Лорен Хит - Соблазнить негодяя
Ему захотелось взять ее за руку и перевести через коридор. Ему захотелось поцеловать ее, запустив пальцы в ее волосы. Захотелось, чтобы она лежала, раскинувшись, на его кровати, слишком утомленная, чтобы шевелиться. Тогда он лег бы с ней рядом, положил на нее голову и… заснул. Что за странная фантазия!
— Прошу прощения. Я сказал это, не подумав. Видимо, я безмерно виноват перед вами. Не хочу к своим грехам добавлять еще один, помешав вам выспаться. Спокойной ночи. — Он развернулся, и тут его нога подкосилась…
Она выбежала в коридор, подхватила его. Одной рукой она поддерживала его под локоть, обхватив за талию другой. Ее запах (аромат лаванды) наполнил его ноздри, а грудь, о которой он только что фантазировал, будь она неладна, прижалась к его руке.
— Вы такой холодный и весь дрожите. Чем вы занимались и где были? — с упреком произнесла она.
— Мне нужно было съездить в одно место. А теперь, если вы меня отпустите и вернетесь к себе, я смогу пойти в свою комнату.
— Я вам помогу. Где она?
Он кивнул на дверь с другой стороны коридора, и глаза Мерси удивленно распахнулись.
— Вы говорили, в доме хватает свободных комнат.
— Так и есть. Я же не виноват, что одна из них расположена напротив моей.
Ее губы дернулись.
— Что тут смешного?
Она покачала головой:
— Я просто вспомнила, что вы сказали мне, когда мы впервые встретились.
Дьявол! У них были близкие отношения не только в спальне. Он не сможет долго обманывать ее, скрывая свой недостаток. Следовало признаться во всем прямо сейчас, но боль в ноге сделалась такой сильной, что он не то что говорить — думать не мог.
— Можете отпустить меня, — выдавил он.
В ее глазах читалось сомнение, но она отступила.
— Спокойной ночи, — повторил Стивен.
Мерси лишь вскинула одну бровь и сложила на груди руки, глядя на него с вызовом. Она не больше его верила, что он сможет дойти до своей комнаты, не продемонстрировав свою беспомощность. И все же он был настроен попытаться. Сжав зубы, он сделал шаг вперед…
Его резануло такой болью, что он не смог сдержать стон. Когда его нога подогнулась, Мерси снова подхватила его.
— Не прикасайтесь! — прохрипел он.
Она замерла.
— К чему?
— К ноге. Не выношу, когда к ней прикасаются.
— Но почему? Рана еще не зажила?
— Зажила, только дьявольски болит.
— Я могу посмотреть?
— Зачем это?
— Не знаю, но здесь что-то не так. С тех пор как я увидела ваше имя в списке погибших, прошло достаточно времени, чтобы рана успела как следует зажить. И в таком случае вы не испытывали бы такой боли.
Он покачал головой.
— Обычно она болит не так сильно, но сегодня…
— Я настаиваю. Я должна посмотреть.
Тон у нее был не терпящий возражений, взгляд решительный. Поэтому она оказалось в его постели? Он всегда находил уверенных женщин чертовски привлекательными.
— Хорошо. — Пойдя на эту уступку, он также признавал, что без ее помощи ему до своей комнаты не добраться. Опершись на ее плечо, он позволил Мерси отвести себя в комнату.
Там она помогла ему снять сюртук. Пока она развешивала его на спинке стула, он, стоя у кровати, зачарованно наблюдал за нею. Ему навилась ее деловитость. Заглянув в шкаф, она нашла пару полотенец и вернулась с ними к нему. Она, несомненно, знала, где что искать, потому что в ее комнате стоял точно такой же шкаф.
Взяв полотенце, он стал вытирать волосы, не сводя с нее взгляда и думая о том, скоро ли она поймет, что для того, чтобы посмотреть его ногу, ей придется увидеть еще много чего. Это могло бы даже показаться забавным, если бы его не трясло так сильно от холода и боли.
— Давайте снимем мокрые вещи, — произнесла она ровным, невыразительным тоном, каким с ним разговаривала дюжина сестер и сиделок, без намека на игривость, но его тело тут же ответило возбуждением, которое он поспешил подавить. Жилет и бабочка в два счета оказались на полу.
Рубашки он лишился не так быстро. Она взялась за ее низ и начала медленно стягивать через голову. Ее пальцы скользнули по его бокам. Это было настоящее мучение. Она то останавливалась, то продолжала тянуть вверх рубашку, и он понял, что она отмечает про себя шрамы, которые обнажались один за другим.
— Моя грудь, наверное, выглядит не так, как раньше, — негромко произнес он, думая, предавались ли они любви при свете, как ему нравилось.
Наконец рубашка его была брошена на остальную снятую одежду, и Мерси начала осматривать его, водя пальцами над самой кожей. Может, она боялась, что, если прикоснется к нему, он вздрогнет? Скорее всего, так и случилось бы. Его чрезвычайно возбуждало то, что они уже познали друг друга, но он не помнил, каково это. Но еще это было неприятно. Не знать, как он доставлял ей удовольствие, чему мог ее научить и чем еще мог поделиться.
Она наклонилась, стоя перед ним. Ее грудь скользнула по его руке. Несмотря на боль, ощущение от этого прикосновения, подобно молнии, ударившей в землю, опустилось прямиком в пах. Он не собирался расстегивать брюки. Хотя, если учесть, что их связывало, ее не должно было удивить его возбуждение.
Выпрямившись, она накинула ему на плечи одеяло, соединив спереди углы, чтобы он не стеснялся. Стеснительность не входила в число знакомых ему чувств. Чего, по-видимому, нельзя было сказать о ней. Значит, в темноте. Он овладевал ею в темноте. Почему она так смущалась? Он ее чем-то испугал тогда? Но ведь он много раз знакомил женщину с особенностями мужского тела и прекрасно знал, как это делается. Правда, уроки эти не заканчивались появлением орущего ребенка.
— Вам нужно снять брюки, — сказала она, отступая.
— Почему вы покраснели, Мерси? — спросил он. Имя ее прозвучало как-то странно, словно он никогда прежде его не произносил. Но такого не могло быть.
— Время позднее, — ответила она.
Что это — истинная причина или желание уйти от ответа? Ухаживая за ранеными, она наверняка видела много мужских тел.
Его попытка снять брюки и рейтузы, придерживая одеяло, не увенчалась успехом, тем более что ноги отказывались удерживать его вес.
— Оставьте меня на минуту и возвращайтесь, — велел он.
Кивнув, она поспешно вышла за дверь. Странная реакция.
Возможно, его комната напомнила ей о другой ночи, когда между ними вспыхнула страсть. С большим трудом стянув с себя брюки и рейтузы, он сел на кровать и запахнулся одеялом. Думая о ее стыдливости, не о своей.
— Мерси!
Дверь чуть-чуть приоткрылась, и она заглянула с таким видом, будто боялась увидеть какое-то чудовище. Он рассмеялся бы, но стягивание брюк оказалось слишком суровым испытанием для ноги. Нужно было срезать чертовы штаны, а не мучить себя.
