Джил Грегори - Непокорное сердце
Его холодные голубые глаза сияли торжеством.
– Спасибо за награду, мэм, – процедил он сквозь зубы. – Мне было очень приятно, смею вас заверить.
К Брайони вернулось чувство реальности, а вместе с ним ужас от случившегося. Что-то внутри как будто оборвалось, когда она взглянула в насмешливое лицо Техасца и поняла, что он пытается смутить ее, поставить в неловкое положение, наслаждается ее податливостью. Восхитительное удовольствие, переполнявшее Брайони секунду назад, исчезло бесследно, остались только жгучий стыд и ярость от сознания собственной слабости. Как могла она повести себя так глупо? Как позволила ему посмеяться над собой? Из груди Брайони вырвался яростный стон.
– Я убью тебя! – выкрикнула она, кидаясь на него с кулаками.
Техасец презрительно оттолкнул ее. Брайони упала к его ногам.
– Весьма в этом сомневаюсь, маленькая неженка. Многие мужчины и женщины получше вас пытались это сделать и, как видите, не достигли успеха!
– Уходите! Уходите прочь и оставьте меня! Я больше никогда не хочу вас видеть!
Он засмеялся, глядя, как она, пылая гневом, вскочила на ноги, лихорадочно кутаясь в одеяло. Как хороша она была в этот момент с ярким румянцем на прелестном лице! Техасец указал на Пекоса, беспокойно ожидавшего своих седоков.
– Боюсь, мэм, вам придется терпеть мою компанию еще некоторое время. Нам нужно в город, если вы не запамятовали.
– Никогда! Я никуда с вами не поеду!
Он безразлично пожал плечами и вскочил в седло. Прежде чем тронуться с места, Техасец насмешливо глянул вниз, и веселый огонек сверкнул у него в глазах.
– Что ж, чувствуйте себя как дома, маленькая неженка. У меня нет времени вас уговаривать. Как я уже говорил, в Винчестере меня ждет женщина, а я терпеть не могу заставлять даму ждать.
С этими словами он пришпорил коня и поскакал вперед крупной рысью.
Брайони следила за ним в оцепенении, но вдруг до нее дошло, что он уезжает! Она остается одна ночью в этой дикой пустыне!
– Стойте! – закричала она, кинувшись за ним вдогонку. – Подождите! Пожалуйста!
Техасец стремительно удалялся, и сердце девушки едва не выскочило из груди, пока она смотрела, как увеличивается расстояние между ней и всадником. Но вдруг жеребец резко остановился, и Техасец повернулся к ней. Брайони бросилась бежать к нему, спотыкаясь в темноте.
– Ну что, мисс Хилл? – насмешливо встретил ее Техасец.
– Возьмите меня с собой! – выдавила она сквозь зубы, хватаясь за подпругу.
– Я же предлагал вам это раньше, а вы отказались, – спокойно ответил он. – Вспоминаете?
Но если вы меня хорошенько попросите, я дам вам еще один шанс.
Лицо Брайони исказилось ненавистью.
– Возьмите меня с собой… пожалуйста! – произнесла она, и горькие слезы заструились у нее по щекам.
– Так-то лучше, – сказал он поощрительным тоном и надменно усмехнулся.
Наклонившись, он поднял ее с земли и усадил в седло перед собой. Гнедой жеребец снова пустился в путь, и мощные копыта мерно зацокали по каменистой пустыне.
Глотая слезы, Брайони постаралась устроиться в седле попрямее, не желая опираться на человека, оскорбившего ее. Однако она не могла избежать соприкосновений с его упругим, мускулистым телом, не могла не чувствовать его рук, державших поводья. Но тем не менее она решила по возможности уклоняться от этих касаний. Никогда в жизни ей еще не приходилось встречать такого отвратительного, высокомерного, бессердечного человека!
Брайони ненавидела его, ненавидела всем сердцем! Жгучие воспоминания о недавнем поцелуе и ее недостойной, развратной реакции то и дело заставляли девушку краснеть от стыда. Она была благовоспитанной леди, утонченной и образованной, а леди не ведут себя подобным образом, когда их насильно целуют сомнительные незнакомцы. Она должна была бороться с ним до конца, до последнего вздоха, должна была бить, кусать и царапать его до тех пор, пока он ее не отпустит. Вот что ей надлежало делать. А Брайони Хилл вместо этого впала в экстаз и едва не потеряла сознание от удовольствия.
Она содрогнулась от неприятных воспоминаний. Никто ни разу не целовал ее так, до изнеможения, и никому она еще не выказывала таких ответных чувств, как этому безразличному суровому человеку по прозвищу Техасец.
Она вспомнила, какими торжествующими были в тот момент его глаза, и ей захотелось кричать. Для него этот поцелуй не значил ничего! Все, что ему было нужно, – это унизить ее, показать свое превосходство. Брайони жаждала отмщения. Ее фантазия рисовала десятки ярких, убийственных сцен. В этот момент она более решительно, чем когда-либо, была настроена как можно скорее обзавестись оружием, и тогда, если этот несносный незнакомец осмелится еще раз попасться ей на пути, если он осмелится оскорбить ее хотя бы малейшим образом…
Мрачная, удовлетворенная улыбка играла на губах девушки, когда она воображала сцены отмщения, но это длилось недолго, жестокая реальность вскоре напомнила о себе особенно немилосердным толчком.
Ночной воздух заметно посвежел, и Брайони плотнее закуталась в одеяло. Пекос стремительно преодолевал милю за милей. Измученное долгой скачкой тело невыносимо болело.
Доедут ли они вообще когда-нибудь до этого Винчестера, спрашивала себя Брайони, и от изнеможения слезы наворачивались на глаза. Однако гордость заставляла сдерживаться и не давать волю рыданиям, настойчиво просившимся наружу. Она не должна показывать своему спутнику всю глубину своего несчастья. Да он вряд ли обратит на нее внимание, если даже она начнет биться в истерике. Свались она сейчас замертво под копыта его лошади, он наверняка равнодушно проедет мимо. Брайони закусила губу в немой муке и снова решительно выпрямила спину. Похоже, этот кошмарный день никогда не кончится!
Позади нее человек по прозвищу Техасец напряженно сидел в седле. Вопреки мнению Брайони стройная черноволосая девушка произвела на него большое впечатление. Несмотря на внешнее безразличие к ней, он был глубоко тронут их поцелуем, сильнее, чем ему хотелось бы, и Техасец не мог понять почему. На своем веку он целовал множество женщин, преимущественно танцовщиц и девушек из салуна. Они были искусны в любви. Однако ни одна из них не вызывала в нем таких неистовых, необъяснимых ощущений. Проклятие! Теперь она сидела в седле перед ним, ее темные волосы, развеваясь по ветру, щекотали ему подбородок и вызывали жгучее желание ласкать их.
Стройное, пленительное тело трепетало от холода, и Техасцу хотелось немедленно остановить коня, расстелить на земле одеяло и согреть девушку жаром своего тела. Он ощущал странную потребность заботиться о ней. Девочка, должно быть, измучилась и настрадалась за прошедший день и вдобавок злится на него за недавнюю вольность. Бедное дитя, подумал Техасец, она ведь и не подозревает, во что ввязалась, приехав сюда. Сегодняшнее похищение – только начало.
