Карен Хокинс - Долг чести
В городе он тоже нашел бы кого получше. Или ему только казалось, пока судьба не занесла его к Макфарлинам, где он встретил белокурого ангела с проворными пальчиками, готовыми залезть в его карман.
София села, знаком приглашая Дугала к столу. Он оглядел угощение. Горелые хлебцы, закопченная ветчина. Вареные яйца — кажется, брось их на пол, и они поскачут, словно мячики. Засохшие булочки. Крошечные сухие кусочки — неужели это копченый лосось?
Наверное, на его лице было написано отвращение. София возликовала.
Как он красив сегодня! На нем синий костюм для верховой езды и белоснежная рубашка. Светло-русые волосы кольцами ложатся на воротник, зеленые глаза сияют. София смотрела, как он накладывает еду в тарелку. Две булочки с изюмом, пару яиц, огромный ломоть прокопченной ветчины.
София поела раньше в обществе Мэри, которая подала на стол горячие оладьи со сметаной и джемом, чудесную грудинку и хрустящие хлебцы, а вдобавок — кружку горячего чаю.
Она подавила довольную улыбку, наблюдая, как Дугал пытается разрезать ветчину. Слишком жесткая, под его ножом она развалилась на два рваных ломтя. С трудом насадив один из них на вилку, Дугал явно не решался его попробовать. София вздохнула:
— Несъедобно, правда? У нас нет коптильни, только старая печь с вертелом. Мэри к такому не привыкла.
Дугал положил нож. Наверное, решил вообще, обойтись без завтрака.
— Кажется, мы собирались прокатиться верхом? Ужасно не терпится размяться как следует. Я так замечательно выспался!
Улыбка застыла на губах Софии.
— Вам… хорошо спалось?
— Вот уже много недель мне не спалось так хорошо. Должно быть, это все свежий деревенский воздух.
Черт возьми, совсем не это хотела она услышать!
— Рада, что вам прекрасно спалось. Наверное, ваш камин не дымил, не то что мой.
— Дымил немного, и тогда я погасил огонь. Знаете, для здоровья не очень полезно спать в жарко натопленной комнате.
София нахмурилась. Неужели он набрался в Лондоне странных новомодных привычек? Это ей вовсе не на руку, если не сказать больше.
— Не терпится посмотреть на пейзажи и охотничьи угодья.
— Охотничьи угодья?
— Именно. — Дугал отодвинул тарелку и лениво протянул: — Мне пришло в голову, что лучше всего превратить это поместье в охотничий заказник. Старый дом можно бросить, а где-нибудь в лесу выстроить дом поменьше.
София сидела с ошеломленным видом, в немой ярости то открывая, то закрывая рот. Не удержавшись, Дугал добавил:
— А еще можно устроить здесь коневодческую ферму. Не составит особого труда переделать нижний этаж дома под новые конюшни. Простите, вы что-то сказали?
София была готова лопнуть от злости. Ее лицо медленно наливалось гневным румянцем.
— София, вам нехорошо?
Собравшись с силами, она хрипло ответила:
— Нет! Все просто отлично. Как же иначе.
— Ну, не знаю. Кажется, вы… несколько расстроены.
Она затрясла головой, и золотые локоны заплясали.
— Попало не в то горло.
Она сделала большой глоток чаю.
Как завороженный Дугал смотрел, как ее губы касаются тонкого края фарфоровой чашечки. Будь оно все проклято! У девушки чудесный ротик с полными ярко-розовыми губками, созданными для поцелуев. Каковы были бы они сейчас на вкус: сочные, страстные, с приправой из сливок и сахара?!
Он беспокойно заерзал на стуле. Терпение! Чем дольше помедлят они, не переступая черты, флиртуя и пробуя на зубок, нападая и отступая, тем упоительнее будет их соединение.
Дугал по опыту знал: после утоленной страсти волшебный огонек погаснет и не зажжется вновь. Ни одна из его прошлых связей не продлилась дольше трех месяцев.
Как сказал его брат Грегор, ему не хватает времени влюбиться. Кто бы говорил о времени! Грегор совсем недавно женился на Венеции, которую знал еще девочкой. Долго же ему пришлось дожидаться, чтобы наконец понять, что любит ее!
Тем не менее Дугал задумался. Не слишком ли он торопится? Неужели брат прав, и он до сих пор один просто потому, что ни разу не дал себе труда и времени узнать подругу получше?
Не может быть. Он обычный молодой мужчина со здоровым аппетитом. Вот сейчас его раздразнила София…
Он смотрел, как она прикусывает губку. Брови нахмурены — не иначе обдумывает его заявление насчет конюшни. Ах, обманщица! Разве может она быть невинной девицей? Ни разу не дала понять, что ей неловко с ним наедине. Не отвергала и знаков его внимания. Да и характера неробкого — ну, может, раз-другой немного трусила.
Это в ней Дугалу очень нравилось. Не к месту тут глупые игры, на которые такие мастерицы лондонские леди.
Дверь заскрипела, на пороге возник Энгус. Наверное, увалень подслушивал под дверью. Пора вывести его прелестную хозяйку на свежий воздух, подальше от всевидящих очей слуг.
Дугал встал и взял Софию за руку, помогая ей выйти из-за стола.
— Не прокатиться ли нам верхом?
Девушка ласково улыбнулась в ответ. Сердце жарко забилось в его груди. Дугал взял ее под руку, прижав к себе как можно теснее.
— Чудесное утро, — сказала она. Ее голос, казалось, обволакивал его, словно мед. — Тут полно живописных уголков. Я хочу показать вам все.
Дугал с удовольствием рассматривал хорошенькое личико в короне золотистых волос. Неотразимое зрелище, особенно если знать, что у этой красавицы острый, изобретательный ум.
Что он хотел сказать? Совсем забыл, когда почувствовал, как прижимается к его руке грудь Софии. Взгляд Дугала обежал фигурку девушки и помедлил, стараясь рассмотреть полуприкрытую кружевом грудь.
— Буду счастлив увидеть все, что вы соблаговолите мне показать, София.
— Сегодня вы настроены очень игриво. Вы всегда такой по утрам? Или только если хорошо выспались?
— Это оттого, что вы со мной.
Она недоверчиво посмотрела на него из-под ресниц. Очаровательная привычка; кровь в нем так и закипела. Девушка улыбнулась — словно догадалась о произведенном ею эффекте.
— Полагаю, вы умеете держаться в седле.
— Я хорошая наездница. А вы?
— Справлюсь. — Заметив усмешку в ее глазах, он добавил: — Позвольте, я угадаю. На самом деле вы дочь цыганской принцессы, потому лошади вас слушаются.
— У меня много талантов. Всех не перечислишь.
— Не сомневаюсь.
Казалось, сердце вот-вот выскочит у него из груди.
— Вы будете приятно удивлены, когда увидите меня верхом на лошади. У меня настоящий дар.
Перед глазами встало видение — София верхом на нем. Воображение заработало так живо, что на краткий миг ему стало нечем дышать.
София ускользнула в холл — взметнулась юбка, и он даже увидел ее ножки, когда она шагнула на нижнюю ступеньку лестницы.
