Анна Рэндол - Грехи негодяя
Оливия тихо проговорила:
– Откуда ты знаешь, от кого мы стараемся скрыться, если не видел, кто за нами следит?
– Мы ни от кого не скрываемся. Они не должны понять, что мы знаем о слежке. Так будет лучше.
Шедший мимо мужчина с кипой плащей в руках толкнул Оливию в плечо. Она споткнулась. Клейтон вовремя поддержал ее, не дав наступить на собачку, привязанную к металлическому кольцу возле одного из магазинов, но та все равно возмущенно залаяла им вслед.
Клейтон тихо выругался и затащил Оливию в ближайший магазин, где торговали шерстяными шарфами. Он быстро выбрал два шарфа, один – ярко-красный, другой – синий. Затем бросил несколько монет хозяину магазина, и они снова смешались с толпой.
Протянув красный шарф Оливии, он сказал:
– Надень это на голову.
– Но разве красный цвет не слишком… – Она умолкла, заметив рядом трех женщин в таких же головных уборах.
Клейтон снял с себя овчинный тулуп, под которым оказался его теплый плащ, а синим шарфом подпоясался.
– Обмотай свой старый шарф вокруг талии, – сказал он Оливии, и та молча повиновалась.
Тут Клейтон остановился у витрины соседнего магазина.
– Купи табакерку и стой на месте. – Вложив ей в руку несколько монет, он исчез, оставив ее перед рядом ярко раскрашенных коробочек.
Оливия в испуге вздрогнула, почувствовав, что кто-то положил ей руку на плечо. Но это оказался молоденький темноволосый юноша, почти мальчик. Он с широкой улыбкой проговорил:
– Если вам что-то нужно, зайдите в магазин и найдите это.
– Я просто смотрю, – пробормотала Оливия и стала с преувеличенным вниманием разглядывать позолоченную табакерку с портретом царя, который предпочитал называть себя императором Александром.
Где же Клейтон? Она осмотрелась, выискивая его в толпе. И вдруг заметила знакомую массивную фигуру. От неожиданности Оливия уронила купленную только что табакерку, инкрустированную янтарем.
– Блин… – не веря своим глазам, прошептала она. – Что ты здесь делаешь?
– Следую за тобой.
– С тобой кто-нибудь есть?
– Нет. Я тебя выследил. В этом деле мне нет равных. Я иногда охочусь на оленя, чтобы прокормить семью. – Великан пригладил бороду. – Мне надо было убедиться, что с тобой все в порядке. Мне жаль, что граф причинил тебе боль. Я не должен был помогать в твоем похищении. Но я был… напуган.
– Со мной все в порядке, – сказала Оливия.
– Но твой мужчина взорвал дом графа.
– Что?… Дом графа?
– По крайней мере часть его. Ночью он к нам вернулся и взорвал одну из построек.
Клейтон возвращался в дом? Неужели он убил Аршуна? Мерзкий граф заслужил смерть, но мысль о том, что Клейтон вернулся специально, чтобы убить, заставила Оливию похолодеть.
– Кто-нибудь пострадал?
Блин покачал головой:
– На этот раз нет. Но Николай рассказывал мне о людях, которых когда-то убил и ранил этот англичанин. Николай очень его боялся. – Блин переступил с ноги на ногу. С его грязных валенок стали отваливаться комья свежей грязи.
Кем же стал Клейтон? Безжалостным и хладнокровным убийцей?
– А ты его боишься? – спросил великан. – Хочешь, я защищу тебя от него? Только скажи.
Оливия никогда не боялась Клейтона. Ни прежде, ни теперь.
– Нет, не боюсь. Он меня спас.
Она не хотела, чтобы Клейтон увидел Блина. Нельзя было допустить, чтобы этот русский пострадал от его рук. И нельзя допустить, чтобы Клейтон утвердился в мысли о том, что она на стороне революционеров. Но что же делать? Где Клейтон? Оливия снова осмотрелась.
Тут у великана громко заурчало в животе, и Оливия, взглянув на него, спросила:
– Когда ты в последний раз ел?
– Я поел капусты, которую вы потеряли, – ответил Блин.
Она вложила оставшиеся у нее монеты ему в руку.
– Купи себе еды. А потом где-нибудь спрячься.
Блин в недоумении уставился на монеты.
– Я никуда не уйду.
В очередной раз осмотревшись, Клейтон зашел в полутемную табачную лавку. Следовало отдать должное «торговцу хлебом». Он шел за ними дольше, чем следовало ожидать, и потерял их с Оливией совсем недавно.
Молодая девушка проводила его в заднюю часть магазина, где сидел немолодой сгорбленный человечек с трубкой.
– Мне нужна информация о Васине, – заявил Клейтон.
Старик жестом отослал из комнаты свою внучку и сделал глубокую затяжку. Немного помолчав, проговорил:
– Я больше не имею со всем этим никаких дел. Ты же знаешь.
– Но ты был его дворецким. Как Васин передавал шифрованные сообщения? Ты ведь знаешь, не так ли?
Оборин погладил изуродованной артритом рукой одеяло, укрывавшее его ноги.
– Понятия не имею. – Он выдохнул дым. – Но моей внучке скоро понадобится хорошая работа.
Значит, такова цена, установленная стариком за помощь? На таких сделках специализировался Йен. Клейтон же предпочитал угрозы.
– Если будет революция, она начнется во дворце. Твой сын, по-моему, до сих пор там служит. Я не ошибся?
Оборин сдвинул в угол рта черную полированную трубку, которой продолжал попыхивать, и проговорил:
– Несмотря на все разговоры о равенстве, Васин никогда не доверял слугам. Он писал свои приказы в библиотеке и никого не допускал туда, во всяком случае – когда работал.
– Так было всегда?
Оборин кивнул.
– А если он получал записку, находясь в другой части дома? Куда он в таком случае шел, чтобы ее прочитать?
Оборин вытащил изо рта трубку и постучал ею по подлокотнику кресла.
– В библиотеку. Даже ночью. Он часто заставлял меня разжигать там огонь в самое неурочное время.
– Оставались ли на столе какие-нибудь книги после того, как он заканчивал работу?
– Нет. Васин был педантом. Фанатиком порядка. У него все и всегда находилось на своих местах.
– Что стало с имуществом Васина после его смерти?
– К тому времени многое изменилось. Император отобрал все его земли и собственность. Он бы приказал его казнить, если бы Васин и без того не был при смерти от болезни.
Проклятие! Снова тупик. Немного помедлив, Клейтон отодвинул портьеру, заменявшую дверь. Обернувшись, сказал:
– Я подумаю, что можно сделать для твоей внучки.
Оборин снова сунул трубку в рот и пробормотал:
– Немногие вещи, которые сохранились во время его болезни, были отправлены к жене его племянника.
Ах, вот как? Быть может, это все-таки не тупик.
