Барбара Картленд - Где же ты, любовь?
Такой откровенности от него она не ожидала. Но приняла его ответ, заметив в свою очередь:
— Я тоже.
— Так ты это хотела мне сказать? — спросил лорд Мельтон.
В этих словах чувствовалось его знакомое умение всегда предугадывать реакции других. Синтия, узнав это, улыбнулась:
— Нет. Я пришла к тебе, чтобы поговорить с тобой. Ты был честен, я тоже буду честной. Я хотела узнать, что ты думаешь о Майкле Филдинге.
— Так ты все еще интересуешься им?
— Да, — честно призналась Синтия. — Он все еще меня интересует.
— А что Норман о нем думает? — задал вопрос лорд Мельтон.
Но Синтию не так-то легко было сбить с толку.
— Он сам тебе все расскажет, — ответила она. — Папа, будь честным со мной хоть раз. Так что ты о нем думаешь?
— Если хочешь услышать мое искреннее мнение, Майкл Филдинг может, если будет продолжать в том же духе, спасти Великобританию.
— Так он был прав, — тихо сказала Синтия, словно разговаривая сама с собой.
— Конечно, он был прав, — подтвердил лорд Мельтон. Затем на секунду он замолчал, а потом добавил: — Что этот парень значит для тебя?
— Ничего, — ответила Синтия. — Он ненавидит меня.
— Жаль, — сказал лорд Мельтон. — Он один стоит больше всех тех хлыщей, которые ходят к нам.
Синтия внезапно встала.
— Да… конечно, стоит.
Она стояла и смотрела в окно на Грин-Парк. Под деревьями играли дети. Не оборачиваясь, она спросила:
— Почему ты ничего не делаешь, папа… чтобы ему помочь?
— Потому, Синтия, моя дорогая, что я уже слишком стар. Двадцать лет назад я бы знал, что делать, тогда бы я встал на сторону Филдинга.
Лорд Мельтон говорил тихо, без горечи. В его голосе не было обычного цинизма. Синтия повернулась к нему:
— Я всегда думала, папа, что ты всемогущий бог в своей сфере.
— А теперь ты знаешь, что я всего лишь старик, — проворчал лорд Мельтон и взялся за трубку телефона. — Пришлите ко мне Даусона, — сказал он. И опустил трубку на место.
— Тебе нужен Тоби? — спросила Синтия. — Я найду его, если хочешь.
Лорд Мельтон ничего не ответил, и она вышла из комнаты, вдруг догадавшись, что он устал.
«Бесполезно, — говорила она себе, спускаясь вниз. — Этот дом гонит меня. Он слишком большой, слишком пустой».
Она доехала до первого этажа, вышла из лифта и пошла в большую гостиную. Там никого не было. Синтия посмотрела на часы. Было без десяти шесть. Она поднялась по широкой лестнице на следующий этаж.
Она надеялась найти Тоби в будуаре мачехи. Та конечно же планировала очередную вечеринку на завтра.
Гостиная была пуста, но дверь в спальню оставалась полуоткрытой. Синтия беззвучно прошла по комнате и заглянула в дверь.
В спальне двое сжимали друг друга в объятиях. Очень медленно Лавиния Мельтон подняла голову с плеча Тоби.
— Чего ты хочешь? — спросил она. В ее вопросе звучали и высокомерие, и вызов.
— Отец хочет тебя видеть, Тоби, — тихо произнесла Синтия.
От смущения Тоби Даусон начал заикаться:
— П-п-прости, Синтия.
— Пожалуйста, прибереги извинения для моего отца, — едко заметила Синтия.
Лавиния взмахнула рукой:
— Иди, Тоби.
Сконфуженный Тоби вылетел из комнаты, словно пробка из бутылки.
Женщины остались стоять друг против друга. Лавиния казалась совершенно спокойной. Она рассматривала свое отражение в высоком позолоченном зеркале на туалетном столике и приглаживала волосы.
— Ты не слишком тактична, Синтия, дорогая.
— Не думаю, что здесь нужно быть тактичной, — спокойно ответила Синтия и добавила: — Тебе мало мужчин, которые крутятся вокруг тебя? Зачем тебе понадобился этот Тоби Даусон?
Лавиния неискренне улыбнулась:
— Скорее это я ему понадобилась.
— Вряд ли. Тоби глуп, но все же он джентльмен. Он не из тех мужчин, что способны завести роман с женой работодателя, если его не соблазнить.
В темных глазах Лавинии промелькнуло беспокойство.
— Синтия, ты нарочно стараешься казаться неприятной. Знаешь, милочка, вообще-то это совсем не твое дело.
— Я как раз думаю, мое это дело или не мое, — ответила Синтия. — Прежде всего, ты вышла замуж за моего отца, и ты носишь его имя.
Лавиния резко повернулась к ней:
— Выматывайся отсюда и заткнись! Я не собираюсь выслушивать от тебя наставления! Ты просто ревнуешь, потому что я имею успех. А ты, со своей хваленой красотой и кучей денег, так до сих пор и сидишь в девках! Смотри не засидись до гробовой доски!
— Возможно, я и слишком привередлива, — сказала Синтия. — Но все равно, Лавиния, я настоятельно прошу тебя попытаться хоть немного следовать правилам приличия.
— Я тебе уже велела замолчать, — перебила ее Лавиния, — уходи отсюда! Если тебе не нравится этот дом, то и не живи здесь.
— Я уже и так решила уехать отсюда, — заявила ей Синтия.
— Ты уезжаешь?!
— Да, уезжаю.
На лице Лавинии появилась довольная улыбка, потом она сказала:
— Ну, если правда уезжаешь, мы можем разъехаться мирно.
Она на мгновение замолчала, разглядывая свои длинные красные ногти.
— Ты собираешься рассказать о том, что видела, своему отцу?
— Нет, — ответила Синтия, — не собираюсь. Но не ради тебя, Лавиния, и не ради отца. Он и так уже несчастен, и не думаю, что это сделает его еще несчастнее. Я буду молчать ради Тоби. Он неплохой парень, и я не хочу портить ему карьеру. Оставь его. Он слишком хорош для такой, как ты.
Лавиния взъярилась, но Синтия не стала слушать, что она скажет. Она быстро прошла к двери гостиной и закрыла ее за собой.
Она поднялась по лестнице в свою спальню. По дороге ее едва не стошнило.
— Я должна уйти отсюда, — сказала она себе, — и немедленно.
Синтия в раздумье постояла, потом взяла телефонный справочник и стала искать в нем какое-то имя.
Поискав немного, она раздраженно швырнула справочник и, войдя в спальню, позвонила горничной и велела упаковывать вещи.
— Что вам понадобится, мисс?
— Я беру все, что у меня есть, — ответила Синтия, а когда горничная удивленно посмотрела на нее, добавила: — Я уезжаю и больше не вернусь.
Она подошла к гардеробу, вытащила из него два самых простых костюма и шерстяное платье и бросила их на кровать.
— Положи их в чемодан, — велела она горничной. — Я возьму их и мою косметичку. Остальные вещи упакуй, я пришлю за ними.
— Да, мисс.
Горничная вышла из комнаты, и Синтия представила, как она, посылая лакея за чемоданом, не упустит случая разболтать всем слугам о новом происшествии.
«Им будет о чем поговорить, — подумала она. — Но мне-то что?»
