Лорен Хит - Соблазнить негодяя
Она опустилась перед ним на колени, и он тут же подумал, делала ли она это прежде. Трепет желания охватил его. Он содрогнулся. Да что же это с ним?
Несмотря на свою многоопытность, он как будто превратился в похотливого юнца. Если бы не адская боль в ноге, он уже бросил бы ее на кровать, вмиг сорвал бы с нее ночную рубашку, и перед ним предстало бы ее обнаженное тело…
— Прошу прощения, — прошептала она, поднимая край одеяла над его ногой. — Я буду осторожна.
Только он не хотел осторожности. Он хотел грубости, стремительности, страсти. Он хотел…
— Господи боже! — прошептала она в ужасе.
Резкая, невыносимая боль пронзила ногу, заставив его вскочить с кровати. Одеяло полетело на пол.
— Черт! Я же просил не прикасаться!
Только сейчас он сообразил, что, вскакивая, схватил ее за руку и рывком поднял на ноги. Ее взгляд метнулся вниз и вернулся к его лицу. Ее глаза были широко распахнуты, и она дрожала так же сильно, как и он. Боль ослабила возбуждение в паху, но не настолько, чтобы там не на что было смотреть.
— Чему вы так удивляетесь? — спросил он. — Почему покраснели? Почему так часто задышали? Вы это уже видели раньше.
Осязали. Принимали.
Она сглотнула, облизнула губы, и, несмотря на разливающуюся по телу боль, ему чертовски захотелось наклониться и попробовать эти губы на вкус. Отвлечься. Ему нужно было отвлечься.
— Просто… прошло… так много времени, — пролепетала она. — Я забыла…
Он понимал, что не должен обижаться на то, что она забыла, как выглядит его арсенал (в конце концов, сам-то он вообще позабыл о ее существовании), и все же это было неприятно и дало ему понять, каково это — быть недостойным запоминания. Можно представить, каково будет ей, если она узнает, что он совсем ее не помнит… если не считать воспоминаний, появившихся за этот день.
Потом, к его несказанному удивлению, она с видом упрямицы вскинула подбородок.
— Я знаю, вы хотите отвлечь мое внимание. Как давно у вас такая нога? — осведомилась она.
Раздутая, красная, горячая.
— Несколько дней. Я ездил верхом, ходил пешком, делал все, чтобы она побыстрее зажила. Но она, как видно, не хочет. Думаю, если я ставлю ее в покое…
— Нужно осмотреть ее внимательнее.
— Вы же видите, что происходит, когда вы прикасаетесь к ней.
— В Ускюдаре вы терпели и не такое. И никто у вас разрешения там не спрашивал. Садитесь. Живо!
Произнесено это было командирским, совсем не ангельским голосом, но это его заинтриговало и возбудило еще сильнее. И еще: она намекнула ему на их прошлое. Ему захотелось все это обдумать. Она его знала, когда он был ранен. Возможно, это она выходила его. Когда она впервые появилась в госпитале? Происхождение каких его шрамов ей известно?
Он сел и, подняв одеяло, прикрыл им здоровое бедро, оставив для осмотра больную ногу. Она снова опустилась на колени. Когда ее пальцы приблизились, он приготовился.
Прикосновение ее было легким как пушинка, но все равно причинило боль. Точно она вогнала ему в ногу кинжал.
— Я думаю, там что-то есть, — сказала она, отодвигаясь.
Стивен удивленно и недоверчиво воззрился на нее, а потом перевел взгляд на ногу. Сжав зубы в ожидании нового приступа боли, провел по ней пальцами и нащупал уплотнение. Возможно ли? Поэтому нога так медленно заживает? Это и есть причина постоянной боли?
— Пожалуй, вы правы.
— Глупый! О чем вы думали? Вам нужно показаться врачу.
— Я думал, что просто перетрудил ее.
— Но ведь она так раздулась и покраснела! Я не сомневаюсь, что там инфекция. Может быть, это даже начало гангрены. Смотреть же страшно! Нужно немедленно послать за доктором.
— Вы сами могли бы заняться моей ногой.
— Я для этого слишком мало знаю.
Она смотрела на него, такая искренняя, такая юная.
— Но не переживайте, — успокаивающим тоном добавила она. — Я позабочусь о вас.
Он не сомневался в этом. Ни секунды.
— Тогда и впрямь нужно послать за доктором как можно скорее. Только не рассказывайте матери. Брат сделает все, что нужно.
Коротко кивнув, она выбежала из комнаты, ступая босыми ногами почти бесшумно и, к его огромному удовольствию, оставив после себя свой запах.
Когда герцог был разбужен, Мерси объяснила ему, что от него требуется, и тот сразу же послал за доктором, который пообещал быть самое позднее через час. Мерси не сомневалась в том, что Айнсли было привычно принимать решения и командовать. Она пожалела ту женщину, которая полюбит его. С таким мужем будет непросто. Хотя, наверное, все мужчины такие, подумалось Мерси.
Она сходила проверить Джона. Он крепко спал после вечернего кормления. Жанетт помогла ей переодеться в простое черное платье.
— Вы и правда хотите идти посреди ночи в спальню мужчины? — спросила Жанетт, произнося слова на французский манер. Ошибиться в ее происхождении было невозможно.
— Да он почти калека! Ничего дурного он мне не сделает.
— Мужчина всегда может сделать что-то дурное.
— Я должна помочь ему. — Несколько ближайших часов будут не из приятных. Она боялась их. Не только ради себя, но и ради него она не хотела вспоминать прошлое.
— Ваше бескорыстное сердце когда-нибудь заведет вас куда не следует, — пробормотала кормилица.
— Уже завело.
Вернувшись в спальню майора Лайонса, она застала его лежащим под одеялом. Слава богу, все было аккуратно прикрыто. Конечно, ей приходилось прежде видеть обнаженное мужское тело, в госпитале она мыла мужчин и обрабатывала раны в самых сокровенных местах, и все равно она оказалась не готова увидеть это. Он был лишь слегка возбужден, но намек на то, что он мог предложить, был очевиден, и даже это поразило ее.
Теперь больной ногой занимался его брат.
— О чем ты думал, а? — возмущался герцог. — Да одного взгляда на твою ногу достаточно, чтобы понять: с ней надо срочно что-то делать.
— Я думал… — Стивен покачал головой и стиснул челюсти. — Я думал, что могу потерять ее.
— Нельзя избавиться от беды, просто закрывая на нее глаза.
— Тебе легко говорить, когда у тебя ничего не болит! — Он перевел взгляд на Мерси. — Мерси, подойдите, сядьте рядом со мной.
Когда она впервые услышала от него свое имя, сердце ее взыграло от радости. Она подумала, что в следующий раз радость не будет такой уж сильной, но вышло наоборот.
— Майор…
— Ради бога, Мерси, я уже говорил: вы родили мне сына, так к чему эти ханжеские формальности между нами?
— А вежливость? От нее тоже следует избавиться?
Он тяжело вздохнул.
— Простите меня. Я не лучший собеседник, когда мою ногу сжигает огонь.
