Линда Миллер - Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)
Шарлотта проглотила возражения и враждебно посмотрела на Халифа, Потом нерешительно приблизилась к Патрику.
— Зачем ты вообще тогда собираешься на мне жениться, если так ко мне относишься? — прошипела она.
Он оглядел Шарлотту с ног до головы, подробно изучив ее пышный бюст и округлые бедра.
— В каких-то вещах я предпочитаю быть оптимистом, — объяснил он, не сводя с нее глаз. — Я верю, что тебя еще возможно спасти, хотя для этого придется приложить немало усилий.
Шарлотте очень хотелось в ответ на эти слова заехать Патрику прямо в челюсть, но она постаралась мило улыбнуться.
— Ну что ж, мы можем даже объединить наши усилия, — любезно предложила она.
Патрик воспринял это с должным скептицизмом и нетерпеливо обернулся к другу.
— Ладно, — решительно произнес он, — давай кончать с этим.
Халиф соединил ладони, вытаращил глаза и пробормотал несколько загадочных слов на родном языке. Затем улыбнулся Патрику и пожал плечами.
— Вы теперь едины пред ликом Аллаха, — заключил он. — Забирай свою невесту и смотри — она может причинить тебе очень много хлопот.
Шарлотта испуганно перевела взгляд с Халифа на Патрика.
— Что, мы действительно женаты?
Новоиспеченный муж глубоко вздохнул и обнял ее:
— К сожалению, да. Но у нас есть шанс — вдруг из этого выйдет что-нибудь хорошее. — С этими словами он подхватил ее на руки и направился к выходу из покоев, унося жену, как драгоценное сокровище с тонущего корабля.
— Но мы не подписали никаких бумаг, — бормотала она, полная дурных предчувствий. — Никто не сказал: «Объявляю вас мужем и женой!», никто не сказал: «Вы можете поцеловать супруга».
Патрик со слабой улыбкой успокаивал Шарлотту:
— Не беспокойтесь, миссис Треваррен, я думаю, вам хватит моих поцелуев, и не только в губы. А здесь, во дворце, слово Халифа — закон, и, кем бы он нас ни назвал, мы те и есть, а воспротивиться этому никто не отважится.
Они вошли в комнату Патрика, где Шарлотта увидела знакомую кучу подушек. Она думала, что он сразу начнет заниматься с ней теми же прекрасными делами, что и тогда, но он почему-то отошел к окну. Шарлотта села на кучу подушек в центре комнаты и заметила:
— Это благородный поступок, Патрик, что ты женился на мне, чтобы спасти меня от избиения.
Патрик обернулся.
— Благородный? Шарлотта, я отнюдь не являюсь образцом рыцарского достоинства и благородства. Я женился на тебе, чтобы обладать всеми привилегиями мужа. — Он опустился на подушки рядом с ней и, ласково обняв, стал целовать ее, как и в прошлый раз. Он ласкал ее неторопливо, а Шарлотта умирала от желания. Ей хотелось отдаться ему немедленно. Даже когда он стоял перед пей на коленях, его обнаженный мускулистый торс казался ей огромным.
— Шарлотта… — начал он, но она остановила его, прижав палец к его губам.
— Я знаю, Патрик, что это должно быть немного больно, потому что… потому что я никогда еще не была с мужчиной, но я хочу, чтобы ты взял меня сразу.
Он хрипло задышал, и ей стало очевидно, что он жаждет ее столь же страстно, как и она сама.
— Шарлотта, я…
Они соединились в едином порыве страсти. Он вошел в нее быстро и глубоко.
— Тебе будет больно, но потом станет приятно. Я тебе обещаю, — пробормотал он.
Все было так, как он говорил. Несмотря ни на что, Шарлотта испытывала необъяснимое чувство блаженства. Бормоча нежные, бессмысленные слова, он входил в нее опять и опять.
— Патрик, — шептала она умоляюще, — Патрик…
— Сейчас, милая, сейчас. Просто встречай меня да, вот так. О Господи, Шарлотта…
— Патрик, я люблю тебя! — вырвалось у нее помимо воли.
Они оба упали, обессиленные. Но уже через некоторое время их любовные ласки возобновились. Он яростно хотел ее. Шарлотта, несмотря на неопытность, отдавалась ему со страстью дикой кошки. Эта их первая ночь длилась для них бесконечно.
Утром Шарлотта решилась задать больше всего волновавший ее вопрос:
— Когда ты заберешь меня отсюда?
Он задумался, потом сказал:
— Да сегодня же. Не стоит тебя здесь оставлять, я не настолько полон благородства.
— Благородства? Ты считал бы благородным поступком оставить меня в гареме?
— Ну, только в этом гареме, у Халифа. Он мой друг, и у него ты была бы в безопасности, если бы не твоя глупая идея бежать в пустыню на верную смерть.
— У меня были самые лучшие побуждения, — поглаживая его по животу, отвечала Шарлотта.
— Точно. У тебя всегда самые лучшие побуждения. Особенно в тот день, когда ты решила исследовать базар. И вот в результате ты — Шарлотта Треваррен.
Ей очень понравились его последние слова, но упоминание о базаре вновь всколыхнуло в ней чувство вины по отношению к Бенине.
— Я могу пережить то, что случилось со мной, но я безумно беспокоюсь за Беттину. Ведь она не хотела идти со мной, я буквально тащила ее за собой, и Бог знает, что с ней сейчас.
— Ты говоришь о своей подруге? Той, с которой ты была на базарной площади?
Шарлотта вся похолодела. Почему он так участливо спрашивает? Неужели с Беттиной случилось что-либо ужасное?
— Да, — с трудом произнесла она. — Ее зовут Беттина Ричардсон, Где-то она теперь? Продана в рабство? Убита?
Патрик успокаивающе погладил ее и поцеловал.
— Мисс Ричардсон не продана в рабство и вообще в полной безопасности. Я видел ее на базаре в тот день и самолично отправил домой в сопровождении знакомого мне мальчишки.
— Что?!
— Я ведь тоже был на базаре в тот лень, помнишь? Очевидно, им нужна была только одна женщина, поэтому Беттина осталась на площади, oоглашая ее громкими криками.
Он усмехнулся.
Шарлотта испытала почти невероятное облегчение, ей было даже трудно поверить в такое счастье. Значит, с Беттиной все в порядке, этот груз не лежит на ее совести!
Неожиданно ей пришли на память и кое-какие другие детали того достопамятного дня.
— Ты был с танцовщицей в тот день, Патрик Треваррен, — объявила она. — Конечно, ты капитан, и, наверное, у тебя есть любовницы в каждом порту. Между прочим, я не потерплю неверного мужа, хотя среди мужчин неверность считается чуть ли не достоинством.
Он нежно поцеловал ее.
— Достоинством?
Шарлотта кивнула.
— Ну, ты же знаешь, и американцы, и европейцы, вообще все мужчины считают возможным иметь любовниц…
— А твой отец имеет любовницу?
— Ну конечно нет. — Шарлотта фыркнула. — Мачеха застрелила бы его, если б он посмел. Да и зачем ему, они ведь очень счастливы с Лидией.
— Тогда откуда у тебя эти мысли?
— Не считай меня совсем уж наивной. Я получила образование и много путешествовала, да и наконец, я побывала даже в гареме, так что у меня есть какой-то жизненный опыт. Я знаю, что люди, подобные моему отцу, — это редкое исключение. Вон, даже мистер Ричардсон, когда мы жили в гостиницах во Франции и Испании…
