Карен Монинг - Заклятие горца
Боже, как же он высокомерен. Ее, бесспорно, поражал этот полный дерзости мужчина. Все ли мужчины в девятом столетии были такими?
Только сейчас ее посетила мысль, что следовало ожидать чего-то подобного.
Она была, в конце концов, фанатом истории становления человечества и развития древних цивилизаций. Она знала, на что была похожа жизнь женщины тысячу лет назад.
Мужчины были Мужчинами.
А женщины были собственностью.
И все равно она оказалась совершенно не подготовленной, к тому какое действие оказывала на нее его сексуальное смуглое лицо.
– Физическая привлекательность! – хрюкнула Джесси, поскольку ее живот больно ударился о его плечо.
Ее ноги оторвались от земли, окружающий мир накренился, и в следующий момент она уже висела вверх тормашками на его плече.
Одна его рука с развитыми мускулами обхватывала талию, припечатав ее к плечу. Другая твердо поддерживала ее снизу.
Она разлепила губы, чтобы завизжать, как банши, и тут его рука переместилась.
Притягательно. Интимно. Разместившись точно между ее ног.
Его сильные пальцы надавили на ее расщелину через джинсы, а большой палец в то же самое время уверено нашел ее клитор.
Огонь вспыхнул у нее в крови и разлился огненной лавой по венам. Из ее рта, готового издать гневный вопль, вышел мягкий ошеломленный выдох.
Его большая горячая рука мгновенье оставалась там, неизменно оказывая твердое, но нежное давление. Достаточное, чтобы ожили все нервные окончания, пробуждая болезненный голод глубоко внутри.
Он молчал. Она также ничего не сказала, главным образом потому, что в настоящее время все, о чем она могла думать и что могла произнести, было: извини, но мне кажется, что твоя рука скользит между моими ногами, и если ты переместишь ее хотя бы на миллиметр, я держу пари, что могу кончить.
Он убрал руку.
Переместив ее ниже, прижав ее колени к своему телу.
Разум возвращался к ней, сопровождаемый яростью. Печальная правда состояла в том, что то, что он сделал, так невероятно быстро возбудило ее, что она не была уверена, что больше разъярило ее: то, что он сделал это, или то, что остановился, не закончив начатое.
И это в свою очередь еще больше распаляло ее.
– Поставь меня, – сумела прошипеть она. Это вышло немного хрипловато, но это было лучшим, что она могла произнести, болтаясь вверх тормашками, уткнувшись лицом в собственную грудь.
– Закрой свой рот, женщина.
– Закрыть мой что?
– Это означает «молчание». Всего лишь «молчание». От тебя что, убудет, если замолчишь?
– Вероятно, – ухватилась она. – Поставь меня. Я умею ходить.
– Нет. Я желаю быть хозяином твоей судьбы во всех отношениях, и не предоставлю тебе ни малейшего шанса. Ты слишком непредсказуема.
– Я непредсказуема?
– Да.
Она безмолвствовала мгновение. А затем со всей силы нанесла ему удар.
– Ау! – Он шлепнул ее пониже спины.
– Ой! – взвизгнула она.
– Веди себя прилично, – рыкнул он. – Зуб за зуб, девушка. Запомни это.
Рука, обхватывающая ее талию, расслабилась, он поправил ее на плече, затем сжал снова, заставив понять, что даже если бы от этого зависела ее жизнь, она, скорее всего, не смогла бы спуститься с его плеча. Одна единственная рука с развитыми мускулами была столь же крепка как закаленная сталь.
Внезапность, с которой он перехватил ее, столкнула рюкзак, все еще висящий на ее плечах, забитый до отказа кошельком, портативным компьютером, различными блокнотами, ручками, карандашами, и учебником о Древних Цивилизациях четыре дюйма толщиной, и все это, не удержавшись, скатилось и ударило ее по затылку. Больно.
– Ой! – завопила она снова. – Дерьмо! Поставь меня сейчас же, скотина!
– Невероятно, – она услышала, как он бормотал это.
– О, ты так думаешь? – рычала она. – Это я брошена через плечо примата. Ты – примат. Именно я имею право сказать «невероятно». Не ты.
– Невероятно, – пробормотал он снова. Он перемещался настолько быстро, что она почти пожалела о пяти дополнительных чашках кофе, которых она в действительности не хотела, но, так или иначе, выпила ранее в кафе. Поскольку во время движения она постоянно ударялась о его великолепную спину, по которой недавно хорошенько двинула, да и рука этого мужчины давила на нее как стальная балка.
Схватив массивное зеркало в руку, которую только что освободил, он поудобнее переместил ее на плече и повернулся к двери. Женщина по одну сторону, артефакт по другую. Не напрягаясь.
А она знала, каким тяжелым было зеркало. Два сотрудника из доставки заказов еле справлялись с его весом.
Выйдя в коридор, он требовательно спросил: – Куда идти?
Она приподняла голову, насколько это ей позволил сделать рюкзак, разместившийся на ее голове, весом тридцать восемь фунтов, – она взвесила его однажды, чтобы вычислить, сколько калорий она сжигает ежедневно; таким образом, получалось, что она могла позволить себе каждое утро насладиться двумя булочками «Krispy Kremes».
– Почему я должна разговаривать с тобой? – сказала она гнусаво.
Он куснул ее бедро.
– Налево, – скрипя зубами, сказала она.
Он свернул налево и понесся прочь.
Давление на ее шею оказалось слишком сильным. Она снова опустила голову. Ее лицо уткнулось в груди, а поскольку при каждом шаге она подпрыгивала вдоль его спины, рюкзак настойчиво бил ее по затылку. По крайней мере, ее лицо было защищено от повторяющихся ударов. Она чуть-чуть не доставала носом его позвоночник. Спасибо Господу за его маленькие дары. Или два больших, в зависимости от того, как на это посмотреть.
– Докуда ты собираешься нести меня? – бормотала она, уткнувшись в свитер.
– Я донесу тебя до любого транспортного средства, которое у тебя есть. Тогда ты доставишь нас до любого подходящего жилья.
– Я?
– Если ты хочешь жить.
Она хотела. Она бормотала указания, как пройти к стоянке, на которой был припаркован ее автомобиль.
– Девушка, твоего бормотания не слышно.
Она пробормотала снова.
– Что ты сказала?
Она бормотала снова.
– Ты только что сказала что-то о своих грудях? – осторожно сказал он. Последовала пауза, затем почтительное. – Ох, Христос, они упираются в твое лицо!
Он остановился так резко, что рюкзак с ускорением врезался ей в затылок, сопроводив это глухим звуком, и ошеломил ее.
Когда она почувствовала, что его грудь сотрясается, ей потребовалось несколько мгновений, чтобы идентифицировать движение. Он смеялся. Крысеныш смеялся.
– Как же я тебя ненавижу, – сказала она своей груди. Имея в виду не ее, конечно, а его.
