Джейн Фэйзер - Коршун и горлица (Орел и голубка)
— Сарита, здесь не место для ссор. Здесь тело и ум должны получить отдых, здесь можно думать и говорить только о прелестном. Таков наш обычай. И, по‑моему, тебе нетрудно будет с ним согласиться. Ведь так?
Сарита кивнула.
Абул взял ее за подбородок, наклонился и накрыл ее уста своими; все было, как вчера — то же превосходнейшее ощущение и желание сделать этот случайный поцелуй более глубоким. Независимо от воли Сариты, губы ее скрылись, а язык метнулся к уголкам его губ.
Рука его упала с ее подбородка, отчего у нее возникло ощущение пустоты; к ней пришло осознание того, что он ни к чему не принуждал ее.
Ей было удобно так думать, но теперь любое ответное движение с ее стороны будет совершенно исключительно по ее воле. Она отступила от него и увидела, что глаза его зажглись сожалением.
Впрочем, она почувствовала, что ее тело также противится такому решению. Но позволить себе подчиниться его зову она не могла, поэтому отвернулась от него и огляделась по сторонам.
— Такое чувство, что мы находимся под землей.
Снаружи не доносится никаких звуков.
— Нет, просто тут все устроено так, чтобы создать такой эффект, — благодаря спокойствию, с которым Абул говорил с ней, Сарита почувствовала себя лучше. Нет, он сдержит обещание и не станет принуждать ее к близости.
— Войдем внутрь, в залу погружения.
И он пошел вперед сквозь анфиладу зал и маленьких палат, похожих на гроты, в которых играли фонтаны и цвели роскошные кустарники. Повсюду лился все тот же зеленоватый свет, а воздух был так же свеж и, казалось, напоен влагой. Возникало ощущение, что они проникали все глубже и глубже в пещеру, стены которой были покрыты красивейшими изразцами, а полы выложены великолепной мозаикой.
Не встретив никого на своем пути, они вошли в центральный зал, где среди колонн и фонтанов находились две мраморные ванны. Две женщины ждали их там. На них были надеты простые белые платья, лица их были открыты. Они поклонились калифу и Сарите.
— Лейла и Заида содержат эти бани, — сказал Абул. — Они понимают, что для истинного отдохновения необходимы тишина и спокойствие.
Сарита не знала, что ответить на это. До нее с некоторым запозданием дошло, что, в связи с тем, что люди не моются одетыми, они с Мули Абулом Хассаном опять будут пребывать обнаженными в компании друг друга.
Она помнила то непрошенное возбуждение, которое охватило ее вчера вечером, когда она разделась в его присутствии, но в этой зале была совсем другая атмосфера. Возможно, оттого, что здесь находились еще две женщины, для которых нагота была просто атрибутом рабочего дня. Заида уже как ни в чем не бывало помогала раздеться Абулу, и если Сарита сможет посмотреть на вещи с этой точки зрения, или хотя бы притвориться, что делает это, то возможно, она сумеет не поддаться непрошенным ощущениям. Наконец, она поняла, что Лейла ждет, чтобы помочь ей раздеться.
— Спасибо, я сама, — сказала она, расстегивая платье.
— Лейла не говорит по‑испански, — сказал Абул, поднимая ногу, чтобы служительница могла его разуть, — предоставь ей делать то, к чему она привыкла. Ты находишься здесь, чтобы научиться получать удовольствие от бань.
Сарита никогда не встречала людей, говорящих также, как Абул, с такой же уверенной мудростью и на столь отвлеченные темы. «Интересно, — подумала она, — какое образование он получил, какую жизнь вел, что сделало его таким человеком.
Или люди его страны все такие? Неужели у них у всех есть склонность и время для отвлеченных размышлений?»
Сарита украдкой наблюдала за тем, как женщина снимала с него тунику. У него было сложение воина. В его фигуре не было ничего такого, что наводило бы на мысль о том, что он может считать стоящими внимания только удовольствия духа и тела.
Платье скользнуло к ее ногам, но, будучи погруженной в собственные мысли, она не заметила этого. Женщина, улыбаясь, указала на огромную ванну, к которой уже подошел Абул. Похоже, они должны были находиться там вместе. Но ванна была очень большой, и Сарита снова почувствовала, что в этом нет ничего особенного из‑за присутствия женщин, для которых все это было обыденно и естественно.
Сарита села на скамеечку, вделанную в мраморную стену ванны, вытянув ноги. Коснувшись Абула, она непроизвольно их отдернула. Он рассмеялся, но глаза его были закрыты, и она почувствовала его расслабленность. Сарита почувствовала, что по мере того, как погружается в воду, ее охватывает приятная истома и положила голову на край ванны. В мягком свете зала у нее было такое чувство, что она смотрит через воду и видит воображаемые волны, разбивающиеся под струящейся поверхностью. Она подумала, что, может быть, в воду было добавлено нечто, что увлекало в миры фантазий и заставляло позабыть о мире реальном.
Но это ощущение она испытывала уже не раз с тех пор, когда Абул привез ее сюда. Сарита осознала, что ее напарник встает. Она робко позволила себе осмотреть его тело. Это было с ее стороны ошибкой: соски ее набухли, и кожу закололо от возбуждения. Она прикрыла глаза, но перед этим успела заметить, что тело Абула не выказывало никаких следов возбуждения. Было ли это связано с действием бань, или он перестал считать ее тело желанным?
Его голос ворвался в мир, который она пыталась создать в своем воображении.
— Пойдем, — сказал он, — пора переходить.
Она открыла глаза и обнаружила, что смотрит в его улыбающееся лицо.
— Переходить куда?
— В другую ванну.
— А разве одной недостаточно? — она вылезла из воды в то время, как Абул плюхнулся во вторую ванну. При этом он издал крик и, пробыв там всего секунду выскочил, стуча зубами. К нему подошла Заида и начала энергично растирать его кожу мохнатым полотенцем.
Сарита, озадаченная, сунула ногу в воду.
— Она холоднее, чем в горном озере!
— Конечно, — рассмеялся Абул, — это для того, чтобы разогнать кровь.
— Мою кровь не нужно разгонять, — твердо заявила Сарита. — Мне нравится другая ванна.
— О, ну не трусь, — Абул, все еще смеясь, подошел к Сарите. Она попятилась от него.
— Давай, — надо только окунуться в нее, зато, когда вылезешь, почувствуешь себя превосходно.
Она покачала головой.
— Нет, мне довольно и одной — о нет, Абул, не надо! — она завизжала, когда он прижал ее к своему холодному телу, — нет, нет, не надо меня туда бросать!
— Ну, конечно же, я не буду тебя бросать. — Он тем не менее не отпускал ее, подобное насилие несовместимо с гармонией этого места. Они были уже у самого края ванны. — Однако же, ты, я думаю, понимаешь, что заставляешь меня во второй раз погрузиться в нее. — И они оба плюхнулись в ледяную воду. Сарита даже не смогла завопить от холода, а только прильнула к Абулу, который выбрался из воды и стал энергично отряхиваться как мокрый пес.
