Линда Миллер - Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)
— Не думаешь ли ты, что он обманул меня? — Она обращалась скорее к себе, чем к Алев.
— И это будет уже не в первый раз, когда мужчина говорит неправду, чтобы заманить женщину в свою постель, разве не так?
Шарлотта остановилась и посмотрела на Алев, уютно сидевшую на скамейке. Пятнистая тень от листьев вяза дрожала на ее лице и фигуре.
— Почему ты стараешься расстроить меня? — требовательно спросила она. — Что я тебе такого сделала?
Алев вздохнула и поднялась со скамейки.
— Я не хочу тебе ничего плохого, но до тебя, видно, никак не доходит, что здесь все по-другому, и я пытаюсь предостеречь тебя, чтобы ты не питала надежд, которые приведут к разочарованию.
С этими словами собеседница исчезла внутри сераля, а Шарлотта задумчиво уставилась на ветки вяза. Неужели Патрик просто использовал ее? Правда ли, что он хотел снова оставить ее в гареме, теперь, когда получил от нее удовольствие? Она должна выяснить это. Шарлотта прикоснулась ладонью к шершавой коре вяза. Последний раз при побеге она чуть не погибла в пустыне и, конечно, не хотела бы снова пройти через это испытание. Нет, если Патрик действительно обманул ее, она узнает об этом до его отъезда и найдет способ пробраться на борт «Чародейки». Выработка плана, каким бы нелепым он ни казался, всегда приводила Шарлотту в хорошее настроение. Она выждала несколько минут, чтобы успокоиться, и вернулась в гарем.
В эти часы перед полуднем женщины спали, раскинувшись на своих кушетках, но Шарлотта была слишком возбуждена, чтобы лежать спокойно. Сердце ее забилось, когда Рашид, поймав ее взгляд, жестом пригласил подойти к нему. С необычным для нее рвением она пошла навстречу евнуху, чуть не столкнувшись с ним у дверей.
— Ваш муж хочет, чтобы вы пришли к нему в спальню.
Сердце Шарлотты замерло, а потом сильно забилось, словно пойманная птица в клетке. Голова ее кружилась от радости, и в то же время она испытывала чувство презрения к Патрику, во власти которого было обращаться с ней как с рабыней. Они подошли к открытой двери в комнату Патрика. Рашид жестом пригласил Шарлотту переступать порог и оставил их. Внутри у Шарлотты все кипело, но она заставила себя мило улыбнуться.
— Привет, мистер Треваррен!
Патрик только что отправил в рот горсть крупного темного винограда, и ему пришлось дожевать и проглотить, прежде чем он смог ответить.
— «Мистер Треваррен»? Мне это нравится. Звучит старомодно и обманчиво-покорно.
Внутри у Шарлотты все перевернулось.
— Если тебе нужна покорность, я могу посоветовать купить на рынке обезьянку и выдрессировать ее так, чтобы она танцевала на задних лапках, как только ты щелкнешь пальцами! — выпалила она.
Шарлотта была в смятении, ей хотелось и броситься в объятия Патрика, и отодрать его за уши — все это одновременно. Он засмеялся и протянул руки.
— Ты слишком храбрая, или слишком глупая, любовь моя. Я еще не разобрался.
Она глубоко вздохнула, но не смогла скрыть свою главную заботу.
— Одна женщина в гареме сказала мне, что ты можешь развестись со мной, просто хлопнув три раза в ладоши. Это правда?
Глаза Патрика озорно сверкнули.
— Абсолютная, — ответил он. Шарлотта покраснела от возмущения.
— Она сказала также, что ты можешь иметь четырех жен и сколько захочешь наложниц, — стараясь не выдать охвативших ее чувств, внешне спокойно продолжала она.
Он кивнул.
— Здесь, в Рице, я могу иметь, по своему выбору, несколько жен, но брачные узы будут действительны, конечно, только в арабских странах. Что же касается наложниц, то их число не ограничено не только здесь, но и в христианском мире. — Уголок его рта незаметно дрогнул, когда он уделал паузу, глядя на Шарлотту. — Иди сюда.
Ей хотелось устоять, но она не смогла. Она подошла к нему — и оказалась в его объятиях.
— Я не буду твоей наложницей! — заявила она из чистой бравады.
Патрик стянул с нее платье, обнажив плечо и грудь.
— Ты будешь тем, кем я попрошу тебя быть, — возразил он охрипшим голосом, — и мы оба знаем это.
Он поцеловал ее, и, как ни хотелось Шарлотте воспротивиться этому, она тут же оттаяла. Патрик раздел ее, лаская в восхищении прекрасное, доступное его прихоти тело, и, наконец, положил ее на кушетку, любуясь ею.
После этого он с блаженной безжалостностью насладился ею при помощи рук, губ и других приспособленных для этого частей тела. Шарлотта уже полностью выдохлась, когда он наконец отпустил ее. С чувством полного удовлетворения она в изнеможении опустилась на его грудь.
Коричневыми от загара длинными пальцами одной руки Патрик ласково взъерошил ей волосы и по-хозяйски похлопал ее пониже спины. Шарлотта готова была в эти минуты на все, лишь бы услышать от мужа слова любви, но, увы, никаких нежных слов она не услышала.
— Мы отплываем завтра с утренним приливом, — сказал он вместо этого.
Собрав оставшиеся силы, Шарлотта подняла голову, чтобы заглянуть в чернильно-синие глаза Патрика:
— Я… я хочу поехать с тобой.
Он дотронулся указательным пальцем до кончика ее носа и снисходительно посмотрел на нее.
— Я уже говорил вам, миссис Треваррен: куда поеду я, туда поедете и вы. Вы не доверяете мне?
Остатки боевого духа вернулись к ней.
— Конечно, я не доверяю тебе, — она прикасалась к его нижней гy6e, — да и с какой стати, если я могу быть просто первой из четырех жен или вообще не быть женой?
— «Вообще не быть женой»… — нахмурился Патрик. — Во имя всех святых, что ты имеешь в виду?
— Наш брак будет недействителен везде, кроме этого королевства. — Шарлотта казалась смелой и вызывающей, но на самом деле еле сдерживала слезы. — И даже в Риде все, что тебе надо сделать, чтобы избавиться от меня, так это хлопнуть в ладоши и произнести несколько слов.
Патрик поднял голову, чтобы поцеловать ее губы.
— В таком случае я считаю, что тебе надо вести себя хорошо.
Это был не тот ответ, на который Шарлотта надеялась.
— Моему отцу это не понравится, — предупредила она. — Когда папа и дядя Девон узнают, как позорно ты использовал меня, они отрежут тебе пальцы на руках и ногах и заставят съесть их.
Он притворно сморщился.
— Боже, какие угрозы, миссис Треваррен! Я напуган до смерти!
— Если бы у вас были мозги, мистер Треваррен, — продолжала Шарлотта, — вы бы испытали страх за свою жизнь. Брайхам Куад — человек, с которым шутки плохи.
Глаза Патрика смеялись, хотя рот его был крепко сжат.
— Тогда, богиня, будет прекрасно, если я сыграю шутку не над почтенными сэрами, а над тобой. — Он повернулся так, что Шарлотта снова оказалась под ним, глядя на него со смешанным чувством раздражения и желания. — Раздвинь ноги, жена моя, — сказал он — я хочу тебя. Сейчас.
