его воспаление гортани?
— Вполне прекратилось.
— Тем лучше, тем лучше, адвокат не должен терпеть затруднений из-за гортани, черт возьми!
Разговор продолжался в тоне банально-шутливом, затем наступило молчание, и Мишель начал снова:
— Ты, значит, не понимаешь, что я покажу чудовищный эгоизм, женясь на этой молодой девушке? Ах! если бы мне было двадцать лет! Может быть, я тогда убаюкивал бы себя прелестными иллюзиями, может быть я говорил бы себе: „она хорошенькая, прелестная, я ее полюблю“. Но мне тридцать, я знаю жизнь; и в особенности я знаю самого себя. Ясный цвет лица и прекрасные глаза недостаточны, чтобы мне вскружить голову. Я не влюблен в это дитя; допуская, что со временем появится искренняя привязанность к ней, я знаю, что она не внушит мне никогда глубокой, пылкой любви; я знаю, что она никогда через меня не познает страсть, на которую она надеется, на которую она имеет право надеяться, которую она, вероятно, ждет от меня.
Так как Даран тихо пожал плечами, молодой человек продолжал:
— Сделай милость, поверь мне, что я не считаю себя неотразимым. Но говорят, будто поколение молодых романтичных девушек еще не совсем исчезло из этого мира, и великие безумия еще трепещут в некоторых 20-летних сердцах. Вспомни обстоятельства, при которых мы встретились, мисс Северн и я… и этот час, проведенный подле могилы умершего от любви рыцаря… и это имя, написанное ею на стене под влиянием легенды… Ах! зачем я его не прочел!.. Бедная малютка! Она нашла во мне сходство с рыцарем. И три дня спустя после этого начала из главы романа Жорж Занд или Фейе…
— Позволь, добавь еще велосипед…
— … она получает письмо от Клода. Но она должна была в тот момент собрать в своей послушной памяти сотни фантастических историй, предметов ее прежних грез, чтобы построить в своем воображении прелестный роман и лучше убедить себя в том, что выраженные чувства ее тронули. Подумай только, какой ужас! Если герой недостоин поэмы — баста… Воображение — могущественная фея украшает и облагораживает его. Ты увидишь, что, благодаря сумасбродным рассказам Колетты и истории рыцаря, это дитя совершило чудо, превратив меня в героя романа, как ты говорил в прошлый раз. Ясно, однако: гордясь любовью легендарной личности, бедная девушка неожиданно откроет глаза и очутится лицом к лицу с банальным джентльменом, женящимся на ней от безделья, чтобы не тянуть долго, как говорят. Какое разочарование! Если бы я серьезно думал жениться на Сюзанне Северн, я бы не хотел, чтобы она могла меня обвинять в обмане; то, что я тебе сказал сейчас, я хотел бы, чтобы она знала.
