Джо-Энн Пауэр - Ангел страсти
— Да. Но, как любая волчья стая, они ничто без вожака. — Она отпила вина из своей чаши.
Трое охранников на том конце стола довольно громко перекидывались язвительными репликами о последнем муже госпожи и радостях, ожидавших новоиспеченного супруга с ветреницей, столь часто меняющей мужей. До Анжелы долетали обрывки их грубых шуток, и она постоянно заливалась румянцем.
— Эти делигеровские прихвостни сильно отличаются от Тома Картера и его троих приятелей. Хотя отец моего первого мужа вел себя непорядочно по отношению ко мне, его подданные уважали его — с ними он вел себя благородно и справедливо.
— Вы случайно не знаете, что заставило их перейти на другую сторону? — поинтересовался Николас.
— Я бы сказала, сила и деньги вызывают страх. За спиной лорда Карлисли стояли не только мой отец и дядья, но и сам король Иоанн. Те, кто пришел из Уиндома, оказались перед выбором. Двое попросили отпустить их и покинули замок. Один латник просто сбежал. Остальные приспособились.
— И оставили вас без поддержки на бреге вод под названием отчаяние?
Она с благодарностью посмотрела на него, Николас прикрыл ее ладонь своей.
— Клянусь Богом, я рад, что вы за мной послали.
— И я тоже, — призналась она с улыбкой, вероятно, принятой присутствующими за столом за проявление горячих чувств к жениху. — Они хорошо знают, на чьей стороне сила, и боятся только силы.
— К счастью, они также совсем не равнодушны к вину, не так ли?
— После смерти Кретьена я приказала заготовить в два раза больше вина, чем раньше, под предлогом похорон.
Он посмотрел на нее с еще большим уважением.
— Так вы давно планировали эту свадьбу?
— У меня оставалось два выхода — этот или… не знаю сама, какой еще.
У Николаса сжалось сердце. Она спокойно отпила из чаши.
— Вы не представляете, какие чувства испытывает человек, находящийся во власти других.
Николас вспомнил, как сам страдал в цепях, как его били кнутом, подвешивали в бамбуковой клетке, тыкали в него палками, дразнили и насмехались. От видений прошлого во рту появилась горечь, он сглотнул ее и заставил себя криво улыбнуться.
— Ошибаетесь, мне это хорошо известно.
— Откуда мужчине знать, что значит быть проданной или обмененной как вещь, быть переданной от одного хозяина другому как его собственность?..
Она отвернулась, не в силах продолжать.
Николас нежно повернул ее голову к себе.
— Думаете, такое случается только с женщинами и здесь, в Англии? Нет. Несправедливость проявляется по отношению ко всем. Зло существует везде, дорогая.
— Вы говорите об этом так уверенно.
— Да.
— Но как подобное может случиться с мужчиной?
Он мог бы рассказать ей о прошлом, но не здесь и не сейчас. Эта женщина создана для рассказов о волшебных прелестях мира, а не о кошмарах и ужасах; его повествование не смогло бы усладить ее слух.
Анжела сидела, словно зачарованная.
— Вы скрываетесь в лесах не от позора. Не могу представить, как вы совершаете что-либо, достойное осуждения, ведь вы такой сильный и добрый…
— Я живу в лесах, так как хочу жить свободным человеком. Свободным от правил, от власти Иоанна.
— Если бы я смогла освободиться от правил и законов, у меня бы не болело сердце.
— Допускаю, сейчас вам так кажется, но Бог создал человека не только для райских наслаждений, мой Ангел.
— Но когда-то так было.
Он снисходительно улыбнулся и поцеловал ее ладонь.
— Это продолжалось недолго, до тех пор пока Адам не отведал плодов от древа познания добра и зла.
— Увы, а теперь его потомкам приходится оплакивать эту утрату.
На Николаса снова нахлынули воспоминания. Ее голос доносился словно издалека.
— Вы, вероятно, когда-то потеряли любимую женщину?
Он задумался. Была ли истина в этом вопросе? Он ведь не любил Беатрис. Желал ее, как любой подросток мог желать эту хорошенькую девушку, выбранную для него отцом. И только. Тогда он не знал, что такое любовь. Никогда не знал. Любил то, что любят все, — отца, свои земли, свое наследство. Он рано познал женщину. Но никогда не любил. Никогда не позволял себе этого излишества. Никогда не задавал себе вопроса — не потому ли он избегает женщин, ведь когда-то одна из них отказалась от него… А другая, напротив, смотрит на него с надеждой…
— Я не любил ее, — произнес он тихо. — Уверяю вас, Анжела. Если бы я имел такую возможность, я бы женился, может быть.
Она придвинулась ближе к нему.
— Вы живете, не признавая законов ни церкви, ни страны. Вы могли бы жениться, если бы нашли подходящую женщину.
Он криво усмехнулся.
— Да, дорогая, я мог бы жениться уже давно. Но не сделал этого и не собирался, так как мне нечего дать женщине, кроме горя и лишений. А для леди это тем более не подходит.
— Многие знатные дамы живут в богатейших замках, но пребывают в печали, — горечь сквозила в ее голосе.
— Скажите, душа моя, чем не угодил вам Карлисли?
— Кретьен? О, Николас, он не сделал ничего плохого. Честно. Ни разу не поднял на меня руку.
— Но другие это делали. — Его брови угрожающе сдвинулись.
— Да. Только один Кретьен относился ко мне с уважением и предоставлял мне полную свободу действий.
— А кто те, другие, ваши обидчики? Они здесь? Где они?
— Нет, их здесь нет. Еще нет. Но они появятся. Ибо они вынашивают предательские замыслы. Делигер. Мои дядья. Отец.
— Что они сделали с вами, Анжела?
— Когда умерла сестра — она была обручена с малолетним наследником Уиндома — отец забрал меня из монастыря, привез домой и сообщил ужасную новость. Через неделю я должна была занять место сестры и сочетаться браком с ее нареченным. Я отказалась. Он… он не пожелал посчитаться с моей волей. Я умоляла, убеждала его… я хотела посвятить себя церкви, но он только смеялся. Сказал, меня нужно научить знать свое место.
Николас проникся глубоким сочувствием к ее горю. Однажды ему довелось слышать слова мудрого человека — часто люди одно зло оправдывают другим.
— Отец приказал мне выйти замуж за десятилетнего наследника Уиндома из соображений финансовых, хотел получить деньги, богатство. Богатство для меня ничего не значит, ибо я жаждала посвятить жизнь созерцанию неба, и я пыталась доказать ему это… Он… только презрительно фыркал. Когда я снова отказалась, он приказал своему управляющему отвести меня за руку на женскую половину и там запереть.
— Одну? — Он вспомнил, как однажды толпа сарацинок поступила так с девочкой, отказавшейся повиноваться. С благословения султана они избили ее, пока тело несчастной не превратилось в один сплошной кровоподтек, и девочка потеряла рассудок после пытки.
![Аллэин Флаер - Веревки и цепи. Часть первая - Веревки. [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
